– Тарасова, ты такая нудная. У тебя снова эпоха недотраха? Традиционно корчишь из себя Форт-Нокс? – Пошел ты! – не выдержала я, продолжая тыкать в телефон, имитируя отправление фото. Клим продолжал потешаться. – Кстати, за выезд на тротуар прав не лишают. Ты серьезно думаешь, что напугаешь меня этим? – Штраф точно получишь. Клим снов засмеялся, и я покраснела. Дура. Что ему штраф? Он жену президента чуть не угробил – и ничего, отмылся. Я решила не продолжать спор, из которого не выйду победителем, и пошла топтать газон и пачкать туфли. Лучше так, чем стоять тут и слушать издевательства Клима. Но он опять не дал мне уйти, заехал еще дальше и почти сбил. – Хватит! – выкрикнула я. – Мы три года не разговаривали. Какого черта тебе теперь нужно? – Хотел задать тот же вопрос тебе, Валер. С какой стати ты тут ошиваешься утром? Караулишь Эрика? Что за игру ты затеяла? Мои щеки, кажется, начали дымиться. Я бы никогда не смогла сказать, что ночевала у Берга. Это ведь все равно, что самой вкладывать в рот Климу новые издевательства. Я, конечно, знала, что с ним будет непросто, но не ожидала, что наш конфликт возникнет так скоро. Решив перевести тему и вообще уйти от разговора, я спросила: – Значит, ты нарушил обет молчания в честь Берга? Как мне повезло! Если что – это сарказм. Я все же успела прошмыгнуть позади байка и пошла по тротуару в сторону метро. Клима это не остановило. Он толкнулся ногой и катился за мной по пешеходной дороге, не заводя мотор. Кретин. – В какой-то степени так и есть. Берг велел быть с тобой лапочкой, – беззаботно болтал Клим. – Как мило с его стороны. Я не лукавила в этот раз. Эрик старался всем создать условия. Хороший человек. Не только умный. Я нарисовала еще один плюс в его столбике. – Мило, ага. Но я считаю, что ты нагло используешь его милоту. На самом деле ты расчетливая жестокая стерва, – выдал Клим. Эти слова неожиданно ранили. Сердце кольнуло и заныло. Но спорить со Стерном я не стала. Наоборот – подтвердила его приговор: – Да, я такая. И Эрику я тоже сразу об этом сказала. Но его не останавливает моя стервозная натура. – Как здорово, – продолжал плеваться ядом Стерн. – Жаль, что ты мне не сказала об этом сразу. Три года назад. Я бы не тратил время. Он снова развернул байк, быстро слез, ловко поставил его на подножку и перекрыл мне путь, да еще и за руку схватил. – Мне не нравятся твои интриги, Тарасова, – зашипел он мне в лицо, больно сжимая запястье. – Мне не нравится твоя смазливая наглая морда, но я из вежливости не говорю об этом вслух. – Ты так и не сказала, что делаешь здесь утром! Твой вокзал совсем в другой стороне. – Отпусти, Клим, – окончательно разозлилась я. – Я не обязана тебе отвечать. Мне больно. – Скажи и отпущу, – продолжал давить он во всех смыслах. Я выдрала руку ценой неимоверных усилий и выплюнула слова в лицо Климу: – Заехала, чтобы утром отсосать Бергу. Он взял меня в команду за виртуозный минет. У Стерна аж рот открылся. Я толкнула его плечом и прошла мимо. Клим не последовал за мной. Я обернулась. Он так и стоял ошарашенный, шокированный, очень придурошный. Мне чертовски понравился эффект. Я была довольна собой. Домчавшись до метро на адреналиновой реактивной скорости, я спустилась в подземку. Там сразу настигло похмелье. Как я могла такое ляпнуть про Эрика? У меня не было никакого права за его счет самоутверждаться перед Климом. Стерн – озабоченное, похотливое животное, он судит по себе и вполне может поверить в мои слова. Из метро я вышла с чувством вины и потребностью извиниться перед Бергом. Я достала из кармана его визитку, набрала номер. Он моментально снял трубку. – Да, Лер. Доброе утро. Только не говори, что в "Рэдиссон" пожар и лифты заблокировали. Я, как назло, забыл тебе рассказать про запасной выход. – Нет, все в порядке. Пожара нет, – нервно усмехнулась я. – Я почти в университете. – Отлично. Разделить восторг Эрика я не могла. – Не очень. По дороге к метро меня подрезал Клим на байке и требовал рассказать, что я делаю в этом районе рано утром. – Черт. – Вот именно, – согласилась я. – Мне совсем не хотелось ему ничего объяснять, и я сказала… Дальше язык не повернулся продолжить. Я жалостливо всхлипнула и сразу стала извиняться: – Простите, пожалуйста, Эрик. Он грубил… Как типичный Стерн. У меня вырвалось. Я совсем не хотела, но… – Что ты сказала, Лера? – прервал он мой лепет. – Сказала, что делала вам минет утром, – выпалила я и даже не умерла. – Простите. Эрик долго смелся мне в трубку. Пытался что-то сказать и опять хохотал. Я успела дойти до универа, когда он смог снова общаться. – Боже, Лера, – теперь Берг всхлипнул. – Ты невероятная. – Невероятная идиотка, – согласилась я без энтузиазма. – Простите. – Ничего страшного, – отпустил он мне грехи. – Скажи, как отреагировал Клим? – Никак. Он отвалил, и я смогла убежать к метро. – Похоже, ты его шокировала. Мощный ход. – Я не хотела перед ним оправдываться. Но если бы сказала правду, он обязательно бы подумал что-то пошлое. – Поэтому ты сама выдала пошлость. – Лучшая защита – нападение. – Ох, Валерия, вы меня немного пугаете, – восхищенно признался Берг. Я окончательно смутилась, не зная, что сказать. Но Эрик и не просил ответа, а успокоил меня. – Я разберусь с Климом. Он не будет тебя доставать. – Спасибо. – Ты много успела изучить? Я в двух словах рассказала ему, где закончила и как собираюсь преобразовать собственный алгоритм под концепт Берга. Он выслушал, не перебивая. – Отлично. Давай во вторник встретимся, и я просмотрю твои наработки. Успеешь набросать что-то черновое? – Конечно! – уверенно ответила я. Мне уже не терпелось засесть за ноут, чтобы хорошенько поработать. Впереди выходные. На кураже от Эрика я смогу выдать хороший объем. – Позвоню ближе к делу. Хорошего дня. – До свидания. Успокоившись после такого разговора, я пошла на занятия. День пролетел быстро, все выходные я провела дома за работой. Меня отвлекала мама, выгоняя погулять. Ленка звонила, тоже заманивая в Москву прошвырнуться по злачным местам. Я не соблазнилась. До вторника у меня был включен режим автора. Я писала, как ненормальная, рисовала графики, выделяла таблицами сегменты аудитории. Даже одну лекцию пропустила, чтобы дополнительно поработать на кафедре. Но во вторник Эрик не позвонил. В среду – тоже. Четверг стал днем отчаяния. Я страдала не хуже, чем три года назад по Климу. Позвонить сама не решалась, а мнительно придумывала, чем занят профессор, что совсем забыл про меня. Именно в четверг после второй пары я неожиданно увидела его в коридоре универа. Берг редко бывал здесь. Я удивилась и расстроилась еще сильнее, опустила голову, надеясь, что он меня не заметит в потоке студентов. Но попытка просочиться по стенке провалилась. Пальцы обняли мое предплечье, и бархатный голос велел: – Стоять. Я застыла, конечно. Он продолжал говорить по телефону и держал меня. Я осмелилась поднять глаза и увидела виноватую улыбку на лице Эрика. Мое глупое сердце сделало сальто и простило ему три дня тишины. Пока Берг заканчивал разговор, я смотрела в его темно-карие глаза, чувствуя, как меня затягивает в чертов омут. Так мы стояли минут десять. У меня заканчивался перерыв, все глазели, но Берг не отпускал, а я не дергалась. Что-то было в этом молодом мужчине сильное и властное. Не только рука, которая меня держала, но и голос, и взгляд, и даже сама поза Эрика не оставляла мне шанса на побег.