ПАМЯТИ МОЕЙ МАТЕРИ «Мы должны быть готовы избавиться от жизни, которую планировали, чтобы жить жизнью, которая нас ждет» Джозеф Кэмпбелл Все упомянутые в романе произведения искусства, архитектуры, места действия, научные и религиозные организации реально существуют. ПРОЛОГ По мере продвижения старинного фуникулера вверх по головокружительному склону Эдмонд Кирш разглядывал зубчатую вершину горы над собой. Вдалеке, построенный прямо в скале, огромный каменный монастырь словно висел в воздухе, волшебным образом сливаясь с вертикальной пропастью. Это древнее святилище в Каталонии, Испания, простояло на земле более четырех столетий, никогда не меняя своей первоначальной цели: изолировать своих обитателей от современного мира. «По иронии судьбы они станут первыми, кто узнает правду, — подумал Кирш, гадая как они будут реагировать. Исторически наиболее опасными людьми на земле были люди божьи… особенно когда их богам угрожали. И я собираюсь бросить пылающее копье в гнездо шершней». Когда поезд достиг вершины горы, Кирш увидел одинокую фигуру, ожидающую его на платформе. Высохший как скелет человек был задрапирован в традиционную католическую пурпурную сутану и белый стихарь, с дзуккетто на голове. Кирш узнал эти грубые черты с фотографий и почувствовал неожиданный всплеск адреналина. Вальдеспино встречал меня лично. Епископ Антонио Вальдеспино был значимой фигурой в Испании — не только надежным другом и советником самого короля, но и одним из самых ярых и влиятельных защитников страны в вопросе сохранения консервативных католических ценностей и традиционных политических стандартов. — Эдмонд Кирш, полагаю? — сказал епископ, когда Кирш сошел с поезда. — Каюсь, виновен, — сказал Кирш, улыбаясь и протягивая руку для рукопожатия. — Епископ Вальдеспино, я хочу поблагодарить вас за организацию этой встречи. — Я благодарю вас за этот запрос. — Голос епископа был сильнее, чем ожидал Кирш — ясный и проницательный, как колокол. — Мы не часто встречаемся с мужами науки, особенно с такими как вы. Сюда, пожалуйста. Пока Вальдеспино вел Кирша через платформу, холодный горный воздух теребил сутану епископа. — Признаюсь, — сказал Вальдеспино, — я представлял вас иначе. Я ожидал ученого, но вы же… — Он посмотрел на изящный костюм Китон К50 и туфли Страус Баркер с презрением. — Стиляга, я правильно говорю? Кирш вежливо улыбнулся. Слово «стиляга» не употреблялось уже несколько десятилетий. — Читая ваш список заслуг, — сказал епископ, — я все еще не совсем уверен, что они ваши. — Я специализируюсь на теории игр и компьютерном моделировании. — Значит, вы создаете компьютерные игры, в которые играют дети? Кирш ощутил, как епископ изображал невежество, пытаясь казаться старомодным. Точнее, Кирш знал: Вальдеспино пугающе хорошо разбирался в технологиях и часто предупреждал других об их опасности. — Нет, сэр, на самом деле теория игр — область математики, которая изучает закономерности для прогнозирования будущего. — Ах, да. Кажется, я читал, что несколько лет назад вы предсказали европейский финансовый кризис? Когда никто не послушал, вы спасли ситуацию, создав компьютерную программу, которая вытащила ЕС из мертвых. Как звучит ваша знаменитая цитата? «Мне тридцать три — как Христу, когда он воскрес из мертвых». Кирш съежился. — Скверная аналогия, ваша светлость. Я был молод. — Молод? — усмехнулся епископ. — А сколько же вам лет… может быть, сорок? — Именно. Старик улыбнулся. Сильный ветер продолжал вздымать его сутану. — Кроткие, как предполагалось, унаследуют землю, но вместо этого она отошла молодым — технически повернутым, тем, кто смотрит в мониторы, а не в собственные души. Должен признать, никогда не предполагал, что я встречу молодого человека, выступающего истцом. Они называют вас пророком. — Не таким хорошим, как хотелось бы, ваша милость, — ответил Кирш. — Когда я просил о встрече с вами и вашими коллегами, я допустил лишь двадцатипроцентную вероятность вашего согласия. — И как я сказал моим коллегам, набожные всегда могут извлечь выгоду из слушания неверующих. Ведь слушая голос дьявола, мы больше ценим голос Бога. — Старик улыбнулся. — Я шучу, конечно. Прошу простить мое стареющее чувство юмора. Порой, я не контролирую, что говорю. С этими словами епископ Вальдеспино прошел вперед. — Нас ждут. Сюда, пожалуйста. Кирш смотрел на пункт назначения, исполинская крепость из серого камня, взгроможденная на краю отвесной скалы, погруженной на тысячи футов в пышный ковер лесистых предгорий. Не обращая внимания на высоту, Кирш отвел взор от бездны и последовал за епископом по неровной тропинке, концентрируясь на грядущей встрече. Кирш просил аудиенцию у трех значимых религиозных глав, которые только что проводили здесь конференцию. Парламент мировых религий. С 1893 года сотни представителей духовенства из почти тридцати мировых религий собирались в разных местах каждые несколько лет, чтобы провести неделю, занимаясь межконфессиональным общением. Среди участников были многочисленные влиятельные христианские священники, еврейские раввины и исламские муллы со всего мира, а также индуистские пуджари, буддийские бхикху, джайны, сикхи и другие. Самопровозглашенной целью парламента стало «гармоничное развитие всех религий мира, построение взаимоотношений между различными духовностями и празднование общности всех верований». Благородная затея, подумал Кирш, несмотря на ее бесполезность — бессмысленные поиски случайных точек пересечения среди сумбура древних сказаний, басен и мифов. Когда епископ Вальдеспино вел его по тропе, Кирш смотрел на склон горы с саркастической мыслью. Моисей поднялся на гору, чтобы принять Слово Божье… а я поднимаюсь на гору, чтобы совершить абсолютно противоположное. Мотивацией Кирша для восхождения на эту гору, уверял он себя, служила одна из этических норм, но он знал, что питает его визит великая доза гордыни, которую он очень хотел ощутить, сидя лицом к лицу с этими клириками и предсказывая их неизбежную кончину. Своей правдой нас уже не накормишь. — Я просмотрел ваше резюме, — внезапно сказал епископ, взглянув на Кирша. — Я вижу, что вы выпускник Гарвардского университета? — Бакалавр. Да. — Понятно. Недавно я прочел, что впервые в истории Гарварда контингент абитуриентов состоит больше из атеистов и агностиков, чем из относящих себя к какой-либо религии. Это довольно показательная статистика, мистер Кирш. Что сказать, Кирш хотел ответить, что студенты становятся все умнее. Ветер вздымался сильнее, когда они дошли до древнего каменного здания. В тусклом свете на входе воздух был грузным, с густым ароматом горящего ладана. Двое мужчин проскользнули сквозь лабиринт темных коридоров, глаза Кирша пытались приспособиться, пока он следовал за епископом. Наконец, они пришли к необычно маленькой деревянной двери. Епископ постучал, наклонился и вошел, приглашая гостя войти следом. Кирш нерешительно переступил порог. Он очутился в прямоугольной палате, высокие стены которой изобиловали древними томами в кожаных переплетах. Дополнительные отдельно стоящие книжные полки выступали из стен словно ребра, чередующиеся с жужжащими и шипящими чугунными радиаторами, придавая комнате жуткое впечатление, что она живая. Кирш поднял глаза к украшенному перилами балкону, окружавшему второй ярус, и несомненно понял, где он находится. Он понимал и поразился, что его допустили в знаменитую библиотеку монастыря Монсеррат. Эта священная комната, согласно слухам, содержала исключительно редкие тексты, доступные посвятившим свои жизни Богу монахам, уединившимся на этой горе. — Вы просили о секретности, — сказал епископ. — Это наше самое конфиденциальное место. Мало кто из посторонних входил сюда. — Благодарю за особую привилегию. Кирш последовал за епископом к большому деревянному столу, за которым сидели в ожидании двое немолодых мужчин. Человек слева выглядел пожилым, у него были уставшие глаза и спутанная белая борода. На нем был мятый черный костюм, белая рубашка и фетровая шляпа. — Это раввин Иегуда Ковеш, — сказал епископ. — Он видный иудаистский философ, написал много трудов по каббалистической космологии. Кирш потянулся через стол и вежливо пожал руку раввину Ковешу. — Рад с вами познакомиться, сэр, — сказал Кирш. — Читал ваши книги по каббале. Не могу сказать, что все понял, но я их прочел. Ковеш дружелюбно кивнул, легкими касаниями платка вытерев увлажнившиеся глаза. — А это, — продолжал епископ, приблизившись к другому мужчине, — достопочтенный Аллама Саид аль-Фадл. Преподобный исламский мыслитель встал и широко улыбнулся. Он был невысоким и коренастым, с добродушным лицом, которое, казалось, контрастировало с его темными, проникновенными глазами. Облачен он был в непритязательную белую рясу. — Кстати, мистер Кирш, я прочел ваши предсказания о будущем человечества. Не сказал бы, что согласен с ними, но я их прочел. Кирш любезно улыбнулся и пожал этому человеку руку. — И наш гость, Эдмонд Кирш, — подвел итог епископ, обращаясь к двум своим коллегам, — как вы знаете, весьма уважаемый специалист по компьютерам, теории игр, изобретатель и своего рода пророк в мире технологий. Учитывая его достижения, я был озадачен просьбой, с которой он обратился к нам троим. Поэтому сейчас я предоставлю мистеру Киршу возможность объяснить, с чем он к нам пожаловал. С этими словами епископ Вальдеспино уселся между двумя своими коллегами, сложил руки и выжидательно уставился на Кирша. Все трое были обращены к нему подобно членам трибунала, что создавало атмосферу скорее инквизиции, нежели дружеской беседы ученых. Епископ, как уже понял Кирш, даже не поставил для него стул. Кирш чувствовал себя более смущенным, чем напуганным, когда изучал этих трех людей перед ним. Это была Святая Троица, как я просил. Трое мудрецов. Поймав момент, чтобы собраться с силами, Кирш подошел к окну и посмотрел на захватывающую панораму внизу. Солнечное лоскутное одеяло старинных пастбищ, простирающихся через глубокую долину, переходило к массивным вершинам горного хребта Кольсерола. А тем временем на горизонте, где-то над Балеарским морем, собиралась пугающая гряда грозовых облаков.