— Проклятый источник беспощаден к живым людям, — обречённо вздохнул Урхмер, — знаете, как появляются полутрупы? — Вода в подземном озере отравлена? — неуверенно предположил Чёрно древо. — Не отравлена, а проклята, парень, — подал голос Тонрус и зашипел от боли, коснувшись пальцами раны на лице. — Испившему из подземного озера даруется бессмертие, — прохладным тоном заговорил Заслон, —однако дальнейшее своё существование человек вынужден влачить, ни на шаг не отходя от Проклятого источника и непрерывно упиваясь мёртвой водой. — Так я стану полутрупом? — спросил Ледяные перста, резко вскочив на ноги, — Я превращусь в подобную тварь? — Сомневаюсь, — протянул Урхмер Заслон, — полутрупами становятся глупцы, которые слепо желают продлить свою скудную жизнь, но не замечают, как, наслаждаясь проклятыми дарами, стремительно теряют разум и человеческий облик. Ты не из таких, парень. Переживёшь. — Солнечный свет точно излечит тебя, — пообещал Тонрус, и Чёрное древо неосознанно задрал голову вверх, вглядываясь в нависшую над путниками тьму, угрожающую поглотить слабых и беззащитных людей. С момента спуска в подземелья города Сердце Игер потерял чувство времени. Ему казалось, что ожидание госпожи Мёргдис затянулось на целую вечность. В круглом туннеле, в котором застряли брошенные проводницей мужчины, спереди и сзади доносилось эхо чужих шагов, внушая путникам лишнее беспокойство. «Призраки присматривают за нами», — объяснил необычное явление Урхмер Заслон, но Игер только скептически улыбнулся. «Мы тут явно не одни», — произнёс про себя Чёрное древо. — Когда вернётся Мёргдис? — после рассказа бритоголовых о полутрупах гробовая тишина стала для Кодорка настоящей пыткой. — Рано или поздно, — прозвучал сбоку раздражённый голос Тонруса, который, шипя от боли, стирал с лица засохшую кровь. — Или никогда, — добавил Урхмер, — я ни раз слышал истории о том, как Мёргдис бросала своих клиентов на неотвратимую смерть. Говорят, после гибели их не упокоенные души продолжают блуждать по туннелям. — Зачем проводнице так поступать? — произнёс Кодорк и согнулся в приступе удушающего кашля. — Неутолимая жажда мести всем и каждому, — коротко ответил Урхмер Заслон. — С самого рождения Мёргдис обманывали, избивали и насиловали не одну сотню раз, — пояснил бритоголовый Тонрус, — прислужница теней злопамятна и жестока. — Очень давно один наёмник надругался над беззащитной девушкой, а спустя два десятка лет, позабыв лицо униженной им бедняжки, обратился за услугой к Мёргдис. Госпожа с радостью согласилась помочь старому знакомому, отвела его в самую глубь подземелий и бросила на произвол судьбы. Наёмнику чудом удалось выбраться на поверхность, однако остаток своих дней он провёл, блуждая в бреду по улицам города Сердце, всё так же продолжая разыскивать выход, — рассказал Урхмер мрачную легенду, — тело наёмника вырвалось на свободу, но разум остался в беспросветном плену у госпожи Мёргдис. После услышанной истории, Чёрное древо и Ледяные перста погрузились в глубокие раздумья. В груди Игера поселилось гнетущее чувство безысходности, невидимые и бесплотные руки сдавили горло, тонкие ледяные шипы повсюду впились в продрогшее тело. «Мёргдис обязательно вернётся», — раз за разом повторял про себя Игер, пока не услышал приближающиеся шаги. Четверо мужчин встретили проводницу с невыразимой радостью на лицах. Следующие несколько часов отряд бродил по бесконечному туннелю, который петлял и постоянно извивался из стороны в сторону. Даже госпожа Мёргдис, к удивлению Чёрного древа, несколько раз ошиблась с выбором пути и заводила компанию в тупик. За всё время путешествия по подземельям глаза Игера так и не приспособились к кромешной темноте, и ему повсюду мерещились силуэты окружающих отряд полутрупов. Эхо многократно повторяло шаги путников, отчего казалось, что по древнему туннелю идут не пятеро людей, а марширует целая армия. То, что Игер считал временем, попросту не существовало в катакомбах. Один миг казался вечностью. Чёрное древо часто трогал руками лицо, опасаясь обнаружить обвисшую кожу с глубокими морщинами. Игер шагал след в след за Кодорком, который непрерывно кашлял и жаловался на невыносимый холод. Замыкающий цепочку Урхмер дышал всё тяжелее и тяжелее. Бритоголовый Тонрус до последнего не выдавал признаков усталости, пока госпожа Мёргдис вновь не свернула в очередное ответвление, точь-в-точь по витающей в воздухе смеси запахов, протяжённости и торчащим из стен трубам похожее на десятки предыдущих. — Мы ходим по кругу? — не выдержал Тонрус, опустив громадную ладонь на хрупкое плечо безмолвной прислужницы теней. Леденящее душу шипение оглушающей волной окатило мужчин. Госпожа Мёргдис освободилась от руки бритоголового и влепила ему хлёсткую пощёчину, задев свежую рану. Тонрус охнул и отступил на шаг назад, пробормотав извинения. Проводница презрительно фыркнула и пошла дальше, отряд без колебаний последовал за ней. — Надеюсь, Потухшие свечи не торопятся с расправой над Красными плащами, — пробурчал Урхмер Заслон и трижды гневным шепотом проклял туннель, не имеющий конца. «Поздно, — прозвучал в голове Игера незнакомый мужской голос, — Эланрус вместе с верными соратниками давно кормит падальщиков неподалёку от Осколков». Чёрное древо помотал головой. «Поздно, — зазвенел в ушах тоненький женский голосок, — ты не спасёшь своих друзей, и себя ты не спасёшь». Игер до крови прикусил язык и ущипнул себя за ухо. «Поздно, — произнёс Зиндар Зоркий глаз, — болезнь и голод истребили почти всех беженцев, а оставшихся перебили солдаты гирата Гиадорка». «Заткнитесь! Отстаньте! Умолкните!», — прорычал Чёрное древо. «Поздно, — истерически засмеялся Иморган Волчий страх, — ты не отомстил моему отцу и брату за убийство дедушки Иварта! Ты никогда никому не отомстишь, ничтожество!». Игер сдавленно замычал, жгучие слёзы хлынули по его щекам. «Поздно, — ласковым голосом прошептала Эгирта — помнишь, давным-давно мы мечтали с тобой вместе сбежать из Древней станции и путешествовать по городам с торговыми караванами? А что сейчас? Ты сбежал! Ты бросил меня! И прощения ты не достоин!». Чёрное древо обоими руками вцепился в голову и с силой рванул за волосы, зашипев. «Не слушай голоса, мой мальчик, — успокоительным тоном произнёс дедушка Иварт, — не сдавайся. Иди и не останавливайся, сынок, иди и не останавливайся». — Иди и не останавливайся, — раз за разом, словно в лихорадочном в бреду, повторял Игер Чёрное древо, давно не чувствуя собственных ног. За время путешествия по подземельям мужчины так вымотались и обессилели, что не заметили, как из туннеля, поднявшись по железной лестнице, попали в заброшенный подвал. Когда поток свежего воздуха хлынул в перекошенные от усталости лица, путники с облегчением выдохнули. Проводница отыскала две спрятанные в горе мусора масляные лампы, протянула их Тонрусу и Урхмеру и, чиркнув спичкой, зажгла фитили. Трепещущий свет заплясал по стенам складского помещения, захламлённого бесформенными металлическими конструкциями, сломанной мебелью и разным барахлом. В другом конце подвала госпожа Мёргдис разыскала старый деревянный шкаф с вырезанными на дверцах изображениями диковинных животных, отодвинув который отряд обнаружил потайную дверь. Проводница потянула за железную ручку, раздался мерзкий скрип заржавевших петель. — Неужели скоро закончится этот кошмар? — покрасневшее лицо Урхмера пылало от волнения. — Нет, друг мой, — озадаченно протянул Тонрус, поправив фитиль масляной лампы, — у судьбы за пазухой всегда припасена парочка лишних несчастий. За дверью находилась каменная лестница со стёртыми ступеньками, ведущими вниз. Следуя за безмолвной госпожой Мёргдис, отряд спустился в менее просторное помещение, до потолка заваленное проржавевшими железными бочками, сгнившими досками, красными и оранжевыми кирпичами. На дальней от входа стене висел старый выцветший ковёр. Из-под кучи громоздившегося в углу барахла проводница выдернула туго набитый мешок, который Чёрному древу пришлось взвалить на свои плечи. На лицах Кодорка и Игера промелькнуло искреннее удивление, когда бритоголовый Тонрус объяснил молодым людям, что рюкзак с подпорченной провизией и ржавым оружие для самозащиты входит в стоимость услуг проводницы. — Мёргдис заботится о своих клиентах, — грустно улыбнувшись, пошутил Урхмер Заслон. Безмолвная госпожа подошла к висящему напротив входа старому ковру и резким движением сдёрнула его со стены. Облако пыли обрушилось на компанию, отчего оглушительно чихнул Кодорк, а Игер принялся тереть слезящиеся глаза. За выцветшим ковром отряд обнаружил тяжёлую железную дверь, покрытую слоем чёрной облупленной краски. Вместо выломанного много лет назад навесного замка через погнутые проушины оказалась продета скрученная проволока, служившая смехотворной преградой на пути из города Сердце. Из-за толстой двери доносился вой неугомонного ветра и дребезжание огромной металлической конструкции, простирающейся над огромной пропастью. — Обожгу сердце огнём, подкинув в душу полени, и тихонечко выйду по Вене! — в один голос пропели бритоголовые, пока Кодорк раскручивал проволоку. Издав омерзительный скрип, дверь распахнулась, приглашая путников покинуть город тайным путём. Проводница раздражённо фыркнула, тем самым поторопив мужчин. Урхмер и Тонрус первыми шагнули за порог, Чёрное древо и Ледяные перста поспешили за ними. Напоследок Игер через плечо взглянул на госпожу Мёргдис, провожающую путников с презрительной усмешкой на обезображенном бледно-розовыми шрамами и глубокими морщинами лице. Облик низкорослой проводницы с полностью затянутым серым бельмом левым глазом навеки запечатлелся в памяти Чёрного древа. Как только позади захлопнулась тяжёлая дверь, Игер глубоко вдохнул прохладный воздух и ступил на мост, гордо именуемый Веной. Глава 20. У судьбы за пазухой Преодолев небольшой мост, который, словно выпущенная из города Сердце стрела, врезался в землю на десятки метров ниже поверхности, отряд оказался в узком потайном проходе, укреплённом деревянными опорами. Через незначительный промежуток времени ползанья по подземному лазу путники наткнулись на толстый деревянный люк, не с первого раза поддавшийся усилиям Тонруса, которому в конце концов пришлось передать масляную лампу Кодорку и плечом выбить последнюю на пути к открытому небу преграду. Четверо мужчин по очереди выползли на поверхность, жадно вдыхая свежий воздух, пропитанный запахом молодых трав и мокрой земли. Чёрное древо сбросил с ноющих плеч объёмный рюкзак и упал на колени, задрав голову кверху. Пока отряд бродил по подземельям города Сердце, Игеру казалось, что пролетели целые сутки, однако день только близился к вечеру. Громоздкие чёрные тучи густой пеленой заволокли небо и спрятали за собой желанное Солнце. Налетел шаловливый ветер, дёрнув путников за изорванные одежды, с которых сыпались на землю комья подсохшей грязи. Кодорк опустился на колени рядом с товарищем, и Чёрное древо увидел, что лицо Ледяных перстов побледнело так сильно, что родимое пятно над правой бровью коричневого цвета стало выделяться, словно пылающий в полной темноте факел. Тёмно-синие глаза друга, под которыми свисали тёмные мешки, помутнели, будто у заядлого пьяницы, перебравшего с пойлом. Прежняя упрямая решимость во взгляде Кодорка бесследно исчезла. — Я хорошо себя чувствую, друг, — произнёс Ледяные перста, смахнув со лба прядь заметно потускневших волос, — прошу, не беспокойся. — Движемся к Осколкам, — посовещавшись с Урхмером, громко объявил Тонрус и навис над Кодорком, — кроме тебя, парень. — Что? — Кодорк окинул бритоголовых непонимающим взглядом, — Я пойду с вами! — Нет, друг, — Чёрное древо покачал головой и махнул рукой на величественно возвышающийся неподалёку город, — возвращайся в лагерь беженцев и предупреди Зиндара. — Нет. Я пойду с вами, — пробормотал Ледяные перста, с трудом поднявшись с колен, — поверьте, я справлюсь. Всегда справлялся. — Не в этот раз, — не терпящим возражений тоном произнёс бритоголовый Тонрус, — после купания в Проклятом источнике ты и дня не протянешь в пути. — Храбрый юноша, — мягким жалеющим голосом заговорил Урхмер Заслон, — прошу, не изображай из себя героя, сынок. Сейчас тебе необходим достойный отдых, а не бегство за приговорённым к смерти гиратом. — Игер? — опустошённый взгляд Кодорка замер на Чёрном древе. — Возвращайся в лагерь и предупреди Зиндара, — хладнокровно повторил Игер, с сочувствием посмотрев в воспалённые после бессонной ночи глаза товарища, — возвращайся в лагерь, друг. Перед расставанием Чёрное древо крепко обнял Ледяные перста. Горький ком подступил к горлу Игера, и острые иглы разом впились в щемящее сердце. «Увидимся», — Кодорк стоял слегка пошатываясь, безуспешно скрывая навалившуюся слабость. «Непременно», — Чёрное древо хлопнул товарища по плечу. Чтобы скрыть разом нахлынувшие эмоции, Игер до крови прикусил язык, и Кодорк поступил также. С неба обрушился мощный ливень, стерев с утомлённых лиц путников грязь, пот и кровь. Бритоголовые спрятали потухшие лампы в земляной проход и захлопнули замаскированный от посторонних глаз деревянный люк. Тонрус пожелал удачи Ледяным перстам, закинул брошенный Чёрным древом рюкзак за спину и уверенным шагом направился на северо-запад. Игер и Урхмер поспешили за ним, а Кодорк, проводив товарищей тоскливым взглядом, побрёл в сторону города Сердце. Ближе к закату, когда подтопивший округу ливень лишился прежней мощи, превратившись в слабенький моросящий дождь, отряд устроил привал на продолговатой поляне, по кругу огороженной густыми кустарниками. Чудом отыскав поблизости несколько сухих веток, путники с немалым усердием разожгли крохотный костёр и вдоволь наелись безвкусных сухарей из предоставленных госпожой Мёргдис припасов. После скромного ужина Урхмер и Игер свалились спать, беспрекословно доверив Тонрусу свои жизни. В полночь Заслон сменил бритоголового товарища, а ближе к рассвету уступил пост Чёрному древу. До наступления рассвета продрогший до костей Игер разбудил соратников, и отряд, наскоро подкрепившись размокшими сухарями, отправился в путь. Впереди за пустынной равниной раскинулись Затопленные холмы, представляющие собой скопище огромных земляных бугров, в низменностях между которыми стояла затхлая вода жёлто-зелёного цвета. На подходе к возвышенностям путники почувствовали дурманящий гнилостный запах. — Чтобы сократить путь к Осколкам, придётся немного подышать местными ароматами, — произнёс Тонрус, прикрыв рот и нос широкой ладонью. К зловонию Чёрное древо привык довольно быстро, однако его сильно раздражали постоянные подъёмы на заросшие колючими травами холмы и последующие спуски в мутную воду, глубина которой местами доходила до груди. Иногда отряд натыкался на плотный строй влаголюбивых кустарников, заполонивших берег, которые нередко приходилось обходить со стороны, отчего пролегающий через Затопленные холмы путь становился в разы длиннее. Двигаться по пояс в пахнущей гниющими растениями воде оказалось для Чёрного древа нешуточным испытанием. С каждым новым шагом он натыкался на нечто скользкое, острое или подозрительно мягкое. «Шагай смелей, Игер. Здесь только камни, корни, водоросли и тела утопленников», — подбадривал молодого соратника Урхмер Заслон. — Куда мы движемся? — спросил Чёрное древо, когда отряд взобрался на вершину очередного холма и остановился на короткий привал. Раздевшись догола, путники тщательно выжимали насквозь промокшую одежду. — К Осколкам, — невозмутимо произнёс Тонрус, потрогав кончиками пальцев нанесённую полутрупом рану. Тёмно-красная борозда, протянувшаяся от правого виска до края губ, покрылась коркой засохшей крови. — Что за Осколки? — не унимался Игер. Стуча зубами и дрожа при каждом порыве ветра, он выжимал подаренную госпожой Элердис Крепкий корень безрукавку, на плече которой после схватки с порождениями Проклятого источника появилась огромная дыра. — Разрушенная крепость, — вступил в разговор Урхмер Заслон, — раньше, во времена моей молодости, Осколки назывались совсем по-другому и полностью принадлежали ордену Надёжной руки. Иной раз кажется, что в мире ничего не меняется, парень, но прославленные солдаты в сатанитовой броне бесследно исчезли, а одно из их укреплений превратилось в жалкие Осколки. — Время беспощадно, — заключил Тонрус, натянув штаны, рубаху и кожаную куртку. На пояс он повесил дубинку с железным набалдашником, обнаруженную в мешке вместе со старым кинжалом, который Урхмер сразу присвоил себе. Чёрное древо остался безоружным. К позднему вечеру отряд миновал Затопленные холмы и вплоть до наступления темноты шёл по унылой равнине. На ночлег путники остановились посреди открытого поля, разожгли костёр и сварили в небольшом закопченном котелке кашу из нескольких перемешанных между собой круп. «Мёргдис заботливей, чем моя мать», — в шутку сказал Тонрус, поднеся ко рту кончик ножа с дымящимся кушаньем. — Надеюсь, мы застанем Эланруса Печального в Осколках, — произнёс Урхмер. Заслон за обе щеки уплетал кашу, поглядывая на сверкающие между тучами искорки далёких звёзд. — Осведомители в мельчайших подробностях передали Туругеру маршрут, по которому отряд Красных плащей должен вернуться в город, — бритоголовый Тонрус пожал плечами, — если Потухшие свечи не опередили нас, то шанс застать Эланруса неподалёку от разрушенной крепости довольно велик, мой друг. — Жизни наших близких в очередной раз зависят от случайностей, — вздохнул Урхмер, краем рубахи вытерев пышные усы, — сегодня ночью я дежурю первым. Путники до последней крупицы выскребли остатки каши из котелка. Тонрус и Игер легли на землю, чуточку подогретую исходящим от костра жаром, и сразу заснули. Почти всю ночь Чёрное древо жался к единственному источнику тепла, но никак не мог согреться, а после того, как посреди ночи бритоголовый Тонрус сменил Заслона на дежурстве, хлынул дождь, который быстро расправился с костром, словно с заклятым врагом. В очередной раз продрогший до самых костей Игер проснулся задолго до рассвета. — Не спится? — насупившись, спросил Тонрус и пнул сапогом мокрые угли, — Не страшно, парень. Отоспишься, когда спасём гирата. — Если спасём гирата, — поправил соратника Чёрное древо. После беспокойного и прерывистого сна голова Игера раскалывалась от боли, а глаза сильно покраснели. — Верно, — согласился бритоголовый и вполголоса добавил, — надеюсь, Кодорк давно добрался до лагеря беженцев. — Он добрался, — с полной уверенностью произнёс Игер и протяжно зевнул, — ложись спать, Тонрус, я посторожу до рассвета. — Нет, парень, — бритоголовый натянуто улыбнулся, — в последние дни, едва сомкнув веки, я вижу только лживые сны, в которых всё вокруг действительно хорошо. Во снах я прихожу домой, где меня всегда ждёт красивая женщина с ребёнком на руках. Вскоре я просыпаюсь и осознаю, что мои грёзы – всего лишь насмешка над реальностью. Под мерный храп Урхмера Чёрное древо и бритоголовый Тонрус, сидя у потухшего костра, вполголоса беседовали до тех пор, пока на горизонте не появилась розово-оранжевая полоса. На рассвете они растормошили Заслона, и отряд, перекусив остатками сухарей, выступил в путь по скудной равнине, где прошлогодняя серо-жёлтая трава дотягивалась Игеру до пояса. «Идеальное укрытие для хищников», — вполголоса жаловался Чёрное древо, подошвой приминая заросли. После полудня отряд добрался до края равнины и упёрся в крутой склон, за которым простиралась обширная низменность, вдоль пересечённая продолговатым озером. По берегам образовавшийся в котловине водоём окружали сплошные серо-зелёные кустарники и тонкие изогнутые деревья. Пробившиеся из-за скопища туч солнечные лучи игриво скользили и переливались на гладкой безмятежной поверхности воды. — Очередное озеро, — простонал Чёрное древо, потирая ноющие виски. — Рыбачье горе, — безрадостным голосом произнёс Урхмер Заслон и обратился к бритоголовому соратнику, — ты уверен, что старик до сих пор жив?