— Только слухи, — Кьяндар усмехнулся и кивнул головой на Чёрное древо, — парень прибыл с бритоголовыми, а доверять прихвостням Туругера нельзя ни в коем случае, уважаемый гират. — Урхмер и Тонрус – хорошие люди, — с непоколебимой уверенностью в голосе произнёс Игер, посмотрев в добродушные светло-зелёные глаза молодого солдата, — их кровные родственники прямо сейчас находятся в Осколках среди Красных плащей. Бритоголовые рисковали жизнями ради спасения близких. — Допустим, — на удивление быстро согласился сотиор Кьяндар, — чего ждать от наёмников, гират? — Засады. Смерть подстерегает нас между разрушенной крепостью и городом Сердце, — Эланрус Печальный задумчиво погладил аккуратно подстриженную бороду, — в открытом поле Потухших свечей мы не одолеем, поэтому задержимся в Осколках. Как зовут твоих лучших бойцов? — Азурган, Велгер, Лексорк, — Кьяндар без промедления перечислил имена матёрых разведчиков. — Хорошо, — гират Красных плащей болезненно вздохнул, — отправь храбрецов на поиски наёмного отряда. Когда бойцы покинут Осколки, прикажи дозорным никого не выпускать из крепости без моего ведома. Затем возвращайся в башню вместе с сотиором Исейдаром и стариной Якемрусом. — Будет сделано, — громко отчеканил Кьяндар, почесав затылок, и попятился к выходу. — И ещё одна просьба, — глуховатым голосом произнёс Эланрус Печальный, — распорядись, чтобы местные жители накормили Игера и бритоголовых. Сотиор разведчиков ордена Красных плащей кивнул и вышел за дверь. Проводив Кьяндара взглядом, Чёрное древо повернулся к гирату. На изнурённом лице Игера застыл немой вопрос. Эланрус Печальный задрал голову кверху и устремил встревоженный взор тёмно-коричневых глаз к голубому небу, заменяющему давно исчезнувшую крышу башни. Довольно долго верховный командир городской армии безмолвно стоял около молодого человека, наслаждаясь томительной тишиной. Затем он хлопнул Чёрное древо по плечу и слегка подтолкнул в сторону выхода: — Ступай, парень, поешь и отдохни. Ты совершил храбрый поступок. Орден Красных плащей не останется в долгу. Обещаю тебе, Игер, о беженцах, из-за которых ты так самоотверженно рисковал жизнью, я позабочусь, как только вернусь в город Сердце. Ступай, храбрец, ступай. За дверью Чёрное древо поджидал коренастый солдат, который в полном молчании сопроводил молодого человека через плотный строй выцветших палаток. Во внутреннем дворе разрушенной крепости произошли резкие изменения. Почти каждый Красный плащ вооружился тяжёлым самострелом и наспех нацепил кольчужную рубаху. Обветренные и давно небритые лица людей, с нетерпением ожидавших скорого возвращения домой, помрачнели. На смену простодушному смеху и задушевным беседам пришли короткие выкрики приказов и встревоженный шёпот. Подозрительные взгляды солдат тщательно ощупывали каждого человека, проходящего мимо. Запуганные жители Осколков торопились укрыться в ветхих хижинах, и только беззубая старуха, укутанная в шерстяной шарф, осталась сидеть на лавочке у развалившейся бревенчатой казармы. Сотиор Кьяндар, распрощавшийся с лучшими разведчиками, посланными на поиски таинственного отряда наёмников из Обречённых земель, хмурый командир Исейдар, отдавший самым толковым бойцам приказ всеми возможными способами укрепить крепость, и старый солдат, прозванный Якемрусом Недобитым, вместе направлялись к полуразрушенной башне. — Молодец, Игер, — Тонрус удовлетворённо хмыкнул, — вояки мигом зашевелились, почуяв вонь наёмников, жаждущих крови. — Ты справился, сынок, — глухим голосом произнёс Урхмер, окинув подошедшего соратника потухшим взглядом. Неподдельное разочарование читалось на лице Заслона. Солдаты в Красных плащах провели Игера и бритоголовых вокруг развалившейся казармы, за которой обнаружилась ветхая хижина. Коренастый боец громко постучал в дверь. Спустя мгновение раздался противный визг и на пороге показался мужчина с лицом, полностью покрытым жуткими шрамами от ожогов. В его глубоко посаженных глазах бурлило презрение, перемешанное с животным страхом. — Приюти до утра, — приказным тоном произнёс коренастый солдат и шагнул в сторону, уступив дорогу растерявшемуся Игеру. — Входите, я не кусаюсь, — хозяин дыхнул мерзким, кислым запахом прямо в лицо Чёрного древа и с недовольным ворчанием зашёл внутрь хижины, — всюду глупцы бродят и бродят, мирный народ беспокоят. А Бледнолицая дева пляшет и пляшет, топчет людские жизни. В такое время дома человек сидеть должен, а не слоняться от поселения к поселению. Безумцы! А что я? Я гостей приютить обязан, а не то Исейдар накажет, заживо сварит и сожрёт. А в чём я повинен? Несмотря на два распахнутых окна в хижине стояла невыносимая духота. Половину помещения занимала огромная каменная печь с лежанкой. На полу лежала стоптанная солома, на которую мужчина с обезображенным лицом бросил специально для гостей три старых драных тулупа. В углу у стены стоял деревянный стол, заваленный разным барахлом. «Располагайтесь», — проворчал потревоженный хозяин хижины, взобрался на устроенную на печи лежанку и вскоре захрапел. — Что случилось, Урхмер? — вполголоса спросил Чёрное древо, посмотрев Заслону в глаза. — Его сына нет в Осколках, — Тонрус с блаженным стоном прилёг на мягкий тулуп, вытянул длинные ноги и закинул руки за голову, — Красные плащи твердят, что он далеко отсюда. — Сынок в Красных камнях соизволил остаться, — глухим, безжизненным голосом произнёс Урхмер, смахнув скатившуюся по щеке слезу, — чтобы помочь порядок навести, за местными владыками присматривать и лазутчиков Восставшей падали выслеживать. — Почему грустишь, Урхмер? Если сын твой в Красных камнях, значит Потухшие свечи ему точно не грозят, а армия Торгового поста не скоро выступит на юг, — Чёрное древо кисло улыбнулся. — Ты прав, Игер, — Заслон горько усмехнулся, — так сильно сына своего увидеть хотел, что о всех опасностях позабыл, а когда солдаты сказали, что в далёком поселении остался, то мне не по себе стало. Ты прав, друг. Главное, что мой сын в безопасности. — В отличии от нас, — Тонрус протяжно зевнул и почесал ногтями щетинистый подбородок, — чую, не вытерпят Потухшие свечи и нападут на Осколки. Наёмников намного больше, чем Красных плащей. Они старую крепость с землёй сравняют. — И что ты предлагаешь? — насторожился Чёрное древо, расположившийся на тулупе, насквозь провонявшем потом и дым-травой. — Бежать отсюда, — тихо произнёс бритоголовый Тонрус, — сыну Урхмера ничего не угрожает, незачем Заслону сражаться за Эланруса. Своего племянника я в лагере видел. Он служит оруженосцем у старого солдата. Выжду удобный момент и сбегу, мальчонку с собой заберу. А ты, Игер, как поступишь? — Останусь, — твёрдо сказал Чёрное древо, — жизни близких мне людей зависят от Эланруса Печального, поэтому я гирата не брошу. — Отважный парнишка, — сонным голосом похвалил Игера бритоголовый Тонрус. Скрипнула дверь и в проходе показалась худощавая седовласая женщина с кастрюлей в руках. Запахло кашей и мясом, отчего у оголодавших путников почти одновременно заурчали животы. Хозяин хижины, не просыпаясь, пробурчал невнятицу и отвернулся к стене. Не произнося ни слова, женщина прошла к заваленному барахлом столу и поставила на него кастрюлю, из которой валил густой пар. Урхмер, Тонрус и Игер вскочили на ноги и осыпали незнакомку пылкими благодарностями. Грустно улыбнувшись умирающим от голода мужчинам, женщина поторопилась покинуть хижину. Путники, отыскав в груде посуды три деревянные ложки, жадно набросились на горячую кашу с кусочками мяса. Спустя немного времени прибежал долговязый жилистый подросток, племянник Тонруса, с железным ведром, до половины наполненным прохладной водой. Пока старый солдат по имени Якемрус Недобитый вместе с двумя сотиорами и гиратом продумывал план действий против Потухших свечей, его оруженосец поспешил навестить своего дядю, запертого в охраняемой солдатами хижине. — Как служба? — бритоголовый Тонрус потрепал племянника за густые кудрявые волосы. — Иногда приходится тяжко, но мне нравится. Дядя, в походе я видел столько городов, деревень, людей, животных, — озорные глаза подростка заблестели, засверкали от бури ярких воспоминаний, — и настоящих чудовищ! Дядя, однажды мы наткнулись на целую стаю землегрызов! Всех перестреляли! Из самострелов! Слушая захватывающие и временами заметно приукрашенные рассказы оруженосца, путники опустошили кастрюлю невероятно вкусной каши и вдоволь напились прохладной воды из ведра. Тонрус и мальчишка остались сидеть за столом, а Урхмер и Игер с удовлетворённым стоном разлеглись на мягких тулупах. Заслон вполголоса нахваливал седовласую женщину, накормившую путников по приказу сотиора Кьяндара. Через некоторое время слова Урхмера превратились в неразборчивое мычание, быстро сменившееся громогласным храпом. Чёрное древо долго прислушивался к беседе между долговязым мальчишкой и Тонрусом, которая иногда перетекала в серьёзный спор оруженосца ордена Красных плащей с бритоголовым вышибалой из Подземного рынка, однако короткая перепалка неизбежно сменялась задушевным разговором между племянником и дядей. «Старик Якемрус добрый. Он меня всему научит», — расслышал Чёрное древо перед тем, как провалиться в блаженный сон. После полуночи в хижину через приоткрытое окно проскользнул слабый ветерок и игриво потрепал Игера за волосы. Молодой человек задрожал от холода и спрятал голову под тёплым тулупом, однако через несколько минут с улицы донёсся беспорядочный топот, мгновенно пробудивший Чёрное древо. Освободившись от приятных оков сна, Игер вскочил на ноги и подбежал к окну, но увидел только хаотично мечущиеся тени. Грязь звонко чавкала под сапогами солдат, бежавших в непонятном направлении. Чёрное древо поёжился от холода и накинул на плечи колючий тулуп. Он прокрался мимо мирно спящего Урхмера, попытался отыскать в хижине Тонруса. «Сбежал», — цокнул языком Игер и вполголоса выругался на бритоголового, исчезнувшего без предупреждения. На устроенной на печи лежанке заворочался хозяин хижины, который, как и его нежеланные гости, проспал остаток дня и весь вечер, изредка просыпаясь, чтобы перекусить и сбегать до выгребной ямы. Чёрное древо на цыпочках подошёл к выходу и приоткрыл дверь. Бойцов, стороживших путников по приказу сотиора Исейдара, поблизости не оказалось, и Игер беспрепятственно покинул хижину и пересёк внутренний двор. Голоса Красных плащей доносились со стороны булыжного тракта. На том месте, где раньше находились главные ворота, солдаты возвели невысокий земляной вал, у которого столпились бойцы ордена, вооружённые факелами и тяжёлыми арбалетами. Игер осторожно подкрался поближе и спрятался в тени развалин хозяйственной постройки. Приглядевшись, он отыскал гирата Эланруса, взобравшегося на вершину земляной преграды, укреплённой досками. У подножия вала стоял хмурый сотиор Исейдар, нацепивший на голову тяжёлый шлем. Заспанный Кьяндар, командир разведчиков, стремительно прокладывал себе путь к баррикаде через толпу солдат. Неразборчивые голоса Красных плащей неожиданно смолкли. На небритых лицах, освещаемых факелами, застыло обеспокоенное выражение. Немигающие взгляды бойцов ордена пристально следили за земляным валом, на который Эланрус Печальный, протянув руку, помог взобраться вернувшемуся под покровом ночи разведчику: — Что случилось, Велгер? Потухшие свечи близко? — Слишком близко, гират Эланрус, — прохрипел страшно запыхавшийся солдат и торопливо доложил, — с юго-востока к Осколкам движется большой отряд. Больше ста пятидесяти человек. Наёмники окажутся здесь задолго до рассвета. Глава 21. Бойня при Осколках Гират Эланрус и сотиор Кьяндар повторно допросили разведчика по имени Велгер. Помимо пропавших ворот, каменная стена Осколков имела множество брешей и прочих уязвимых мест, на защиту которых поторопились солдаты ордена Красных плащей. Громадные тени вооружённых тяжёлыми самострелами бойцов метались повсюду. Мужчины в красных плащах поверх кольчужных рубашек переговаривались друг с другом полушёпотом. Их голоса дрожали от волнения. Чёрное древо видел, как гират Эланрус отдал командиру Исейдару приказ, и сотиор, забрав с собой почти два десятка солдат, отправился защищать северную часть стены. Во внутреннем дворе вспыхнуло множество костров. Широкая ладонь неожиданно опустилась на плечо Игера, испугав молодого человека. — Видел моего племянника? — прозвучал за спиной хрипловатый голос бритоголового Тонруса, — Нужно бежать из Осколков, но я не могу отыскать мальчишку. Куда он запропастился вместе с этим стариком Якемрусом? — Я не знаю, где они, — Чёрное древо освободился от руки товарища и вышел из тени развалин хозяйственной постройки, — сейчас неподходящее время для побега. Если Красные плащи поймают тебя, то сочтут за лазутчика Потухших свечей и убьют, Тонрус. — Плевать, — прорычал бритоголовый, спрятавшийся за остатками каменной стены, и до Чёрного древа донеслись отдаляющиеся шаги. — Игер? — Эланрус Печальный заметил молодого человека и махнул ему рукой. Гират спустился с земляного вала, на котором расположилось семеро солдат с заряженными самострелами, не сводящих глаз с раскинувшейся впереди тёмной равнины. — Я слышал про Потухших свечей, — отозвался Чёрное древо и подошёл близко к земляной преграде, — остальные разведчики погибли? — Я понятия не имею, что случилось с Азурганом и Лексорком, — произнёс Велгер и плюнул себе под ноги. Грязь жирными комьями налипла на кожаные сапоги и красный плащ бойца. — Оруженосец Якемруса рассказал, что твой бритоголовый дружок намеревается сбежать. Ты с ним, Игер? — с вызовом спросил сотиор разведчиков Кьяндар, — Племянник Тонруса остался верен Красным плащам и городу Сердце. Твоя очередь. Сделай свой выбор. — Я останусь с гиратом Эланрусом, — с несокрушимой уверенностью произнёс Чёрное древо. — Храбрый юноша, — верховный командир улыбнулся, обнажив верхние клыки, сильно выступавшие вперёд, — держись рядом со мной, парень. Если повезёт, мы сумеем отбросить Потухших свечей. — Парочки запасных самострелов не найдётся? — Игер увидел Урхмера, ковылявшего в сторону земляного вала. Заслон потирал заспанные глаза. Тонкая соломинка висела на его пышных усах, а на щеке после хорошего сна остался красный след от костяной застёжки тулупа. — Лишних арбалетов не осталось, — командир Кьяндар окинул бритоголового оценивающим взглядом, — желаешь помочь? — Желаю не умереть до рассвета, — без промедления ответил Урхмер и посмотрел Игеру в глаза, — но мой сын в безопасности, и я не против того, чтобы он пережил своего старика. Так правильно. — Тогда следуй за мной, — скомандовал сотиор разведчиков, — мы с Велгером заберёмся на вершину башни, а ты, бритоголовый, останешься у входа. — Удачи, Урхмер, — перед расставанием Чёрное древо быстро обнял Заслона, крепко обхватив широкие плечи соратника. — Только не рухнете с башни до начала сражения, — крикнул вслед уходящим бойцам Эланрус Печальный и грустно улыбнулся. Сотиор Кьяндар обернулся и одобрительно кивнул гирату. Оруженосец командира Исейдара прикатил к земляному валу тележку и торопливо выложил из неё несколько туго увязанных пучков коротких стрел. По бледному лицу запыхавшегося мальчишки обильно струился пот. Оруженосец протянул гирату Эланрусу пустой колчан из кожи и покатил тележку вдоль каменной стены до следующей баррикады, возведённой у широкого пролома, где готовилось к обороне четверо Красных плащей. Чёрное древо обернулся на внутренний двор и увидел, что к суматохе присоединилось несколько местных мужчин, которые оживлённо помогали солдатам. Резкие выкрики сотиора Исейдара доносились с северной стороны крепости. Полуразрушенная башня Осколков громоздилась над скопищем палаток, её вершина растворялась в темноте. Всюду горели костры, выплёвывая оранжево-красные языки пламени. По развалинам хозяйственных построек и бревенчатым хижинам скользили тени. Дул прохладный ветер, с лёгкостью пронизывая плащи, кольчуги и рубашки бойцов ордена. Чёрное древо плотно укутался в тулуп. Игер представлял себе, как внутри башни по торчащим из стен камням сотиор Кьяндар и разведчик Велгер взбираются к вершине, за их спинами болтаются луки и колчаны стрел, а Урхмер Заслон стоит внизу и смотрит на распростёртое над головой чёрное небо, заменяющее крышу. — Пятьдесят девять опытных воинов и два десятка простых земледельцев против отряда из ста пятидесяти головорезов, — с горечью произнёс гират Эланрус, — скверный расклад. — А если все наёмники нападут только с одной стороны? — голос Чёрного древа дрогнул, ноги предательски задрожали. Игер присел у подножия укреплённой досками преграды. — В таком случае нас попросту сметут и затопчут, — командир Красных плащей расположился рядом с молодым человеком, — но я сомневаюсь, что Потухшие свечи настолько глупы. В стенах крепости очень много брешей. Если я сбегу и доберусь до города Сердце живым, то план Гиадорка и Юдмера Скорбная весть рухнет, поэтому наёмникам придётся окружить Осколки, чтобы никто не проскользнул через одну из неприметных щелей. — Почему вы, гират, не сбежали сразу после того, как я предупредил об опасности? — Чёрное древо посмотрел в тёмно-коричневые глаза Эланруса Печального, — Под угрозой находится не только ваша жизнь, но судьба всего города Сердце. — Бросить своих парней? Никогда такому не бывать, Игер, — гират ордена ненадолго задумался, — я охотнее погибну вместе с Красными плащами, чем брошу их ради кучки старейшин из Алого совета, потому что именно Алый совет своей трусостью и бездействием плодит предателей, подобных Юдмеру Скорбная весть, которые ловко переманивают на свою сторону таких наивных и жадных до власти мальчишек, как Гиадорк. После слов командира Красных плащей Чёрное древо надолго замолчал. Он сидел на земле и смотрел на тучи, медленно, но неотвратимо затягивающие звёздное небо. Игер смаковал каждую возникшую в голове мысль с такой дотошностью, что быстро позабыл о нависшей над Осколками угрозе. Однако вскоре рассуждения Чёрного древа резко прервали прозвучавшие вразнобой возгласы солдат: «Стреляй в него! Давай! Стреляй! Бей!». Игер и Эланрус одновременно поднялись на ноги. Расположившиеся на земляном валу бойцы беспокойно завертели головами в поисках любой угрозы, однако доносившееся с севера выкрики неожиданно оборвались, а спустя несколько минут послышался топот. Из темноты появился долговязый солдат с тёмным родимым пятном на щеке. Отдышавшись, он охрипшим голосом доложил гирату: — Предатель перелез через стену и попытался сбежать, но дозорные заметили и застрелили его. — Бритоголовый? — выпалил Чёрное древо, почувствовав, как похолодело в груди. — Нет, один из Красных плащей, — прочистив горло, бесстрастно ответил боец. — Обыкновенный трус, — Эланрус Печальный огорчённо развёл руками. Когда очертания долговязого солдата растворились в темноте, гират закрепил на бедре колчан коротких стрел и вооружился самострелом. Верховный командир и Игер взобрались на земляной вал и расположились рядом с семерыми бойцами в чёрных тяжёлых шлемах. Тусклый свет факелов падал на небритые лица Красных плащей, не сводящих глаз с распростёртой впереди равнины. Чёрное древо долго пялился в темноту, но не видел ничего, кроме густой черноты. Он слышал ровное дыхание Эланруса Печального, который нежно поглаживал приклад заряженного арбалета. «Только не высовывайся, парень, — прошептал гират, слегка наклонив голову к Игеру, — у меня за пазухой лишнего шлема не найдётся, а у тебя запасной головы нет». Через некоторое время к защитникам земляной преграды прибавилось девять вооружённых бойцов, покончивших с укреплением бреши в крепостной стене на северо-западе. Посмотрев на сосредоточенные лица суровых, закалённых в сражениях солдат, Чёрное древо почувствовал смутную уверенность в благополучном исходе грядущей стычки.