Рисса закрыла глаза. Все в Тарсене ощущалось знакомым. Он был ее частью. Он жил под ее кожей. Риссе представилось, что неподвижной статуе не нравится образ ее мыслей, и ей нужно угодить принцу. Она должна служить ему. Освободить его. Девушка порезала ладонь и прижала ее к стеклу. С губ сорвалась медленная и гортанная песня, слов которой Рисса никогда не знала. Это был ее рот, ее голосовые связки, ее голос. Но это была вовсе не она. Паника сдавила грудь. Всепоглощающая паника. Это неправильно. Голос, подталкивавший ее вперед в течение последних нескольких дней, стих. Казалось, что все происходящее – дурной сон. Рисса отдернула руку от ледяного гроба. – Нет! – Она услышала свой крик. Ее рука снова прижалась к поверхности. – Оставайся здесь, если знаешь, что действительно правильно для тебя. Лицо, которое Рисса увидела в отражении, было совсем не похоже на нее – на губах никогда не играла столь злобная усмешка. Сердце билось все быстрее и быстрее. Он контролировал ее. В течение последних нескольких дней, если не больше. Рот Риссы изогнулся в улыбке. – О, не вешай это на меня. Не то чтобы люди не пытались предупредить тебя, принцесса. Ты все делала по собственной воле. Ты же все знаешь лучше остальных, не так ли? – Ее смех напоминал лай. – Серисса Брайер просто обязана быть права, как и любой другой избалованный ребенок. – Отпусти меня. – С губ Риссы не сорвалось ни слова. Ее лицо исказилось. – Но ты уже зашла так далеко, дорогая. Рисса боролась за контроль над своим телом. Она пыталась пошевелить рукой, чтобы вырваться, но это оказалось безнадежно и бесполезно. Наконец-то ее рука оторвалась от холодной поверхности. Рисса прижала ее к груди, чувствуя жжение в кончиках пальцев. Девушка уставилась на лед, который всего несколько мгновений назад был твердым, а теперь полностью растаял. Нет ничего постыдного в том, чтобы быть неправым, пока ты можешь извлечь из этого урок. Нет ничего постыдного в том, чтобы отступить, дабы восполнить силы. Нет ничего постыдного в желании повзрослеть. Райдекар был прав во всем остальном. Рисса понадеялась, что и в этом он не ошибся. Она занесла нож над грудью Тарсена, целясь прямо в сердце. Глава 29 Золотой принц Кровь сочилась из раны над бровью, из каждой поры на теле короля и капала на берег реки. Райдекар сплюнул и скривился от вида собственной крови. Мужчина выпрямился. – Остались лишь ты и я. Посмотрим, понравилось ли тебе все усложнять. Двойник Суры успела отойти на несколько шагов и, несмотря на напускную браваду и беспокойный взгляд, выглядела как загнанная в угол добыча. Райдекар перешагнул через тело человека, которого когда-то знал и ценил. Человека, которого он убил. Ему придется все объяснить семьям погибших. И все из-за нее. Когда король обратился к двойнику, та отшатнулась. – Ну уж нет. Ты никуда не пойдешь. Нам предстоит милая беседа. С первого взгляда на двойника Райдекар почувствовал что-то неладное. Она пахла и выглядела как Сура, но невозмутимая, властная воительница не обладала подобной манерой речи. После первой встречи с королевой Двора Костей Райдекар понял, что Сура не бросила бы своих солдат. Последней каплей стали слова двойника о Риссе. Умная, молодая красавица, которую нельзя принимать всерьез? Хоть это отчасти и было правдой, человек, который хоть раз общался с Сериссой, никогда бы не сказал подобного. Импульсивная. Полная жизни. Неудержимая. Сострадательная. Властная. Вот что первым приходило на ум. Молодость, красота и ум были наименьшими из многочисленных ее достоинств. – Кто ты? Девушка-двойник зарычала. Райдекар призвал свою силу внушения и направил ее на существо. – Кто. Ты. Та закричала, что есть сил сопротивляясь внушению. Как выяснилось, сил у нее оказалось немного. Видение, под которым скрывался двойник, рассыпалось и разлетелось по ветру, как дешевая краска. Райдекар неотрывно смотрел на Шиоби. Признаться, он пребывал в некотором замешательстве. Король мог уличить в столь дурной затее кого угодно, кроме нее. Не то чтобы он не считал ее достаточно высокомерной или злобной для такого поступка, но Шиоби уж точно не хватило бы фантазии. – Надо же, Шиоби. Будет справедливо, если я спрошу о твоих намерениях. – Райдекар бы так и поступил, если бы его интересовали объяснения бывшей жены. Девушка оскалилась, словно котенок, осмелившийся рычать на тигра. – Ты унизил меня и вознес девчонку, ради которой бросил, выше собственных дворов. Райдекар не ошибся. Спектакль организовала не Шиоби. Ее склонили на темную сторону после приезда Риссы. Возможно, после отравления. – Кто заставил тебя принять облик Суры? – Король говорил бесстрастно, потому что предательство бывшей супруги его не задело. Ни капли разочарования. Шиоби была для него никем. Он женился на девушке и, как полагалось, один раз переспал с ней, дабы узаконить союз по правилам фейри. К услугам Райдекара было множество любовниц, которые согревали его постель чаще, чем бывшая жена. – Пошел к черту. Райдекар вздохнул. Он не собирался наслаждаться причиненной Шиоби болью. Ему наскучило отрывать крылья у недалеких бабочек. Тем не менее король вскинул руку, и Шиоби взмыла в воздух. Она схватилась руками за горло, безуспешно пытаясь бороться с невидимой хваткой. Король сильнее сдавил ей шею. – Кто это был, Шиоби? Назови имя. Это все, о чем я прошу. И тогда твои мучения закончатся. Девушка всхлипнула, она не привыкла к боли и малейшим неудобствам. Сострадательного человека, возможно, и тронули бы ее слезы, но король таковым не был. Наконец Шиоби назвала имя. Райдекар взмахнул рукой, и труп девушки с переломанной в двух местах шеей упал на заснеженную землю. Райдекар зарычал. Он должен был это предвидеть. * * * Риссу с невероятной силой отбросило на пол. Она вскочила на ноги и тут же пожалела о своей поспешности. Лодыжку обожгло болью. Скорее всего, она сломана или как минимум вывихнута. Не обращая внимания на боль, Рисса огляделась в поисках ножа. Грудь сдавило от тревоги, когда девушка обнаружила его сжатым в длинной холодной руке. За пределами ледяного гроба Тарсен выглядел еще прекраснее, но в его глазах не было ни жизни, ни тепла. Ничего. Рисса обернулась. – Ох, я так не думаю. Слишком поздно, моя дорогая кузина. – Его голос лился сладким сиропом, в отличие от пустого взгляда, обдававшего холодом.