– А что вы преподаете? – вмешался Олег Тихомиров, проявляя внезапный интерес к происходящему. Ирина Мелентьевна испуганно взглянула на завуча, потом пошамкала губами и нехотя выдала: – Историю. – Послушайте, – в разговор вмешался второй, до этого молчавший мужчина, – ну пусть женщины решат это сами, без нас, а то они сейчас такой визг поднимут! Зоя Михайловна удивленно хмыкнула: – Знакомьтесь, Дмитрий Покрытов, приехал к нам из самого МГИМО, пишет диссертацию по религии. Так? – Да, я преподаю историю религии. А диссертацию собираюсь писать на тему буддизма. – Дмитрию было тоже под сорок, только он был полной противоположностью Тихомирову-старшему. Маленький и страшно худой, со всклокоченными, давно не стриженными волосами. – А че про него писать? – хохотнул Тихомиров-старший. – Про него все давно и так написано. Дмитрий бросил презрительный взгляд на спонсора, но промолчал. Олег снова громко рассмеялся и вытянул ноги, загородив ими проход между партами. Тихомиров-старший был очень большим, казалось, что он один занимает все свободное пространство. Высокого роста и средней полноты, с огромными ручищами, почти лысый, в светлых брюках и кремовой рубахе навыпуск, он всем видом излучал благополучие и демонстрировал хорошую нервную систему. – Ну? – Зоя Михайловна нервно постукивала острым каблучком по линолеуму. Олеся молчала, молчала и Ирина Мелентьевна, лишь громко и возмущенно сопя. – Да киньте вы жребий! – Влад Тихомиров подал голос с последней парты. – И хватит париться, раз никто никому уступить не хочет. Тихомиров-старший одобрительно хмыкнул, достал из кармана брюк записную книжку и ручку-паркер, вырвал два листа и на одном из них поставил крестик. Затем скрутил их в одинаковые жгуты и выложил на стол: – Прошу, дамы. Ирина Мелентьевна, показывая всем видом, до чего ей пришлось опуститься, подошла к столу. – Этот, – она ткнула пальцем в правый «жгутик». Олег развернул листок бумаги и поднял его «лицом к залу»: – Пусто. Поздравляю, Олеся, вы едете с нами. Ирина Мелентьевна громко ойкнула, затем судорожно схватила сумочку и тяжело вышла из класса, даже не попрощавшись. А Олеся так и продолжала сидеть, внимательно рассматривая носки собственных туфель. Она даже не поняла, обрадовалась или расстроилась только что выпавшему на ее долю случаю. «Случай, а ведь мы порой сознательно упускаем возможность изменить свою жизнь только из-за страха перед переменами», – подумала Олеся. – Спасибо. Я, конечно, еду. Глава 16 Уже было почти два часа дня, а Воронин все еще продолжал валяться на разобранной постели. Марина удивленно покосилась на грустного мужа и, пожимая плечами, прокралась на цыпочках мимо него на кухню. К ее величайшей радости, вот уже третий вечер подряд Воронин после работы оставался дома. И даже сегодня, в субботу, никуда не исчез, не испарился, не отправился пить пиво с друзьями, как он обычно поступал в течение всей их совместной жизни. – Завтракать будешь? – крикнула Марина, гремя кастрюлей. – Или обедать, даже не знаю, как и назвать. – Буду, спасибо, – буркнул Воронин и снова замолчал. Марина ошарашенно замерла на месте: никаких тебе привычных вопросов-распоряжений – «а что ты там приготовила?» или «принеси сюда, пожалуйста». Уже несколько дней ее муж совершенно не походил на ее мужа. Марина осторожно присела за кухонный стол и задумалась, что такого могло произойти с Ворониным, чтобы он изменился до неузнаваемости. А все это началось в тот самый вечер, когда она пришла с «сеанса черной магии», прям как по Булгакову. Воронин ждал ее дома, какой-то потерянный и несчастный, Марина даже сначала решила, что муж заболел, и кинулась мерить ему температуру. Но термометр показывал 36,7, а Воронин сидел бледнее бледного. – Ты отравился, что ли? – еще одна догадка озарила Марину. – Надеюсь, не водкой паленой? – Марина, – но Воронин даже не разозлился, его голос был бесцветный и тихий. – Не говори ерунду, я просто устал. И давай пойдем спать. Вот и сейчас муж чересчур спокойно, даже немного подавленно, взглянул на нее: – Малыш… ты это… прости меня, а? Тарелка выскользнула у Марины из рук, бекон с яйцом разметался по полу. – Ты чего это? – наконец смогла произнести изумленная женщина и опустилась на колени собирать остатки трапезы с пола. – Ты чего? Воронин подсел рядом и брезгливо, двумя пальчиками, поднял раздавленное яйцо: – Куда его? – Бросай в тарелку, – шмыгая носом, Марина ползала по полу. – Воронин, ты не играй со мной, я же так и умереть могу. Предупреждай хоть. – Да я дурак, ты у меня такое сокровище, а я идиот, – начал мужчина, но его на полуслове прервал звонок в дверь. Воронин побледнел как смерть. – Ты ждешь кого-то? – Да что с тобой? – Марина выпрямилась и выбросила завтрак в мусорную корзину. – Может, соседка или телеграмма, да мало ли кто. – Я сам открою! – Воронин довольно грубо оттолкнул жену и бросился к двери: – Кто? – заорал он. – Кто там? – А в его голосе было столько злости и ужаса, что Марина не на шутку струсила. Что с ним происходит? В ответ – тишина, Воронин покрутился возле «глазка», потом забежал в комнату, с грохотом полетели на пол какие-то вещи, обувь, наконец он вытащил из шкафа хоккейную клюшку и снова помчался в коридор. – Кто там? – совсем по-бабьи взвизгнул он и распахнул дверь настежь. В одной руке Воронин держал клюшку, а другая намертво впилась в косяк. Лестничная площадка была пуста. – Может, просто ошиблись? – немного озадаченно произнесла Марина, выглядывая из-за мужниной спины в подъезд. – Наверное, – с огромным облегчением выдохнул Воронин и вымученно улыбнулся. – Подростки, су… И замолчал, страшно побледнев, словно увидел привидение. Он быстро нагнулся, что-то спрятал в карман домашних брюк и рванул на себя дверь так, что едва не придавил Марине руку. – Уйди, дура! – в бешенстве крикнул Воронин, забегая в ванную. – Вечно ты у меня болтаешься под ногами! И так саданул дверью, что Марина, едва не оглохнув, закрыла руками уши. Она выглядела ужасно потерянной и несчастной. А Воронин открыл кран и под шум воды вытащил дрожащими руками страшную находку. Это было его водительское удостоверение, как будто специально, густо перепачканное уже коричневой, засохшей кровью. В удостоверение кто-то вложил кусок мятой газеты. Воронин, подчиняясь внезапному порыву, развернул листок и тихо заскулил – это была вырванная передовица из местных «Городских новостей». На небрежно смятом листе черно-белая фотография изуродованной девушки, лица не видно, и заголовок: «В нашем городе орудует маньяк?» Воронин рванул ворот рубахи, ему не хватало воздуха. Глава 17 Дверь открылась так бесшумно, что Аня совершенно ничего не поняла. Когда слишком долго чего-то ждешь, обычно притупляется чувство реальности. Вот и сейчас Аня смотрела на вошедшего мужчину, одновременно узнавая и не узнавая в нем Сергея. – Так вот ты какая, мое солнышко, – произнес мужчина, прислонившись спиной к стене. Аня вскочила с кресла, на котором сидела неподвижно несколько часов подряд, но вдруг остановилась. – Сергей? – На фотографии он выглядел по-другому. Как-то моложе, что ли, и беззаботнее, а сейчас перед ней стоял серьезный крепкий мужчина и еще – он сбрил бородку. – Он самый, – ухмыльнулся парень. – Иди сюда, – она узнала его голос. Этот голос Аня узнала бы из всех голосов на свете. Аня сделала шаг и снова замерла, как парализованная, на нее накатила такая волна страха и радости, что и словами не передать. На парне были джинсы и просторный свитер без ворота. А на шее пульсировала вена, тук… тук… словно маленькое сердце. И, наверное, до нее только сейчас дошло, что Сергей – это реальный, живой мужчина, а не плод ее воображения. И он смотрел на нее так, что подгибались колени.