– Не должен. – Олег внимательно посмотрел на Олесю. – Как вы? – Спасибо, плохо, – улыбнулась Олеся. – Павел, можно тебя? Воронин, полулежавший на сумке, моментально поднялся: – Конечно. Они отошли в сторону, но тут желудок Олеси скрутило очередным спазмом, и она, жалобно всхлипнув, побежала за поваленное бревно. – Господи. – Через минуту бледная, с синяками под глазами, она подошла к Воронину. – Как мне плохо. – Олеся! Олеся Викторовна! – Влад бежал к ним, держа на вытянутых руках какую-то кучу грязи. – Это ваше? Девушка удивилась, но когда присмотрелась получше, поняла, да, действительно, это ее. – Это моя сумка. Откуда она у тебя? – Олеся брезгливо посмотрела на сочившуюся грязью, водорослями и илом находку. – Возле воды лежала, вон там, – мальчишка махнул рукой, – наверное, это старик вытащил, только почему ничего не сказал? – Влад удивленно пожал плечами. – Папа сказал, что вам надо вытащить вещи и посушить у костра. – Сами разберемся, – зло цыкнул Павел. – Без твоего папаши. Влад пожал плечами и молча ушел. – Зачем ты так с ним? – Олеся холодно смерила Воронина взглядом. – Он же совсем еще ребенок, да к тому же помочь хотел. – А что я ему сказал? – взорвался Павел. – Или ты, может быть, обиделась за Олега? – Что ты несешь? – Олеся присела на корточки и осторожно расстегнула сумку. – Между прочим, Олег спас мне жизнь. Она доставала мокрые вещи и раскладывала их на траве. – Икона совсем промокла. – Олеся бережно прижала ее к себе. – Как ты думаешь, она высохнет? Павел нервно присел рядом. – Я не виноват, что Тихомиров успел к тебе первым. – Она высохнет? – переспросила Олеся, не в силах ругаться. – Эта? – Воронин перевел взгляд на икону. – О? Откуда она у тебя? – А что? – Олеся с интересом повернулась к нему. – Я ее купила… в лавке этого, ну как его, тьфу ты, – она защелкала пальцами в поисках ответа, – в антикварной лавке, – она наконец-то вспомнила. – Да? – Воронин взял икону в руки. – У нас дома была точно такая же, только на обороте у нас были инициалы… В. П. Вот здесь, – он перевернул икону и замер: – Смотри! Олеся, разом позабыв и про больной желудок, и про усталость, и про обиду, нагнулась к Павлу. – Ой, В.П.! – И действительно, на обратной стороне иконы в правом нижнем углу стояли инициалы. – Что это значит? Как? – Она не находила слов. – Значит, это наша икона, – Воронин поперхнулся, – нам подарили ее на свадьбу, неужели ты забыла? – Но, – Олеся развела руки, – но… я забыла. – Ну ты даешь, – Павел рассматривал икону как седьмое чудо света. – Бывает же такое. Эта икона стояла у нас, а потом куда-то пропала. – Я вспомнила, да, – Олеся никак не могла собраться с мыслями. – А я думала, что это ты ее забрал. – Слушай, я ее не забирал, – вспылил Воронин. – Может, это ты сдала ее в антикварную лавку, чтобы забыть меня и нашу совместную жизнь? – Кстати, о жизни, – девушка развернулась к Павлу и посмотрела ему прямо в глаза. – Давно ли ты стал журналистом? Воронин промолчал, автоматически хлопая себя по карману в поисках сигарет. – Черт, – выругался он. – Белка, умоляю, не устраивай мне допрос. – Павлик, – Олеся подошла к мужчине. – Как ты здесь оказался? Я хочу знать правду. – Правду? А зачем тебе она? – Павел вяло ковырял песок носком кроссовки. – Зачем? Олеся открыла рот, закрыла – но так и не смогла найти подходящих слов. – Вот, и сама не знаешь. Вечно ты, Белка, так. – Воронин ухмыльнулся: – Сболтнешь недодумавши! – Прекрати! – Олеся зло сверкнула глазами. – Прекрати разговаривать со мной в таком тоне! Девушка словно взбесилась. – Ты трусливый, ничтожный папочкин сыночек, ты, да ты даже меня не спас! – Она всхлипнула и, чтобы Воронин не видел ее слез, повернулась к нему спиной. А затем Олеся бросилась вглубь джунглей, стараясь уйти от Воронина как можно дальше. Внезапно стало темно и холодно. Олеся подняла голову, но ничего, кроме густых зарослей лиан и тяжелых крон деревьев, не увидела. Нарастал какой-то странный шум, происхождения которого Олеся никак не могла понять. И только когда первые тяжелые капли упали ей на лицо, девушка поняла, что попала под тропический ливень. Буквально за долю секунды она промокла до кончиков волос. Дождь шел сплошной стеной, и из-за плотной его пелены едва проступали очертания окружающих деревьев. К тому же заметно стемнело. Джунгли готовились к ночи. – Твою мать! – совершенно мокрый Павел схватил остолбеневшую девушку за руку. – Ты куда? Жить надоело? Олеся повернулась и что-то крикнула ему в ответ, но шум дождя полностью заглушил ее слова. – Что? – Воронин нагнулся к ней. – Что? – Я до сих пор тебя люблю, – едва расслышал Павел и, тяжело вздохнув, прижал ее к себе: – Все будет хорошо, – тихо ответил он, абсолютно уверенный в обратном. – Да. – Удивительно, но Олеся услышала и, немного приподнявшись на носочки, сама поцеловала Воронина. Ливень кончился так же внезапно, как и начался. Небо немного просветлело, шум дождя сменился гомоном птиц, казалось, что в джунглях сейчас поет каждая птаха. Воронин продолжал сжимать Олесю в своих объятиях. Поцелуи его становились все настойчивее и требовательнее. Мокрая одежда липла к телу, и Павел никак не мог справиться со своей футболкой. Разозлившись, он одной рукой дернул за ворот, продолжая другой рукой раздевать Олесю. Звук рвущегося материала вернул Олесю в реальность: – Павлик?! – Помолчи, прошу, – он шумно дышал, буквально сдирая с нее брюки. – Ты… ты, делаешь мне больно! – Олеся даже не пыталась его оттолкнуть, а, наоборот, сама льнула к его разгоряченному телу. – О господи. Они настолько были поглощены друг другом, что ничего вокруг не замечали. Громко хрустнула сломанная ветка, испуганно вскрикнула потревоженная пичуга, Олег стоял от них в нескольких метрах, совершенно не скрываясь и не отводя взгляда. Переплетенные тела были так близко от него, что, назови он сейчас их по имени, они бы обязательно услышали. Но Тихомиров не стал этого делать, он медленно отвернулся и отправился назад в импровизированный лагерь, и странная ухмылка не сходила с его губ. – Где они? – зареванная Татьяна Борисовна встретила Олега на полпути. – Вы нашли их? Она громко ойкнула и упала, запнувшись обо что-то на земле. Джунгли Малаккского полуострова оказались гигантскими корнями мангровых деревьев, непролазными зарослями папоротника и толстым слоем перепревшей листвы. – Смотрите под ноги, – буркнул Олег, помогая женщине подняться, – а то свернете себе шею. – Спасибо, – перепачканная в грязи, мокрая и всклокоченная Татьяна потерла красный нос. – Вы их нашли? – повторила она вопрос в сотый раз. – Нашел. – Олег подошел к залитому костру и опустился на влажную после дождя землю, все равно одежда была сплошной мокрой тряпкой. – Я их нашел! Они занимаются сексом. – Что они делают? – Дмитрий в одних трусах развешивал на ближайшей ветке свои вещи. – Я правильно вас понял? – Вы поняли правильно. – Олег лег на спину. Влад густо покраснел и, потупив глаза, пошел к реке. Татьяна молча присела на холодный камень. – Он нас кинул. Да? – спросила она вслух. – Вы же сами уже все поняли, лодочник не вернется. – Дмитрий прыгал на месте, хлопая себя по тощим ляжкам. – И что? – Татьяна брезгливо передернула плечами, мокрая кофта неприятно холодила тело. – Что? – А ничего. – Олег вскинул ноги вверх. – Сейчас вернутся наши пылкие влюбленные, – он сделал паузу, – через полчаса стемнеет окончательно, и мы ляжем спать. – А завтра? – Татьяна умоляюще взглянула на Тихомирова. – А завтра мы сами дойдем до пансионата и набьем ему старую рожу, – захохотал Олег и вскочил на ноги. – Кто хочет пить? – Я, – тут же отозвался с берега Влад. – Я, – буркнула Татьяна, утирая слезы. – Я, – Дмитрий прекратил прыгать на месте.