— Не стоит, — попытался остановить ее Алексей, — я не очень люблю народное творчество. — Вы сейчас говорите, как мой муж, — фыркнула хозяйка дома и запела: — Мы задержались с первой встречейРискуя вовсе разминутьсяЧужих улыбок бесконечностьНас заставляла обмануться Мы так старались переборами,Чужие плечи обнимаяПостроить счастье уговорами,Пятак за рубль принимая. Судьба не вынося подлогаНе шла на сделку компромиссовПритянутое счастье дроглоТрещало швами, без сюрпризов. Мы задержались с первой встречейПеняя, что планета тихо вертитсяМы задержались с первой встречейНо ведь могли, совсем не встретиться. — Знаете, Алексей, — сказала она задумчиво, отложив гитару и вновь взяв в руки свою сигарету в мундштуке, — я поняла в этой жизни одну интересную вещь: чем меньше в голове ожиданий, тем больше в жизни сюрпризов. Я не ждала от своей жизни ничего, и потому все, что в ней произошло, было для меня манной небесной. В институте, где я преподавала, коллеги уже записали меня в старые девы, и, знаете, я с ними не сразу, но все же согласилась, приняв свою участь. Но однажды к нам в город приехал мэтр, он даже не давал концерт, а просто мастер-класс для начинающих талантов. Моя сестра попросила сводить племянника, и я, немного возмутившись, все же пошла. Сидела я тихо в углу и не заметила ни одного взгляда в свою сторону от говорившего прописные истины пианиста. Я даже не слушала его, витала в облаках, где-то там, со своими пазырыкцами, но после мастер-касса он подошел ко мне и предложил выпить кофе. Мне было уже сорок, и, конечно, я не стала устраивать цирк с конями, а как только на третий день знакомства он предложил все бросить и поехать с ним, я так и поступила. У меня теперь был только он. Я поняла, что всю свою безрадостную жизнь готовилась к одному — служить ему. Мой муж не был, что называется, хорошим человеком, он был глобалистом. Он мечтал сделать для всего мира что-то такое, что сделает его лучше. Мечтал оставить след в истории. — Но ведь он и так оставил, — удивился Алексей. — Он — лучший из лучших, мэтр, которого, как и Хворостовского, будут помнить века. — Сравнение с Хворостовским его бы порадовало, — печально улыбнулась вдова. — Но он хотел другого. У него была теория, что если человеку дан талант, значит, он послан на эту планету, чтоб изменить то, что натворили менее умные и менее талантливые люди. Если хотите, он считал себя избранным Богом для управления на земле. Он мечтал, чтоб было меньше голода и войн, чтоб человечество выжило и перестало себя истреблять. — Полезное, но, увы, неисполнимое желание, — грустно кивнул Алексей. — Человечество просто заточено на разрушение. — А давайте мы с вами выпьем, — предложила хозяйка дома. Воспоминания сделали ее более мягкой. — Простите, восемь утра, я вынужден отказаться. Вы лучше расскажите мне про этих животных, и кто из них считался самым сильным. — Это здесь восемь, а в Бурятии, где я родилась, уже час дня, и мои двоюродные сестры, которые остались там, уже пьют наливку на обед. Представьте, что мы у меня на родине, и перестаньте истерить на этот счет. — Но я… — А если вы откажетесь, то никогда не узнаете о самом сильном звере, — явно не принимая отказ, женщина достала две маленькие рюмочки и пузатую бутылку с розовой жидкостью. Алексей, трудно переносивший алкоголь и в принципе не влюбленный в это дело, вздохнул и улыбнулся: — Вот умеете вы уговаривать. — А то! — Женщина подняла свою рюмку: — Давайте, не чокаясь за Германа, царствие ему небесное. — Так кто из нарисованных здесь зверей самый сильный? — спросил Алексей, выпив первую рюмку. Настойка действительно была потрясающей. Кисло-сладкая, холодная, она прошла через горло в желудок утолив горечь от кофе, словно живительная вода. — Конечно, грифон, — ответила вдова, закурив очередную сигарету. — Это самые сильные звери, в которых соединялась сила льва и орла. Вот он, она ткнула пальцем в листок. Это мифическое существо с головой, крыльями и когтями орла, но телом льва символизирует союз неба и земли. Всегда и во всех культурах грифон выступает в роли стража. А если учесть, что под ним нарисован олень-козерог, животное, которое сопровождает усопших в «иной» мир, то получается, наш грифон сторожит ворота в Рай. — Или в Ад, — поправил ее Алексей. — Или в Ад, — согласилась вдова. — но я предпочитаю говорить о Рае. — А посмотрите на эту карту, — попросил Алексей, вскочив с места и вытащив из рюкзака другие документы. — Вы можете мне показать здесь, куда указывает грифон? Женщина долго смотрела на карту плато Акон и обведенные ручкой геоглифы, которые точно совпадали с татуировками на первом листе, потом отложила в сторону и без улыбки сказала. — Ты что, ищешь сокровища, хочешь найти курган и разграбить? В этом я тебе не помощница, пошел вон. Мужчина вздохнул, сам себе налили рюмку и залпом выпил. — Нет, — сказал Алексей, — мы пытаемся найти ворота в Ад и запечатать их, как бы глупо это ни звучало. — Рассказывай. И вот сейчас он едет в поезде, охмелевший от малиновой настойки и счастливый оттого, что точно знает, куда указывает самый сильный зверь — грифон. Глава 23 Необъяснима штука — душа. Никто не знает где находится, но все знают, как болит. Антон Павлович Чехов — Я догадывалась, — сказала Зина Любаве Мефодьевне, — что вы появились у нас не просто так, но про ваше детективное агентство не раскопал даже Эндрю. — Да нет… — Женщины сидели на ступеньках Капитолия и очень тихо разговаривали. — Это просто сын у меня очень хороший специалист. На бабе погорел. Умница, красавец, работал в отделе по кибербезопасности в ФСБ, а этой надо было денег, много денег. Она и уговорила его торговать информацией, сама заказчиков искала, а он сливал им то, что они просили. Когда его поймали, начальник не захотел сор из избы выносить и просто уволил, о себе, конечно, думал. Потому как он полетел бы вместе с моим сыном за такое, но я все равно ему очень благодарна. После увольнения денег вовсе не стало, и та тварь его сразу бросила. Он нет чтоб дальше жить — запил безбожно. Душа у меня за него болела страшно. Вижу, спасать надо, вот и предложила ему детективное агентство создать. Работа, она всегда отвлекает от дурных мыслей, а любимая работа тем более. Правда, официально мы после скандала побоялись, вот и стали вести полуофициальную деятельность. У меня знакомых масса в полиции, да и у него ребята остались в ФСБ, вот когда не их сфера, они и стали к нам отправлять. Так и клиентура появилась, мальчик мой ожил, мужчиной себя почувствовал. Когда эта Марьяна появилась у нас в офисе, я сразу почувствовала, что принесет она нам несчастья, ведь от красивых баб одни проблемы. Они, как черные кошки, перешли дорогу — все, жди беды. Вот и эта сказала, что охрана ей нужна на неделю в Алтае. Я говорю, мол, мы не охранное агентство, а она, мне не безмозглый бугай нужен, а умный детектив. — И кого именно она боялась? — спросила Зина. — Не сказала, за нос водила, мол, там на месте и разберемся. Да еще и взять она сюда может только одного человека, сказала, с этим очень строго. Естественно, мой сын на роль охраны подходил лучше, чем я. Мне бы отказаться, но мальчик мой настоял, что работа есть работа, и ничего страшного. — Как вы на нас вышли? — спросила Зина. — Ну, тыкались мы везде, чтоб меня тоже пристроить, и все никак. Тогда давай гостей пробивать, вышли на вашего Феликса. Я уже хотела попробовать записаться к нему, но решили сначала проследить за ним, узнать, кто он и чего хочет. Повесили на его рюкзак микрофон, так я поняла, что ему тоже туда очень надо. Ну а когда услышала про эксперта-криминалиста, то решила, что это мой шанс. Про пароль там же услышали, когда он с тобой дома разговаривал. — Все проще, чем я думала, — усмехнулась Зина. — И никаких теорий заговора. — Ты как будто чем-то сильно разочарована? — спросила Любава Мефодьевна. — Да так, не обращайте внимания, — отмахнулась Зина. — Теперь по факту убийства. Что знаете, может сын что-то видел. — Я поставила только одну камеру у входа в цирк, но здесь она нам не помощница, — сказала Любава Мефодьевна. — Другую велела поставить сыну в гостиничный номер объекта, ну, то есть, Марьяны, но поставил он ее или нет, я не знаю. Он сейчас внутри, в наручниках стоит под охраной. Его надо выручать, Зина. Последние слова Любава Мефодьевна произнесла с надрывом, и стало понятно, что ее спокойствие и вообще весь этот деловой настрой давался ей с трудом. — У вас с собой есть что-нибудь для работы экспертом? Нам не убийцу надо найти, а пропавший прибор. — пояснила Зина. — Убийцу пусть ищет полиция. — Все есть у сына в номере. — Тогда за работу. У двери в Колизей ее уже ждал Даниил с немым вопросом на лице. — Не спрашивай, — не дала ему возмутиться Зина и сразу перешла к делу: — Это наш эксперт. Для начала мне нужен интернет и охранник актрисы. — Нет, — покачал головой Даниил. — Скорее всего, он и убил Марьяну, поэтому будет дожидаться полицию в наручниках, тебе надо лишь найти «Создатель». — Это наш человек, — возразила Зина, немного повысив голос. — От того, что он будет стоять в углу в наручниках, толку не будет. Я найду тебе и «Создатель» и убийцу. Отпусти охранника, он нам нужен, и давай уже поговорим с твоими друзьями. Я не могу искать черную кошку в темной комнате. Глава 24 Помните, страх не существует нигде, кроме как в уме. Дейл Карнеги Гений не любил женщин, он их боялся. Нет не так, Гений ими брезговал как скользкой гадюкой или крысой с длинным хвостом. Для него это были существа, на которые смотреть противно, не то, что к ним прикасаться. Его мозг запретил сам себе думать, почему это так, и просто принял как факт, как константу. Брат с детства таскал его по психиатрам и психотерапевтам, но даже он в итоге решил, что это бесполезно. Гению было трудно даже находится в одном помещении с женщиной, а уж в маленьком пространстве и подавно. Поэтому с этой сыщицей пошли разговаривать на воздух. — Что такое «Создатель»? — спросила она, глядя на Гения в упор. — Пусть она не смотрит так на меня. — сказал он тихо Даниилу, и тот, подойдя к рыжей девушке, что-то шепнул той на ухо. — «Создатель» — это изобретение века, — начал говорить брат, видя, что Гений нервничает. Он всегда боялся срывов и старался оградить младшего от стресса. — По факту, — перебил его Гений, которому не хотелось, чтоб брат расшаркивался перед этой девчонкой, — это прибор, который считывает человека, а после может воссоздать его. Это не совсем то же самое, что голограмма. Воссозданный человек, во-первых, выглядит совершенно как живой, а во-вторых, может делать то же, что и его оригинал, не копируя, а именно так же талантливо. Если несколько раз считать, например, вашего фокусника, — Гений указал на Феликса, стоявшего за спиной рыжей девчонки, — то, воссозданный, он сможет показывать любые фокусы так же талантливо, как и оригинал, даже те, что придумают лишь через десятилетие. По сути, «Создатель» считывает именно талант. Смысл в том, что если считать так самых крутых артистов, то потом они будут выступать здесь бесплатно, вечно и лучше день от то дня.