– Именно такое отношение привело к тому, что «Стрелы» стоят у наших ворот. – И тушат ваши пожары, – сказала Ровена, посылая порыв ветра взъерошить его волосы. – Даже если и так, – вмешалась Тея, – ты совсем не помогаешь. – На чьей ты стороне? – сузила глаза Ровена. – Мира! – воскликнула Роза, всплеснув руками. – Мы на стороне мира! На другом конце стола Тильда не переставала расспрашивать о Шене, и, хотя Роза рассказала ведьмам Орты о необычных событиях в королевстве Поцелованное Солнцем, она не могла сказать им, когда они снова увидят Шена. Ему предстояло сражаться в своих битвах, а Розе – в своих. – Но он не может просто забыть о нас! – закричала Тильда. – Мы тоже его семья! – Да, но теперь он король. – И что? – с набитым жареным цыпленком ртом спросила Ровена. – Что это меняет? – Все. – Роза потянулась за бокалом, позволяя пьянящему красному вину унять укол беспокойства. – Это меняет все. Ее беспокойство только усилилось, когда они заговорили о Рен. – Когда она вернется домой? – спросила Тильда сотый раз за день. – Ее уже давно нет. – Я не знаю, – ответила Роза, накалывая горошину на вилку, – скоро. – С Селестой и Банбой? Роза обменялась взглядом с Теей. – Конечно, – ответила она, но в ее голосе не слышалось уверенности. Тея похлопала Тильду по руке: – Все, что мы можем сейчас сделать, – это надеяться, дорогая. Тильда хмуро посмотрела на картофельное пюре: – А если Рен уже замерзла до смерти или снежные барсы и волки используют ее как игрушку! Роза закрыла глаза, пытаясь прогнать образы, вызванные Тильдой. Она весь день смотрелась в ручное зеркало, но сапфиры не засветились, и лицо Рен не появи– лось. – Или, может быть, король Аларик скормил ее… – Спасибо, Тильда, – сказала Тея с несвойственной ей резкостью, – у Розы и так достаточно забот, не рассказывай кошмары о сестре. – Жаль, Рен здесь нет, – сказала Ровена, – она не стала бы наказывать нас за то, что мы защищались от «Стрел», а присоединилась бы к нам. – Вы не защищали себя! – взорвался Чапман. – Вы выходили на улицы, чтобы намеренно настроить жителей против себя. – Это они настраивают нас против себя! – разозлилась Ровена. – Или ты не слышал суматоху у ворот сегодня утром? Роза отложила вилку: – Ты должна ответственно подходить к своей магии, Ровена. – С каких пор? – фыркнула буря. Роза сердито взглянула на нее: – С тех пор, как я пытаюсь управлять страной, а не разделять ее на части. – Эта страна веками была разрушена, – сказала Ровена, отрывая зубами кусок курицы. – Если «Стрелы» хотят нас бояться, дадим им повод для страха. – Ее улыбка стала жестокой. – Просто подожди, пока большой страшный Эдгар Бэррон узнает о Шене Ло – воине, владеющем целым королевством ведьм. – «Стрел» не интересует пустыня, – отметила Тильда, выпрямившись на стуле, – их волнует только борьба с Анадоном. – Ее голубые глаза испуганно блеснули в свете свечей. И теперь я единственный воин, который должен защищать вас. – Чепуха, – сказала Ровена, – что бы ни случилось, ведьмы Орты объединятся, как это было всегда. – И вы поладите с солдатами Анадона, – добавила Роза. – Мы должны вместе выступить против «Стрел». У нас общий враг. Ровена сделала глоток вина: – Если ты не смогла убедить капитана стражи прийти на ужин, как ты собираешься убедить его и его армию сражаться вместе с нами. – Это моя армия, – напомнила ей Роза. – Что ж, тогда тебе стоит сказать им, чтобы они готовились, – сказала Ровена. – Потому что, когда в следующий раз «Стрелы» постучатся в наши ворота, я покажу им настоящую силу. – Будем надеяться, что до этого не дойдет, – сказала Роза, и впервые за весь вечер за столом воцарилось молчание. Во внезапной тишине правда прозвучала слишком громко. В глубине души она знала, что время надежды давно прошло. Рен Глава 47 Под пристальным взглядом Онак Старкрест, прожигающим до глубины сознания, Рен провалилась во тьму. Она падала все ниже, ниже, ниже, сквозь дни, месяцы и годы. Целые столетия проносились мимо нее, как страницы в книге. И вот наконец взошло солнце и земля затвердела у нее под ногами. Она открыла глаза и увидела по-летнему зеленую траву, а вдалеке знакомый белый дворец, поднимающийся к облакам. Перед ней стояли две сестры, спорящие на берегу реки Серебряный Язык. Они выглядили точь-в-точь как Рен, и она сразу поняла, кто они: Орта и Онак Старкрест – первые королевы-близнецы Эаны. Коснувшись льда, в котором находилось замерзшее тело Онак Старкрест, Рен разрушила стену между ними и погрузилась в воспоминания своего предка. Она появилась призраком в этом давным-давно забытом месте и наблюдала, как история разворачивается у нее на глазах. Орта и Онак кружили вокруг друг друга, как дикие звери, на их головах покоились две короны из золотой филиграни. – Твои действия навлекли позор на тебя, Онак! – кричала Орта. – Ты навлекла позор на нашу семью, на наших предков, на всех ведьм Эаны. – Она широко раскинула руки, и от ее гнева поднялся порыв ветра. – Ради блага нашей благородной страны я изгоняю тебя – с трона, из дворца, из этого королевства. – Ее голос надломился, боль блеснула в изумрудных глазах. – Разве ты не понимаешь, Онак? Ты не оставила мне выбора. Рен обошла близнецов – и разглядела лицо Онак. Его исказила ненависть. – Уходи, пока не пришли солдаты. Не усложняй ситуацию еще больше, сестра. – Сестра! – Онак повторила последнее слово. – Ты мне не сестра, Орта, – презрительно усмехнулась она. – Ты украла у меня корону и королевство! Я проклинаю тебя за неверность, за трусость. – Она указала пальцем на свою сестру, и та попятилась к реке, что-то бормоча себе под нос. Рен чувствовала неправильность заклинания, оно вздымалось между сестрами, как облако пепла. – Кровью своей и своими словами магию Эаны разрушаю! Руки Орты обхватили ее за талию. – Прекрати, – прохрипела она, но слишком поздно. Ветер стих, когда ее магия рассеялась. Сила бури покидала ее. – Онак, нет, не делай этого! Онак улыбнулась, покачиваясь на краю реки. Кровь хлынула у нее изо рта, из носа, а затем и из глаз. Она использовала все, чтобы проклясть сестру, заклинание было настолько сильным, что убивало ее. – Если я не смогу занять трон, то и ты не сможешь. – Нет! – Орта бросилась на сестру. Глаза Онак расширились, когда Орта врезалась в нее, ее руки вращались, пока она пыталась восстановить равновесие на краю Серебряного Языка. – Онак! – Орта дотянулась до юбок сестры, но та слишком ослабла, чтобы притянуть ее обратно. В тот же миг Рен бросилась к Онак – но она здесь была всего лишь призраком, ее руки прошли сквозь Онак. Рен могла только в ужасе наблюдать, как Онак упала в Серебряный Язык, ее зубы оскалились в предсмертном крике, кровь все еще блестела на ее зубах. Воспоминание изменилось – стремительно, двигаясь как река, и Рен поплыла вместе с ним. Она наблюдала, как тело Онак погружается в Серебряный Язык. А затем все преобразилось. Вот она, девушка, барахтающаяся, тонущая – и в следующую секунду она исчезла, еще одна капля магии крови скручивала ее в русалку, шесть зияющих жабр появились у нее на шее. Онак Старкрест перестала тонуть и поплыла. Видение удалялось все дальше и дальше, Рен парила в небе, как облако. А потом Рен стояла на берегу Гевры, наблюдая, как Онак выходит из ледяной воды девушкой с инеем в волосах и сосульками, свисающими с рукавов. Она шла босиком, и ее фигура становилась меньше по мере того, как она углублялась в заснеженные горы. Рен попыталась последовать за ней, но видение исчезало, и она могла слышать лишь голос Онак, звенящий на ветру: «Я запираю проклятие ведьм внутри себя, пока мои кости не освободятся. Пока моя кровь заморожена, так оно и бу– дет». Рен с резким вздохом очнулась. Она лежала на полу подземелья в луже ледяной воды. Над ней сверкнуло лезвие. С обнаженным мечом Аларик стоял над телом Рен и направлял оружие на Онак Старкрест. Глыба льда растаяла. Онак стояла живая, обнажив окровавленные зубы. Разум Рен помутился, когда нити прошлого оборвались. Онак Старкрест не мертва. Хотя Орта столкнула сестру в реку Серебряный Язык, та не утонула. Ведьма сбежала в Гевру, где она находилась все это время, не мертвая, а замерзшая глубоко в горах Фоварр, поддерживаемая магией крови. – Отойди, проклятое существо! – закричала Банба. – Здесь у тебя нет силы! Онак размяла пальцы: – Отойди или умри, ведьма. Банба даже не вздрогнула: