Последнюю фразу она произнесла, выразительно взглянув на экономку Лену, которая как раз в эту минуту внесла в столовую большое блюдо с салатом. Лицо экономки выразило возмущение. Поставив салат на стол, она повернулась к Насте и сердито произнесла: — Это вы на меня, что ли, намекаете? Я в вашу комнату после вашего приезда ни разу не заходила! Зачем мне это надо? Все, что нужно, я заранее приготовила, постель застелила, уборку сделала. У меня и других дел хватает, чтобы в ваших вещах рыться. И вообще, если на меня так наговаривают, я здесь не останусь. Больно надо! Что, я себе работы не найду? Работать в доме с нечистой силой, да еще оскорбления всякие выслушивать! Произнеся эту тираду, Лена решительно повернулась и вышла из столовой. Светлана Павловна проводила ее растерянным взглядом. Ей, видимо, хотелось успокоить рассерженную экономку, чтобы не потерять ее и не остаться без прислуги, но в то же время она не считала возможным бросить гостей. На помощь вдове пришел адвокат Бессонов. Он встал и вслед за экономкой вышел из столовой. Вскоре из кухни послышался его голос, который успокаивал Лену Зайцеву. Воспользовавшись паузой в разговоре, Гуров повернулся к Насте и спросил: — Значит, все вещи были свалены в кучу, в полном беспорядке? — Да, это было просто ужасно! Белье, платья, косметика — все вместе, словно в мусорном баке! — А вы, когда уезжали на похороны, прежде чем уйти, запирали комнату? На этот вопрос вызвался ответить Борис: — Да, я запирал. И ключ положил себе в карман. — А когда вы вернулись, комната была заперта? — Да, и вообще на первый взгляд все вроде было в порядке. Я открыл жене дверь и вышел во двор — мне хотелось покурить. А когда вернулся, она была в совершенном расстройстве и показала мне эту свалку в шкафу. Гуров вновь обратился к Насте: — А больше до ужина ничего не случилось? Только этот беспорядок с вещами? Или было еще что-то странное? — Да, случилось еще кое-что. Но как вы догадались? — Мне так положено — догадываться о всякого рода неприятностях. Так что именно случилось? — Понимаете, какая странность, — начала рассказывать Настя. — Я только пережила шок от вида сваленных в кучу вещей, начала все снова разбирать, раскладывать по полкам. Сижу на скамеечке возле шкафа, вожусь. И вдруг слышу, как от двери донесся какой-то щелчок. Я встала, подошла к двери, повернула ручку… Но дверь не открылась. Она была заперта! Кто-то меня запер в комнате! Я занервничала, стала искать ключ… Я была почти в истерике! Тут вспомнила, что ключ у Бори, позвонила ему. Он пришел и открыл дверь. — Да, вот, собственно, и все приключение, — вступил в разговор Борис. — Вроде ничего особенного. Но вместе с этим покушением на наши вещи все это произвело на нас гнетущее впечатление, особенно на Настю. Поэтому мы решили… — При этих словах Борис повернулся к сестре и теперь говорил, обращаясь к ней: — Мы решили уехать послезавтра. Ты уж извини, Светик, но иначе не получается. — Да, я понимаю… я все понимаю… — проговорила Светлана Павловна. В это время в столовую вернулся Бессонов. Он сел на свое место и, понизив голос, сообщил: — Я все уладил. Она остается. Я заверил вашу экономку, что ее никто не хотел обидеть, и меньше всех — вы, Светлана Павловна. Я также обрисовал ей, насколько она здесь сейчас нужна, какой она ценный работник… В общем, сказал все, что положено. Но я попрошу всех в дальнейшем обращаться с нашей экономкой как можно уважительнее. Иначе она действительно может уйти, а для нашей хозяйки это станет большой неприятностью. — Я очень, очень вам признательна, Александр Григорьевич! — сказала вдова. — Что бы я без вас делала! Ужин подходил к концу. Лена Зайцева, храня на лице равнодушное выражение, убрала грязную посуду и подала чай. Затем, повернувшись к хозяйке, спросила: — Теперь мне можно идти, Светлана Павловна? Посуду после чая я завтра утром помою и уберу все. — Да, конечно, Лена, идите, — кивнула ей Светлана. — Вы и так сегодня задержались, спасибо вам. Экономка вернулась на кухню за своей сумкой, затем прошла через столовую к выходу. Гуров слышал, как стукнула, выпуская ее, входная дверь. Он вообще прислушивался ко всем звукам, доходившим до столовой. Впрочем, не все можно было услышать — дети, поедая торт, очень расшумелись, и Татьяне Красовской пришлось их успокаивать. Лев задумался. У него не выходил из головы рассказ Насти о сваленных в беспорядке вещах, а главное — о запертой неизвестно кем двери. Когда чаепитие уже подходило к концу, он неожиданно спросил у хозяйки: — Скажите, а все двери в доме запираются? — Да, кажется, все… — неуверенно ответила Кириллова. — Впрочем, я не проверяла. А что тут такого? — Двери детской тоже запираются? — продолжал расспрашивать Лев, не обращая внимания на вопрос хозяйки. — Да, кажется… Да, точно, они запираются. А что? — Скажите, в данный момент все слуги, что у вас работают, уже ушли? В доме присутствуют только те, кто находится здесь, в столовой? — Ну да, в доме только мы. Юра уехал, как только привез нас с Татьяной. Он еще спросил, не нужно ли чего, я сказала, что нет, и он поехал домой. Садовник Никита уходит сам, когда заканчивает работу. Ну, а Лена Зайцева ушла на ваших глазах. Но что значат все эти вопросы? — Знаете, мне не нравится, что дети остаются одни, а Татьяна Борисовна, которая могла бы им помочь, будет спать далеко от них, на первом этаже, — покачал Лев головой. — Мне кажется, это неудачное решение. Я предлагаю Татьяне Борисовне поменяться, а сам переселился бы на первый этаж. Это было бы правильно во многих отношениях. А сегодня ночью будет лучше, если Татьяна Борисовна ляжет спать в одной комнате с детьми. Ведь там можно поставить еще одну кровать? — Да, кажется, можно… Я не думала… Но если вы считаете, что так лучше… — Я совершенно согласен с Львом Ивановичем, — поддержал Гурова Бессонов. — Это совершенно разумное предложение насчет смены комнат его и гувернантки. Правда, чтобы уважаемая Татьяна спала в одной комнате с детьми — это, мне кажется, чересчур… — И вовсе не чересчур! — возразил ему Борис Новиков. — Очень дельное предложение. После того, что случилось с нашими вещами и с нашей дверью, я в этом доме всего стал опасаться. Детям рядом со взрослым человеком будет гораздо спокойней. Так что, если Татьяна Борисовна согласна, я бы поучаствовал в переноске тяжестей — помог бы поставить еще одну кровать в детскую. Все взгляды обратились на гувернантку. — Разумеется, я согласна, — пожав плечами, произнесла она. — Мне с самого начала казалось странным, что я буду жить так далеко от детей. Мое место — наверху, рядом с детской. В самой детской, конечно, менее удобно, к тому же педагогика говорит, что между учениками и их воспитателями должна быть некоторая дистанция. Но ведь это же не навсегда, верно? — Я думаю, вам придется провести в детской несколько ночей, — сказал Лев. — Три-четыре ночи. Самое большее — неделю. За это время я надеюсь найти разгадку всех здешних загадок и устранить опасность для тех, кто живет в доме. — Три-четыре дня — это вполне приемлемо, — кивнула Татьяна. — И ведь в моем распоряжении будет своя комната, правда? Чтобы переодеться, побыть хоть несколько минут одной… — Конечно, она будет в вашем распоряжении, — подтвердил Борис. — Тогда можете ставить в детскую еще одну кровать. Надеюсь, это будет не слишком тяжело? Глава 10 Третью кровать решили взять из еще одной гостевой комнаты, расположенной на втором этаже. Переноской занимались Борис Новиков и Гуров. Адвокат Бессонов, вызвавшийся помогать, оказался человеком физически слабым, и от его помощи отказались. Двое мужчин установили кровать, Татьяна перенесла в детскую часть своих вещей. Запасную одежду и сумку она положила в комнате, которую до сего времени занимал Гуров, а он перенес свои вещи вниз, в ту комнату, которую осматривал утром и где обнаружил следы в пыли. Все эти перестановки проходили под аккомпанемент детского смеха и визга: Слава и Ната носились по лужайке перед домом, играли то ли в догонялки, то ли в какую-то другую игру, ими изобретенную. Закончив с переселением своих вещей, Татьяна присоединилась к детям. Причем присоединилась с такой легкостью, с таким азартом, словно ей самой было не тридцать с лишним лет, а всего лишь десять. Светлана Павловна тоже попробовала включиться в общее веселье, но у нее это не получалось, и она встала в сторонке. На эту картину нельзя было смотреть без умиления. Гуров и смотрел с умилением. Но одновременно с этим его не покидали тревожные мысли. «Завтра уедет Бессонов, — размышлял он. — Послезавтра — брат вдовы Борис с женой. И если бы я не решил здесь задержаться, Светлана со своими детьми осталась бы здесь одна. Вот там, на лугу, находятся обладатели двухмиллиардного состояния. И, кажется, они кому-то мешают. Я обязательно должен выяснить, кому они мешают и что задумал этот кто-то. Зачем ему понадобился провод, позволяющий отключать свет в любом помещении дома? Зачем он смазал все дверные петли, чтобы они не скрипели? Загадки, загадки…» Возня и беготня на лугу продолжались допоздна, но вот наконец Татьяна повела детей укладываться. Лев подошел к ней и тихо произнес: — Перед тем как лечь спать, обязательно заприте дверь детской и ключ оставьте в замке. Понимаете? Ключ должен остаться в замке, это очень важно. И вот еще что. Вы не заметили, среди детских игрушек нет ли чего-то вроде колокольчиков, чего-то, что может звенеть? — Да, я видела в игрушках целый набор колокольчиков, — так же тихо ответила Татьяна. — В таком случае повяжите эти колокольчики на ручку двери, а также на ручки двух окон, которые есть в детской. Вы спите достаточно чутко? — Ну… нет, не совсем, — призналась гувернантка. — Если уж я засну, то засну. Но, если все так опасно, я могу вообще не спать… — Нет, не надо, иначе вы завтра весь день будете клевать носом и не сможете выполнять свою работу. Спите спокойно — прислушиваться к тому, что происходит в вашей комнате, буду я, — улыбнулся Лев. — Но ведь вы спите на первом этаже… — возразила Татьяна. — Нет, правильнее сказать, что моя база располагается на первом этаже. А сам я постараюсь находиться везде, где потребуется. Значит, не забудете сделать, что я сказал? — Нет, не забуду, — обещала гувернантка и вместе с детьми отправилась наверх. Адвокат Бессонов также попрощался с хозяйкой, сказал, что хочет сегодня пораньше лечь спать, потому что очень устал, и ушел к себе. Светлана Павловна устроилась в гостиной, рядом присели ее брат и Настя, и они затеяли разговор о воспитании детей, о хозяйстве. Гуров не собирался в нем участвовать, да это было бы и неудобно. Он снова вышел во двор. Уже наступила ночь. Было совсем тихо, только в той стороне, где находилась деревня Ключи, слышался собачий лай. Лев подошел к воротам — он хотел убедиться, что они закрыты. Да, ворота были заперты — их крепко удерживал магнитный замок. «Да, но ведь этот замок управляется с пульта, — подумал он. — Что, если провод, проходящий через подвал, позволяет отключать и этот замок? Тогда некто, владеющий этим проводом, может в любой момент открыть ворота. Черт возьми, почему я вообще оставил этот провод в неприкосновенности? Я должен создать «невидимке» как можно больше помех. Вряд ли он откажется от своего замысла — извести всю семью Кирилловых (если, конечно, у него есть такой замысел). Но в любом случае надо помешать ему. Сделаю это прямо сейчас!» Гуров нащупал в кармане перочинный нож и вернулся в дом. В холле было почти темно — горел лишь ночник, расположенный низко, у самого пола. В гостиной тоже было включено только одно бра, и ему сначала показалось, что в комнате никого нет. Однако, когда он вошел, его окликнул голос Светланы Кирилловой: — Что, вы тоже идете ложиться, Лев Иванович? — Нет, я пока не ложусь, — ответил Гуров, подходя к ней. — А вам, Светлана Павловна, отдых бы не помешал. Вы выглядите совершенно измотанной. — Да, я сейчас лягу, — согласилась хозяйка. — Но честно скажу, мне почему-то тревожно. — Тревожно? — Ну да. Разве мне не о чем тревожиться? Татьяна Борисовна передала мне ваш с ней разговор. Я поняла, что вы беспокоитесь за судьбу детей. Вот и я, как мать, тоже об этом беспокоюсь. — Поверьте, я беспокоюсь о судьбе ваших детей и о вашей собственной судьбе ничуть не меньше. Я и остался здесь для того, чтобы вас защитить, чтобы с вами ничего не случилось. — То есть, как я понимаю, вы вообще не собираетесь сегодня спать? — Нет, я надеюсь, что какое-то время мне удастся подремать, — ответил Лев. — Мне ведь много не надо — достаточно пары часов. Это профессиональное, я привык к такому режиму. — Что ж, в таком случае я, пожалуй, отправлюсь к себе, — произнесла Светлана, поднимаясь с кресла. — Даже не знаю, чего вам пожелать. «Спокойной ночи» прозвучит, пожалуй, издевкой. Может быть, «счастливой охоты»? — Да, такое пожелание, наверное, будет более правильным, — усмехнулся Гуров. — Да, и я попрошу вас о том же, о чем просил Татьяну Борисовну. Перед тем как лечь, заприте, пожалуйста, дверь и оставьте ключ в замке. И окно тоже заприте. И надо бы что-то на него повесить, чтобы вас разбудил звук, если окно будут открывать. — Я поставлю на подоконник вазу. Если кто-то ко мне полезет, она упадет и разобьется. — Что ж, это хорошее решение. Итак, желаю вам спокойной ночи!