– Привет, – сказал Матвей гулко, – здравствуйте, уважаемые. – Приве-е-е-е-е-е-ет, – передразнил его Ипполит тонким и манерным голосом, и принцесса стукнула его книгой по носу. – Беспредел! Убивають! – радостно заорал камен. – Охамела молодежь совсем, ни стыда, ни совести, да что ж это делается-то, люди… – Да хорош орать, Полик, – остановил его Аристарх, – дай им поговорить. И две каменные морды уставились на ребят с жадным любопытством, как две бабки-сплетницы. – Я тебя сегодня на перерыве искал и не нашел, – Ситников помялся, – думал, ты опять куда-то пропала. Ты в общагу вчера не приехала, а я звонить не стал, поздно уже было. – Я в библиотеке была, Матвей, – сказала Алинка, хватая его за руку и утягивая подальше от любопытных морд, помахав им на прощание, – а вчера не приехала, потому что надо дома побыть пару недель. Сестра… сестра помочь попросила. – Так ты сейчас домой? – спросил он, размеренно шагая рядом к выходу. – А я погулять хотел. Хочешь, провожу до дома? Погода хорошая. Алина покраснела. – Меня знакомый на машине заберет, Матвей. – Парень твой? – полюбопытствовал он легко, но глаза были серьезными. Она даже растерялась – не поняла, что он спрашивает, потом сообразила, захлопала глазами. Было смешно и неудобно. – Нет, да ты что, ему лет пятьдесят, наверное. Какой парень, Матвей, ты чего? – Да я так, – пробормотал семикурсник. Они подошли к гардеробной, взяли куртки, оделись. – Малявочка, – пробасил Ситников, когда они уже вышли на крыльцо, – постой со мной, пока я покурю. Я… знаешь, у меня сегодня день рождения. – Ой, – Алина растерялась. – Ой, Матвей. Я не знала. У меня и подарка нет. Ну как же это… Она так расстроилась, что чуть не плакала. Семикурсник протянул руку, неловко погладил ее по спине, поправил перекрутившуюся лямку от рюкзака. – Да ничего страшного, я все равно не сегодня отмечать буду. Я, собственно, поэтому тебя и искал. Мы с народом в четверг поедем за город, на турбазу, там и вечеринка будет. А в пятницу обратно. Вот. Приглашаю тебя, в общем. Проведу через Зеркало, ты не бойся, я тебя там в обиду никому не дам. Алина вздохнула. Ситников курил и поглядывал на нее, и ей было очень трудно ему отказывать. – Матвей, так занятия же… – Какие занятия? – удивился он. – В субботу день рождения королевы, пятницу сделали нерабочим днем, Алиш. Ты что, не слышала? – Нет, – сказала она и смутилась окончательно. – Я… я спрошу у сестры, если отпустит, завтра тебе скажу. Только ты не обижайся, если не получится, ладно? Хорошо? – Не обижусь, – успокоил ее семикурсник. – Ты только сама не расстраивайся, малявочка. – Я постараюсь договориться, правда, – пообещала она, потеребила косичку. – Только это же, наверное, очень дорого, Матвей? – Нет, – отмахнулся он, затянулся, выбросил сигарету в урну. – У меня замдиректора базой – братец троюродный, мы каждый год там празднуем. У них в это время народу немного, так что отдает нам целый этаж. А я ему за это помогаю продукты без машины через Зеркало таскать, он экономит сильно. И мне заработок, и ему удобно… А я не понял, – заревел он шутливо, – вообще, поздравлять-то ты меня будешь? Ситников намекающе расставил свои лапы, и Алина, посмеиваясь, обняла его, приподнялась на цыпочках, чмокнула в щеку, во вторую. Матвей тоже аккуратно приобнял ее, будто боялся раздавить, но все равно получилось крепко. – Ты очень хороший, – серьезно произнесла стиснутая принцесса куда-то в очень широкую грудь, – и я тебе желаю удачи, и сдать все экзамены, чтобы исполнилась мечта и получилось пойти в армию, и вообще чтобы все было хорошо. И в жизни, и в любви! – В любви, – усмехнулся он грустно и отпустил ее. – Спасибо, Алина. Что, приехал твой знакомый? Она оглянулась, увидела серую старенькую машину. – Ага, надо идти. – Ну пойдем, – сказал Ситников, – хоть в машину тебя посажу. Матвей стоял и смотрел вслед отъезжающей машине, и Алинка обернулась, помахала ему ладошкой, улыбнулась. Потом откинулась на сиденье и попыталась проанализировать ситуацию. Она ему нравится или нет? А если нравится, то что делать? А если она что-то сделает, а окажется, что не нравится? А если вдруг да, то что, встречаться с этим великаном, который старше ее на семь лет? А если она все придумала, и он действительно относится к ней как к сестренке? А она-то сама, Алина, как к нему относится? В щеки целовать его было приятно, но в романах описывают дрожь в коленках, и закатывание глаз, и сердцебиение при взгляде на объект, и какие-то специфические ощущения в теле, а тут точно такого не было. С другой стороны, вряд ли художественная литература может служить источником достоверных сведений… Вздохнув и заключив, что в эмоциональной сфере список вопросов может быть бесконечным, а анализу она практически не поддается, Алинка уставилась в окно. На турбазу ехать, честно говоря, тоже не очень хотелось, но с другой стороны, там ведь будут ребята из общаги, значит, есть шанс понаблюдать. Надо поговорить с Васютой. Пятая принцесса откинулась на сидении и стала продумывать аргументы. А дома оказалась прибывшая из Бермонта Полинка, и они повизжали, пообнимались, поплакали – с Полей Алина всегда была ближе всех. Отец тоже находился в покоях четвертой Рудлог, но уже уходил, обняв нашедшуюся дочку на прощание и напомнив, что она обещала рассказать обо всем, когда Марина вернется со смены. И Каролина уже пришла из школы, а королева, убедившись, что младшие все на местах, ушла к детям, по пути попросив помощницу отменить на сегодня все встречи. Вечером планировался семейный ужин, и им всем нужно было отдохнуть. – Какая ты красивая! – сказала Али восхищенно, наблюдая за вертящейся перед зеркалом сестрой – Поля примеряла гардероб, который купили и привезли за прошедшие два дня, пока они с Василиной и Марианом находились у Демьяна в замке Бермонт. Каролина сидела рядом с Алинкой на огромной кровати и с важным видом отпускала советы: «Не твой цвет», «Это вообще не в моде, как они могли это купить?», «А это ничего, но надо немного ушить». Полина каждый раз строила страшные и удивленные глаза и вопросительно поглядывала на Алинку, словно вопрошая, когда это младшенькая стала такой воображулей. – Ты в двенадцать лет была похожа на цаплю, – хихикала Алина, – а сейчас такая взрослая… Эх, а когда же у меня внешность вернется? Хотя… с другой стороны, до конца обучения и не хотелось бы. – Это да, – сказала Пол, отщипнув виноградину с кисти, лежавшей на блюде с фруктами, и отправив ее в рот. – Мне вот сейчас не вернуться в универ. С другой стороны, я и не хочу. Она двигалась порывисто, будто не могла устоять на месте, глаза сверкали. – Почему? – удивилась Алинка, обхватывая колено и упираясь в него подбородком. Пол замялась, покосилась на Каролину. – Ладно, я пойду, – независимо произнесла младшенькая, гордо поднимаясь с кровати. – Уроки надо делать. Четвертая и пятая глядели ей вслед. – Ущипни меня, – нервно проговорила Пол, – она что, покачивает бедрами? Кто похитил милого пончика с пухлыми щечками и подменил его вот этой барышней с идеальным маникюром и прической? Ей же всего двенадцать! В ее возрасте я была пацанка пацанкой. Да и сейчас… И она недовольно посмотрела на свои руки с короткими ногтями. – Мы все меняемся, – улыбнулась Алина, с обожанием глядя на сестру. – Нет, только не ты, – Полли подскочила к ней, обняла. – Ой, мне столько нужно тебе рассказать! Только пообещай, что никому ни слова, ладно? Это не для всех, только для тебя. – Обещаю, – Алина прерывисто вздохнула. – И ты пообещай, Пол. Мне тоже есть что рассказать… – Обещаю, – серьезно кивнула четвертая принцесса, зажевывая еще одну виноградину. – Ох, я все время сейчас есть хочу. В этом дворце есть хоть кто-нибудь, кому можно доверить заказ огромной чашки чая с молоком и чего-нибудь сладкого? И мяса, – вздохнула она тяжело. Алина широко раскрыла зеленые глазищи, покраснела. – Полиночка, – спросила она тонким голосом, – ты что, беременная? Сестра хохотала так, что начала икать и повалилась на кровать, стеная: «А-а-а, у меня живот болит, что ты делаешь!!» А затем, вытерев слезы и дождавшись наконец-то своей еды, рассказала все, что случилось с ней, начиная с первого курса и потом, в замке Демьяна, без прикрас и всяких умолчаний. И показала колечко на пальце – с гордостью и нежностью. – Он невообразимо прекрасен, Алина, – восхищалась Поля, не обращая внимания на раскрасневшуюся от пикантных деталей сестру, – если бы ты видела, каким он стал! – Да я по телевизору видела, – пробормотала Али. Ей живо вспомнилось, как много лет назад Полли так же и почти в тех же выражениях делилась с ней своей детской влюбленностью и переживаниями, как показывала рисунки – рисовала себя и Демьяна в свадебных костюмах – и как порвала от злости все эти листы, когда узнала, что он собирается свататься к Васе. – Красивый, правда? – спросила Пол и сама же ответила: – Красивый. Сильный. Умный. Очень сильный! Боги, за что мне такое счастье? Алина, я вообще не верю, что он мой, что мы поженимся! Вася настаивает на полугоде, но я с ума сойду за это время. Она-то за Мариана замуж вышла через месяц после помолвки! А теперь суровая такая, обалдеть. – Ну, честно говоря, есть отчего, – рассудительно заметила Алина, поглядывая на валяющуюся на кровати сестру. Та отмахнулась. – Поверь, я уже сто раз сама себя обвинила и понимаю, что поступила как идиотка. Хорошо, что все разрешилось и что я жива осталась. Теперь буду самой правильной из Рудлогов. Ну, после тебя, конечно… Алинка фыркнула, и девушки снова захихикали. – Поля, – осторожно спросила пятая принцесса, когда они отсмеялись, – а если бы к Демьяну тогда какая-нибудь другая женщина забралась, как ты думаешь, он бы ее изнасиловал? И… тебе не страшно с ним? Не страшно вообще переезжать в Бермонт? У них очень строгая культура, Полли, и женщины среди берманов в тени находятся. Ты не боишься, что он запрет тебя в замке и ты заскучаешь? Полина посерьезнела. – Я хочу верить, что он только на меня так среагировал, Алиш, – ответила она, пожимая плечами. – Во всяком случае, Демьян так говорит. А я не могу ему не верить… И он же остановился… хоть и напугал меня до истерики. А страх этот как-то забылся, я его поняла и переступила через эти эмоции. Наверное, просто я люблю его больше, чем боюсь. Тем более он сдерживается… И кстати, Демьян мне обещал, что уже через год я смогу перекидываться по своему желанию и не только в полнолуние, так что тяпну его, если что. А переезд… знаешь, берманы совсем не страшные. А с остальным я справлюсь. Я же Рудлог. Алина поправила очки. – Ты не обижаешься, что я у тебя такое спрашиваю, Полин? – Нет, конечно, – сестра протянула руку и дернула ее за косичку. – Я же ни с кем так открыто не могу поговорить, как с тобой. Теперь твоя очередь, Алишка. Алина вздохнула и начала рассказ. И если Полли рассказывала с шутками-прибаутками, пытаясь смягчить впечатление от своих приключений, то Алина старалась говорить сухо, хоть эмоции и прорывались. Обида на соседок и Эдика, благодарность и доверие к Матвею, злость и непримиримость по отношению к Тротту, радость от общения с каменами и от того, что у нее стало получаться работать со стихийными потоками. Она рассказала все вплоть до сегодняшнего разговора с Матвеем и замолчала. Было почему-то грустно. И Полина уже не лежала, а сидела рядом и гладила ее по голове. – Да уж, – сказала четвертая принцесса, – никогда не думала, что с тобой может произойти подобное. Думала, шишки и горький опыт – это мой удел. А ты молодец, держишься, прямо не сестра моя, а кремень! Да еще и расследованием собираешься заняться!