– Угу. – А я занимался с профессором Троттом по утрам, – вдруг признался он, кидая сигарету в урну. Сделал движение, будто хотел погладить ее по спине, как обычно, и остановил себя. – Сам подошел и попросил его потренировать нас с Поляной по боевой магии. Боялся тебе сказать – считал, ты обидишься. Алина задумалась и признала: – Я бы, наверное, и правда обиделась. Сейчас-то, конечно, нет… А зачем, Матвей? Вокруг шумел ветер, она поежилась, и Ситников, поколебавшись, все-таки привлек ее к себе, приобнял чуть. Принцесса вздохнула и улыбнулась. – Понял, что по сравнению с ним я не умею ничего, – объяснял он гулко над ее макушкой. – Наверное, затем же, зачем ты с Эдиком занималась, несмотря на то как он к тебе относился… – Ой, – Алина вспомнила про Эдика и еще больше расстроилась. – Матвей, ведь, когда я в туалете была, на меня морок наслали. И тоже хотели выпить. Свет выключили, я так испугалась, дверь нащупать не могла, представляешь? А ты меня спас. Услышал, как я кричу? – Нет, почувствовал, что неладно что-то, – прогудел защищавший ее от ветра семикурсник. – Трудно объяснить, Алин. Она помялась, подняла голову. – Пойдешь ко мне в гости? Я тебя чаем напою… Матвей хохотнул, снова становясь добрым и привычным. – Не… не сейчас, – добавил он, и она сразу расстроилась. – Давай я привыкну сначала, хорошо? Может, погуляем лучше? Тебя отпустят? И он снова покосился на молчаливых охранников. – Конечно, – Алина ухватила его за руку, потянула вниз по ступенькам. – Просто они за нами будут идти. И еще, Матвей, – она смутилась, – давай в кафе какое-нибудь зайдем? Я есть хочу… Заодно расскажешь, как там Дмитро… – А что рассказывать? – сказал семикурсник, медленно шагая рядом. Охранники деликатно держались подальше. – К нему не пускают, говорят, в сознание не приходил, его об землю сильно швырнуло, когда нас этот… урод… ломать стал. Я-то потяжелее, наверное, поэтому и устоял. Алина вспомнила, как закрывал ее собой Матвей – сгорбившись, стоя на коленях, обхватив со всех сторон, как она тряслась под его защитой, – и почувствовала, что на глазах появляются слезы. Шмыгнула носом и жалобно призналась: – А я ведь знала, что в универе ловят демонов, и не предупредила вас. Это все из-за меня, Матвей… – И правильно сделала, что не предупредила, – сурово произнес Ситников. – А если бы я оказался темным? Или Дмитро? Тогда бы ты сдала информацию врагу. Да и вообще, чего уже после произошедшего себя винить? Так и я могу сказать, что всё случилось из-за того, что я вечеринку решил устроить… Не переживай только, малявочка. Рано или поздно все равно бы Эдик раскрылся, ну не на базе, так в общаге… Я с ребятами поговорил, они рассказали, что он с Янкой поцапался, пока мы танцевали… Алина вспомнила, что было после танца, и покраснела. – …Потом сидел задумчивый и портвейн хлестал. А Янка первая и упала. Затем Ленка, Славик, Мишка… И вдруг Наташка как закричит: «Эдик, не надо!» А у него уже глаза зеленым светятся… Начал стазисом швыряться, попытались обезвредить – ну, дальше ты сама видела. Они перешли через площадь, зашли в маленькое, любимое туристами кафе, стилизованное под средневековье. Заказали себе кучу еды, наелись от пуза. Охранники скучали в уголке. Болтали о разном. Матвей спрашивал, вернется ли она в общагу, Алина уверенно отвечала, что да. Она тихо, чтобы не привлекать внимания, рассказывала о своей семье, о том, почему не хотела говорить о себе, спрашивала, будут ли они так же дружить дальше, и Ситников уверенно кивал. И только в глазах его была печаль. Он думал о том, какая же она все-таки маленькая, и о том, почему его так тянет к ней, так хочется заботиться, опекать, оберегать. И почему он всегда чувствует, в какой стороне она находится, и вот сегодня – понял, что именно Алина открыла дверь и вышла на крыльцо; и почему он, тяжело сходящийся с людьми и имеющий лишь одного лучшего и близкого друга, с первого же взгляда почувствовал к ней расположение. Если это любовь, то где физическое притяжение? Он же взрослый мужик, и отсутствие известных желаний по меньшей мере странно. Да, хотелось трогать, тискать, гладить, держать в руках, целовать, но мыслей о чем-то большем не появлялось, как не могло бы их появиться при общении с ребенком. Может, все будет, когда она подрастет? Маленькая принцесса, счастливая оттого, что друг не отдалился и все решилось, болтала без умолку, уминала мороженое, строила гипотезы относительно демонов и была очень хорошенькой и уморительной со своими косичками и серьезными рассуждениями. Он любовался ею и расслаблялся. И правда, ну и что, подумаешь, принцесса. Разве от этого она перестала быть его малявочкой? – Завтра увидимся? – спросил Матвей уже у ворот дворцового парка, приобнимая Алинку на прощание. Она мотнула головой, кивнула на разукрашенную, готовую к празднику площадь Победоносца, на которой реяли на сильном ветру флаги, шуршали и пытались улететь разноцветные гирлянды из воздушных шаров и уже играла музыка и работала ярмарка. – Нет, завтра же у сестры день рождения. С семьей днем будем праздновать, а вечером бал. Но я на него не пойду, не хочу пока светиться. И так уже… – принцесса вздохнула. – А в воскресенье буду уговаривать отпустить меня в общагу. Теперь там безопасно, но, боюсь, после случившегося придется повоевать. Василина очень переживает… – Я тоже думаю, что во дворце тебе безопаснее, – сказал Матвей, хотя ему очень хотелось, чтобы Алина вернулась в общежитие. – Нет, Матвей, – серьезно ответила Алина, – убить могут и там. * * * Королева Василина нервничала и ждала результатов расследования. Впереди был совершенно не нужный в этой ситуации бал в честь дня рождения, хотя больше всего она хотела бы провести субботу в кругу семьи. Королева просто заставила себя выехать на запланированные посещения детских домов – ей все время теперь казалось, что с сестрами может что-то случиться в ее отсутствие. На этот раз она взяла с собой сыновей. Мариан не возражал. Он тоже считал, что нахождение в окружении сирот будет полезно для его мальчишек – чтобы они понимали: в мире бывает всякое, и они в будущем будут ответственны за то, чтобы бед было поменьше. Байдек вообще был гораздо спокойнее, чем раньше. И пусть супруга думала, что дело в поимке демонов, его безусловно радовал тот факт, что заговор раскрыт, глава заговорщиков уничтожен, основные участники задержаны. А значит, можно немного расслабиться и отвлечься. Проверив и перепроверив систему охраны на балу, конечно. Машина уже двигалась обратно во дворец, когда зазвонил телефон. – Слушаю, – коротко ответил Байдек. – Капитан, – говорил главный охраны мальчишек, – нашли тех, кто следил. Сейчас с ними работают ребята Тандаджи. Поют наши соловушки. Как раз слушаем из-за стекла. Мариан глянул на супругу – та задумчиво смотрела в окно и гладила по голове заснувшего у нее на руках четырехлетнего Андрея. Старший, Василь, сидел тихо, непривычно молчаливый, серьезный. Устали. – И кто? – спросил он. Василина повернула голову, посмотрела на него вопросительно, и барон улыбнулся, показывая, что все в порядке. – Заказчик сидит в соседней камере, с ним Стрелковский общается. Но там туго идет, менталист нужен неслабый. А эти – простые исполнители. Говорят, задача была по возможности отрезать от охраны и похитить. Зачем – информации пока нет. Наняли недавно, у них от заказчика были планы работы детского сада с выездами. Кто-то из наших сдал, капитан. Ищем. Ребята мои все готовы ментальное сканирование пройти. Пойдем по списку, кто имел доступ к расписанию детей. – Ищите, – чуть резче, чем нужно, произнес Мариан, и жена снова обеспокоенно глянула на него. – Еще кто-то был? Охранник не сразу понял вопрос – а как тут спросишь прямо, если на расстоянии протянутой руки сидит Василина? Но сообразил. – Всего четверо, по показаниям. Взяли всех. – Хорошо сработано, сержант, – сдержанно похвалил служивого Байдек. – Вечером доложите повторно. – Так точно, – отрапортовал охранник и отключился. Василина смотрела на него тревожными голубыми глазами, ожидая, пока он договорит. – Что-то случилось? – спросила она, когда Мариан положил телефон на место. – Текучка, – легко ответил он. – Ничего серьезного. * * * Теплые тонкие пальцы легко касались висков профессора Тротта, и он, в очередной раз вылетая из забытья, успел с недоумением подумать, что, видимо, вернулась Богуславская. И что она слишком многое себе позволяет. Но тут включился нюх, и ноздри уловили привычный сладковатый аромат духов Виктории, а затем появилось и ощущение льющейся из ее рук силы. – Вики, – проговорил он сипло, – не надо… все равно сейчас не могу воспринять. Резерв скачет, не разгоняй колебания еще больше. Я сам себя потихоньку восстанавливаю. – Извини, – тихо сказала волшебница, убрала руки, и он рискнул приоткрыть глаза. В палате было темно, на улице тоже. Виктория сидела у кровати, и даже в полумраке было заметно, что она смертельно устала. – Какой сегодня день? – голос опять еле хрипел и отдавался в голове звоном. – Все еще пятница, – грустно ответила она. – Полдесятого вечера. Потерла глаза руками, собрала распущенные черные волосы в хвост, завязала их узлом. Вздохнула. – Алекс пришел в себя; там Март сейчас, сканирует его. Докачали источники, как смогли. Теперь ждем. Воспримет или нет. Голос у нее был безжизненный и для обостренного слуха Тротта казался шелестом иссохших страниц старой книги. И запах духов вдруг стал слишком сладким, болезненным для мозга. Он снова прикрыл глаза: опять начинала кружиться голова, как перед прошлыми потерями сознания. – Выплеснулся почти весь, – тихо рассказывала Вика. – Сначала щит взломал, который этот Эдуард над собой и подружкой держал. Затем крикнул Мартину кастовать обратный щит, поставил над ним свой – там же концентрация сам знаешь, какая нужна, – помог, чтобы Март не отвлекался на защиту. На тебя второй щит кинул… чтобы не задело, пока темный не обезврежен. Одновременно отбивал стихийные атаки, запустил стазис, потом Ловушку держал, пока Март этого демоненка обратным щитом не накрыл… Не хотел убивать… Мог бы шмякнуть сразу Тараном, но не стал. Мартин так ругался, жуть… говорил, сам бы удержал легко, но нет, Данилыч решил сразу всех спасать… – Вик, – борясь с поглощающей его темнотой – снова отказало зрение, стал скакать слух, – прошептал-прошипел Тротт. – Скажи Мартину, пусть сходит ко мне в лабораторию. Как ломать – знает… – Он говорил все тише, и Виктория склонилась над ним, пытаясь расслышать. – Там, на второй полке справа… регенераторы и стимуляторы… подписано. Алексу сразу оба вколоть. Мне – только регенератор. И пусть глюкозу увеличат. – Хорошо, – обеспокоенный голос Вики вдруг стал очень громким, почти невыносимым. – А ты знаешь, – звук все тише, тише, тише, – что Богуславская у нас оказалась принцессой Рудлог? Провал. Марина Как назло, во второй половине дня привезли срочный инфаркт, и Эльсен взял операцию. Так что домой я пришла после девяти, зеленая и еле держащаяся на ногах. Приняла душ, пока горничная сервировала мне поздний обед, переоделась, вышла. От застарелого голода, подкрепленного избытком кофеина и никотина, есть не хотелось совсем, но я старательно ковырялась в салате, потом плюнула на это дело.