Она нырнула в маленькую глинобитную хижину, которую делила с матерью, и вытащила из-под кровати мешок, пока Пим маялась возле входа. В мешке уже лежали тяжелый плащ из шерсти, рукавицы и запасные чулки, мыло из древесной золы, кремень, пустой мех для воды, орехи и сушеные яблоки. Нимуэ схватила со стола несколько медовых лепешек и так же быстро покинула дом. Пим последовала за ней. – Куда ты теперь? – Хоксбридж, – ответила она. – Сейчас? Ты спятила? И прежде чем Нимуэ успела ответить, раздались крики. Взглянув на дорогу, они с Пим увидели мальчика, которому уже помогали слезть с лошади, и даже издали Нимуэ видела, что круп запачкан кровью. Кто-то из деревенских подхватил мальчика на руки: кожа его была светло-голубой, руки – неестественно длинными и тонкими, а пальцы – узловатыми, подобно веретену, идеально подходящими для лазания. – Он из клана Лунного Крыла, – прошептала Пим. Деревенские торопливо понесли раненого Луннокрылого в хижину целителя, а разведчики бросились к Железному Лесу, чтобы рассказать обо всем старейшинам. Вскоре те вышли из леса во главе с Ленор, лица их были до крайности серьезными. Проходя мимо, они едва удостоили Нимуэ и Пим взглядом. Только Люсьен бросил в сторону Нимуэ кривую усмешку, проковыляв к хижине целителя. Нимуэ и Пим опустились на колени, чтобы заглянуть в окно, в то время как Ленор и старейшины набились в хижину. Луннокрылых редко увидишь, потому что они застенчивы и ведут ночной образ жизни в глубине лесов. Их нога редко ступает на землю, а кожа может принимать цвет коры любого дерева, на которое они влезут, и становиться ей подобной. Древняя вражда, существовавшая между кланами Небесных Людей и Лунного Крыла, делала появление этого мальчика в Дьюденне еще более странным и тревожным. Когда мальчик говорил, его грудь вздрагивала и голос был слабым: – Они пришли, когда мы спали… На них были красные одежды… – он закашлялся, и голос зазвучал еще более хрипло. – Они подожгли леса… заманили нас в ловушку. Многие умерли во сне, задохнувшись в дыму, другие бросились навстречу смерти… Тех, кто добрался до земли, уже ждал Серый Монах, тот, который громко кричит. Он выкосил наше племя… Остальных вздернули на крестах… Мальчик задохнулся от очередного приступа кашля, и пока Ленор успокаивала его, Густав торопливо готовил припарки. – Теперь это проблемы не только Юга. Красные Паладины движутся на север, и мы прямо у них на пути, – предупредил Феликс, фермер-старейшина с огромным животом, напоминавшим бочку. – Никто не должен покидать деревню, пока мы не выясним, сколько их и куда они направляются, – сказала Ленор. Тут же в разговор вмешался Флорентин: – Но как мы будем торговать без базарного дня? – Отправим разведчиков, сегодня же. Надеюсь, что это только на время и не займет больше одной луны. Пока же придется обходиться тем, что есть. Придется пустить соседей в поля, делиться. И связаться с другими кланами. Старейшины продолжали спорить, а Нимуэ тем временем оттащила Пим от окна и направилась к конюшне. – Ты все еще собираешься ехать? – спросила подруга. – Само собой. Ждать – значит сделать ситуацию еще хуже. Нет, следовало ехать сейчас же, немедленно. – Но твоя мать только что сказала, что нам нельзя в Хоксбридж. Нимуэ вошла в конюшню, сняла с крючка упряжь и принялась седлать Сумеречную Леди, свою кобылу. – Я не позволю тебе сесть ни на какой корабль! Я не буду прощаться! – Пим, – Нимуэ старалась, чтобы голос звучал как можно тверже, но подруга сложила руки на груди: – Не позволю. До Хоксбриджа было добрых десять миль езды, через холмы и густой лес. Он был достаточно велик, чтобы артисты и наемники облюбовали его таверны, а по четвергам разворачивался приличный базар, так что для Небесных Людей, вроде Пим и Нимуэ, Хоксбридж представлялся Римом или даже целым миром. Со стороны северного холма город опоясывала мощная деревянная крепость, и больше дюжины повешенных на стенах служили кормом воронам, предостерегая приезжих и местных воров. Пим вздрогнула, увидев эту картину, и посильнее натянула капюшон. – Эти плащи нас совершенно не укрывают. И я весь день занималась тяжелой работой. От меня… пахнет. – Я не хотела, чтобы ты увязалась за мной, – напомнила Нимуэ. – И ты вовсе не пахнешь. Не сильно. – Ненавижу тебя, – прорычала Пим. – Ты прекрасна и благоухаешь, как цветущая фиалка, – успокоила ее Нимуэ, на всякий случай тоже натягивая капюшон. Фейри носили волосы распущенными, в отличие от городских женщин, которые укрывали голову платком или покрывалом. – Это совершенное безумие, – сказала Пим. – За это ты меня и любишь. – Вовсе я не люблю тебя. Я все еще собираюсь тебя остановить и очень зла, что ты так поступаешь. – Без меня твоя жизнь вообще была бы лишена приключений. – Без тебя я бы не знала ни проблем, ни наказаний. У восточных ворот стража пропустила Нимуэ и Пим. Оставив Сумеречную Леди в стойле поблизости, девушки направились в порт Скаркрофт-Бэй – небольшую гавань, что пользовалась популярностью у местных рыбаков и торговцев. Громкогласые чайки кружили над корабельными остовами и зубцами ограды, ныряли к десяткам доверху полных рыбных ловушек, что расставили вдоль доков, и там шумно дрались за содержимое. Приблизившись к гудящему людному причалу, Нимуэ ощутила, что подруга дрожит от волнения. – Как ты можешь знать, что они возьмут тебя? – «Медный Щит» берет по несколько дюжин паломников в каждое плавание. Мне говорили, что именно на нем когда-то отплыл Гавейн, потому что это единственный корабль, идущий в Пустынные Королевства. Нимуэ обогнула мальчика с корзиной живых крабов и зашагала дальше. – Конечно, он такой один! Знаешь, о чем это говорит? Никто не хочет плыть в Пустынные Королевства, вот что! И я, честно говоря, не понимаю, из-за чего ты подняла такую шумиху. Быть Призывающей – это же огромная честь! У них славные мантии, и они могут носить удивительные украшения. В чем проблема? – Все куда сложнее, – сказала Нимуэ. Она любила Пим как сестру, но не могла обсуждать с ней Сокрытое, ибо Пим нравилось говорить лишь о том, что она видела и к чему могла прикоснуться. А Сокрытое оставалось той единственной темой, которую Нимуэ держала при себе. – Твоя мама, по крайней мере, хочет, чтоб ты была при ней. Моя же пытается выдать меня замуж за торговца рыбой. – Ах да, Вонючий Аарон, – сочувственно кивнула Нимуэ. Пим бросила на нее резкий взгляд: – Вовсе не смешно. С каждым шагом Нимуэ все больше осознавала, насколько серьезно то, что она намеревалась сделать, поэтому она повернулась к Пим, желая быть понятой: – Старейшины не примут меня. Но это была лишь половина правды. – Кого волнует, что думают эти сморщенные луковицы? – Да, но что, если они правы? Пим пожала плечами: – Ну ладно, у тебя видения, и? – И шрамы. – В них есть свой… шарм? – предположила Пим. – Я помогаю, как могу… Нимуэ рассмеялась и обняла ее: – Что же я буду без тебя делать? – Так оставайся, глупая! – Пим прекратила шутить и вернулась к серьезному тону. Покачав головой, Нимуэ зашагала к причалу, и Пим побежала за ней следом, словно курица-наседка. – А что, если кто-нибудь узнает, что ты фейри? Если увидит метки Эйримид? – Не увидит, – зашипела Нимуэ. – Ты позаботишься о Сумеречной Леди? – Конечно, но… у тебя есть деньги? – Двадцать серебряных, – Нимуэ начинала раздражаться. – А вдруг тебя ограбят? – Пим, хватит! Они подошли к лысому, потному начальнику порта, который сидел за столом, отмахиваясь от особо агрессивных чаек. – Простите, сэр, но который из них «Медный Щит»? – спросила Нимуэ. Начальник даже не поднял глаз от своих бумаг: – «Медный Щит» отплыл вчера.