Моцарт пытался возражать, оправдаться. Но курфюрст не дал ему сказать ни слова: — Вы должны набраться музыкального опыта и приобрести известность, и только тогда мы можем поднять вопрос о выделении вам должности. Вольфганг просил, чтобы ему устроили экзамен, прослушали его, чтобы курфюрст убедился в его музыкальном таланте, но тот остался непреклонен. Курфюрст был наслышан о конфликте Моцарта с зальцбургским архиепископом и опасался ссоры с влиятельным соседом. Раздосадованный и расстроенный Моцарт собрался было покинуть Мюнхен, но его друзья и поклонники удержали музыканта, предложив остаться, и пообещали найти ему средства к существованию. — У нас в городе много любителей музыки, они с радостью согласятся платить приличные суммы за твои произведения, — убеждал его приятель-музыкант. Вольфганг написал об этом отцу. Дальновидный и практичный Леопольд понял, в какую унизительную кабалу может попасть его сын. Зависеть от нескольких человек, которые сегодня дадут денег, а завтра откажутся, — рискованно, а восторгами поклонников за квартиру и за стол не заплатишь. Ненадежность положения Вольфганга возмутила Моцарта-старшего, и он посоветовал юноше отказаться от подобного предложения и ехать дальше. Послушав отца, Вольфганг с матушкой продолжили свой путь и отправились в город Мангейм. Город, где ценили культуру, любили искусство, музыку и музыкантов. Курфюрст Мангейма Карл Филипп Теодор, пламенный защитник культуры, науки и искусства, создал придворный оркестр из самых первоклассных музыкантов. В городе кипела богатая музыкальная жизнь, Моцарт сразу втянулся в ее водоворот и с радостью растворился в нем. О молодом гении здесь были наслышаны немногие, но благодаря таланту и общительному веселому нраву Вольфганг очень быстро завоевал расположение собратьев по музыке и приобрел много новых друзей. Он писал отцу: «У меня нет ни одного спокойного часа. Я могу работать лишь ночью и поэтому не в состоянии вставать рано. Но я пребываю в великолепном настроении духа и уже потолстел…» Но деньги таяли, нужно было на что-то жить, и Вольфганг начал давать уроки дочери капельмейстера, тринадцатилетней Розе Каннабих. Двадцатилетнего юношу, конечно же, уже волновали девушки, и Роза нравилась ему своей рассудительностью и здравыми суждениями. Моцарт часами беседовал с ученицей на разные темы, но их отношения носили исключительно дружеский характер. Семья Каннабихов приняла Вольфганга как родного сына. Юношу часто приглашали на обеды, и он чудесно проводил время в их доме. Но частные уроки почти не приносили дохода, да и задача у Вольфганга была другая, ему требовалась постоянная работа в придворной капелле. И он отправился к инспектору музыки, графу Савиоли. Граф Савиоли сразу же представил Моцарта курфюрсту Карлу Филиппу Теодору. Тот был крайне любезен с Вольфгангом, оценил его талант и пригласил играть при дворе. А позже сделал предложение преподавать его побочным детям, которых Карл Теодор обожал. Семья курфюрста необычайно тепло отнеслась к Моцарту, и он, воодушевленный приемом, обратился к Карлу Теодору с просьбой о предоставлении места придворного композитора. Курфюрст обещал подумать и дать ему ответ. Но через месяц Вольфганг получил отказ. Конечно, он был глубоко расстроен и не понимал причины отказа. Молодой неопытный юноша и не представлял, насколько много у него завистников и что сам вице-капельмейстер, услышав, как великолепно играет юный Моцарт, возненавидел его. И многие музыканты видели в юноше опасного конкурента. Одно дело — когда он на положении гостя давал частные уроки и концерты, а другое — когда начал хлопотать о должности в капелле, значит, кто-то должен был потесниться, а то и отдать ему свое место. Вольфганг был слишком открытым и наивным, ему не хватило ловкости решить вопрос своего трудоустройства с самим курфюрстом, и в результате музыканты, опасаясь за свои места, использовали обычный прием: пустили дурные слухи о Моцарте, убедили Карла Теодора в том, что молодой музыкант шарлатан и выскочка, которого за бездарность выгнали из Зальцбурга. В итоге Вольфгангу Моцарту отказали в должности при дворе. Глава 10 Встреча старых любовников Ирма Юрьевна Оболонская жила в центре города, неподалеку от консерватории, в уютной двухкомнатной квартирке. Когда-то эта квартира принадлежала ее родителям, но родители умерли, и женщина давно проживала одна. Несмотря на то что поклонников у Ирмы Юрьевны было немало, замуж она так и не вышла. Но любовники имелись всегда. Сегодня Оболонская взяла отгул для встречи со своим старым любовником, женатым мужчиной, заместителем директора консерватории. С утра она сходила в парикмахерскую, сделала прическу и маникюр, а теперь колдовала над угощением для гостя и накрывала стол. Поставила тарелки, бокалы, разложила приборы, постелила белоснежные накрахмаленные салфетки. Затем расставила блюда с закусками и салатами. У Ирмы Юрьевны все было по высшему классу: икорка черная, севрюжка, балык холодного копчения, копченая колбаска, салатики по ее личным рецептам. Шотландский виски и сигареты «Филипп Морис» с угольным фильтром. Она никогда не жалела денег на удовольствия. Ирма Юрьевна как раз выставила на стол бутылочку «Боржоми», когда нежно замурлыкал звонок. Хозяйка заторопилась в прихожую, не забыв попутно взглянуть на себя в зеркало, осталась довольна и открыла дверь. На пороге появился гладко выбритый импозантный мужчина в дорогом костюме, с большим букетом цветов. Забирая цветы, Ирма Юрьевна радостно улыбнулась: — Какое чудо! Спасибо! Проходи, Игорек. Мужчина вошел и закрыл за собой дверь. Они прошли в комнату. Гость сел за стол, а Ирма Юрьевна отправилась с вазой на кухню. Наполнила вазу водой и водрузила букет в центр стола. Любовник уже открыл бутылку виски и разлил его по бокалам. Оболонская уселась на стул из румынского гарнитура и заулыбалась, смотрела, как гость накинулся на еду: — Ой, Игорек, что-то ты торопишься. — Проголодался как волк, — ответил он. — А у тебя все так вкусно. — Так ты хотел встретиться, чтобы поесть? Не крути, Игорек, я тебя как облупленного знаю. Тебе что-то нужно от меня? Игорек вскочил и обнял ее. — Какая ты догадливая, мне действительно нужно то, зачем я к тебе десять лет хожу. Ирма Юрьевна отстранилась. — Это ты можешь жене лапшу на уши вешать, а я-то знаю, сколько молоденьких в твоих руках перебывало. — Упреки твои несправедливы по той причине, что и ты не монашка. И тоже предпочитаешь молодых да симпатичных. Она отмахнулась. — Ладно, не будем об этом. Игорь поднял бокал. — Давай Виолетту Генриховну помянем. Усмехнувшись, Ирма Юрьевна хотела что-то сказать, но промолчала, сделала глоток виски. Закусила и только тогда произнесла: — Царство ей небесное, жалко старушку. — Интересно, кому понадобилось ее убивать? — задумчиво протянул Игорь. — Понятия не имею, да еще в кинотеатре… — А что она там делала? — Работала. Зрителей игрой на рояле развлекала. — Что-то я не знаю таких кинотеатров, где музыканты выступают… Оболонская засмеялась. — Да, там девица работает, сумасбродка, у нее все не как у людей, но к ней в кинотеатр народ ломится, я тоже ходила полюбопытствовать, мне Виолетта билет доставала. Это эта девица и взяла Вебер на работу. — А что, оригинально! И то, что у девицы не все как у других, говорит о ее самостоятельности и уме. — Да, дурочкой ее не назовешь, приходила ко мне за фотографией Виолетты и такие вопросики задавала, закачаешься, следователю далеко до нее, расскажешь ей, что и не знаешь. — Да что ты! — заинтересовался Игорь. — И что же она у тебя выведала? — Разное, я так поняла, что она очень заинтересовалась «Реквиемом» Моцарта, видимо, ей об этом Вебер рассказала. Гость заерзал. — И она верит во всю эту галиматью? Ирма Юрьевна ехидно улыбнулась: — В это многие верят, к примеру, Любочка Ланская. Она проводит исследование, связанное с работами Моцарта. — Любочка, между прочим, сейчас в Австрии. Недавно путевку купила. — Надо же, — завистливо вздохнула Ирма Юрьевна. — По заграницам разъезжает, откуда только такие деньги у людей? Музыковеды копейки получают… — Не завидуй, — засмеялся Игорь. — Ты лучше подумай, где Вебер прятала «Реквием» Моцарта, если он у нее и вправду имелся? — Я думаю, что старуха таскала ноты в старой сумке, недаром же она с ней не расставалась.