И тут фортуна повернулась к нему самой привлекательной стороной. В дверь неожиданно позвонили. Поскольку звонок был с площадки, а не из домофона, профессор решил, что это соседка, и пошел открывать без опасения. Ни на минуту не забывая о том, что дверь в кабинет открыта, Кеша подкрался к окну и осторожно отвел портьеру. Часов не было. Он поднял портьеру повыше, чтобы тусклый свет из кабинета падал на подоконник. Часов не было. Не веря своим глазам, он провел рукой по давно не крашенному подоконнику, но ничего не обнаружил, только измазался какой-то грязью. Позабыв об осторожности, Кеша полностью раздернул портьеры и оглядел подоконник. Ничего. Он присел на корточки и пошарил внизу. Заглянул за батарею. Часы как сквозь землю провалились. Кеша точно помнил, что положил их на подоконник! Вот сюда, как раз под форточку. Форточка была открыта: у профессора, по его выражению, пошаливало сердце, постоянно требовался свежий воздух. Возникла безумная мысль, что часы могли вывалиться наружу. Но нет, форточка высоко, а часы ведь не живые, летать не умеют. – Иннокентий, что вы там делаете? – В дверях возник Андрей Януарьевич. – Воздухом хотел подышать, – Кеша появился из-за портьеры, – голова что-то разболелась. Профессор поверил: Кеша в самом деле выглядел бледно. По лестнице он шел, волоча ноги, как будто к ним были привязаны чугунные гири. «Все кончено, – стучало в мозгу, – теперь мне не жить». Что он скажет тому человеку, который велел принести часы? Он ждет его в своей машине за углом. На свежем воздухе Кеша слегка пришел в себя и решил бежать. От подъезда он шагнул в сторону, обогнул дом и оказался у длинного дощатого забора, которым огородили очередной долгострой. Кеша отогнул третью с краю доску и проник на территорию стройки. Этот путь как-то показал ему сам Хвалынский – так можно было порядочно срезать до остановки. Старый дом давно сломали, до строительства нового руки пока не дошли. Кеша аккуратно обогнул руины. Это было несложно: местные жители уже протоптали удобную тропинку. Дальше он открыл дверь длинного сооружения, похожего на сарай, проскочил вдоль него и вышел в соседний двор. Двор был запущенный – помойка, ломаные скамейки и два бомжа, отдыхающие под кустиком. Кеша перевел дух и только было собрался нырнуть в сквозной подъезд, как его схватила сильная рука. Страшный голос прошипел: – Куда намылился, паршивец? Это был он, человек в черных очках. – Решил спереть часы и смыться? – Вторая рука перехватила Кешу у горла. – От меня не убежишь! Где часы? – Н-нет, – прохрипел Кеша, – они… – Врешь! – зарычал седой. – Врешь, недоумок! Они были у старика, я знаю! Плохо искал. На зону захотел? Краем глаза Кеша видел, как бомжи повернули головы в их сторону. Седой между тем обшаривал его карманы, бормоча что-то об очередном обмане и жизни на нарах. – Помогите! – пискнул Кеша. – Грабят! За этот крик ему достался сильный удар в живот. Бомжи неторопливо поднялись и потрусили прочь. – Убивают! – заорал Кеша в отчаянии. Бомжи припустили быстрее и скрылись за углом. Кеша понял, что жизнь его висит на волоске. Но страшный человек неожиданно успокоился и велел рассказывать. Трясясь и заикаясь, Кеша поведал фантастическую историю о форточке. Седой снял очки и внимательно посмотрел на него. Глаза его горели, как два угля. Кеша почувствовал, что сердце сейчас остановится от страха. Открылась дверь подъезда, и на пороге появилась старуха с ведром. – Вы чего это здесь? – близоруко прищурилась она. Кеша неожиданно толкнул седого в грудь и кинулся бежать. Едва не сбил старуху с ног, ворвался в подъезд и выскочил на проспект в другую дверь. Прохожие шарахались от расхристанного парня с дикими глазами, который улепетывал как угорелый, хотя за ним никто не гнался. О брошенной машине Кеша вспомнил только дома. С тех пор как Лола безуспешно пыталась перевоспитать попугая, прошло часа полтора. Маркиз напился чаю с бубликами, шоколадными конфетами и вареньем и дремал теперь на диване. Кот мурлыкал у него под боком. Лола вышла из ванной в чудном настроении и решила не заходить в гостиную, чтобы не расстраиваться. В ее спальне Пу И валялся на кровати, завернувшись в шелковое покрывало цвета увядшего шиповника. Лола пощекотала ему животик, поцеловала в нос. Потом потянулась и осознала, что хочет есть. Готовить не хотелось, и она решила уговорить Леню сводить ее в ресторан. Она заглянула к нему в комнату, но увидела, увы, только сонный затылок. Кот Аскольд приоткрыл глаз и просемафорил, что, если нет ничего важного, нечего и беспокоить. – Фу-ты ну-ты, – фыркнула Лола. Выходило, что нужно готовить обед. Она потащилась на кухню. Попугай сидел на холодильнике и плевался ореховой шелухой. – Перри, ты это нарочно! – горестно воскликнула Лола. Голову она подняла, под ноги не смотрела и из-за этого чуть не упала. Под ногами у нее лежало что-то небольшое и блестящее. Лола наклонилась, с опаской подняла эту вещь и так и застыла в изумлении. В руке у нее были старинные часы – луковица на цепочке. Сразу было ясно, что часы золотые, уж очень приятно они лежали в руке и поблескивали таинственно. Часы были небольшие, видно, что не новые. Лола аккуратно подняла крышку. Стрелки застыли на без четверти десять. Цифры четкие, римские, выписаны красиво. По циферблату в произвольном порядке разбросаны крошечные бриллианты. Во всяком случае, на бриллианты было очень похоже. Лола закрыла крышку и повертела часы в руке. На крышке был затейливый вензель, на обратной стороне – ничего. Попугай слетел с холодильника и опустился на ее плечо. Когти вцепились так сильно, что Лола вскрикнула: – Перри, мне больно! Отстань! От неожиданности она выронила часы. Перришон тут же спикировал за ними, схватил за цепочку и утащил в клетку. – Ворюга! – Лола обиженно терла плечо. – Дур-ра! – привычно отругнулся попугай. – Леня! – истошно заорала Лола. – Иди сюда! Лола была хорошей актрисой – в свое время это признавали и режиссеры, и критики, и даже коллеги по артистическому цеху. Ей прекрасно удавались слезы и вздохи, не говоря уже о том, какой мастерицей она была по части всевозможных выразительных взглядов. Еще у нее в запасе имелся внушительный арсенал разных криков и восклицаний. Она умела жалобно взывать о помощи, как Белоснежка, заблудившаяся в лесу, покрикивать, уперев руки в бока, как барыня из «Муму». Само собой, ей ничего не стоило вскрикнуть «ах» и грациозно упасть в обморок без грохота и поломанных конечностей. Еще она умела визгливо орать – это требовалось для создания образа плохой жены или базарной бабы. Но с таким же искусством она воздевала руки и горестно взывала к небесам, как героини греческой трагедии. Все это Леня Маркиз прекрасно знал и все равно никогда не мог сказать наверняка, играет его подруга в эту минуту или нет. Сейчас Лолин вопль был настолько грозным, что Маркиз скатился с дивана и прибежал на кухню в одних носках. – Что снова случилось? Ты жива? – Посмотри, что у него в клетке! – ледяным голосом велела Лола. – Да что у него может быть, – заворчал Леня. – Знаю, нужно почистить. Давно собирался, только я этим и занимаюсь… Ой, что это? – Это я тебя хотела спросить, что это. Откуда у нас в доме эта вещь? Ты купил эти часы? – В жизни их не видел, – чистосердечно признался Маркиз, – забавная вещица… Попугай выскочил из клетки и негодующе захлопал крыльями. – Перри, где ты это взял? – Леня обратился к нему. – Подар-рок, подар-рок, – проворковал попугай. – Кто же тебе подарил такую отвратительно безвкусную вещь? – грозно подбоченилась Лола. – Какая старуха? – Почему старуха? – по инерции удивился Леня. – Потому что этим часам сто лет в обед! – Больше. – Леня открыл крышку и поднес часы к свету. – Думаю, не сто, а сто пятьдесят как минимум. Лолка, не смотри зверем, я понятия не имею, откуда они взялись в нашей квартире! – Кар-ра! – заорал попугай так громко, что Лола подпрыгнула на месте. – Кар-ра дор-рогая! – Да что вообще происходит? – Лола в бессильной ярости топнула ногой. – И откуда так дует? Она двинулась в гостиную. Леня поплелся за ней, попугал полетел следом, притащившийся, как всегда, с опозданием Пу И поскакал вдогонку. Сзади крался Аскольд, которому тоже было интересно, но не хотелось демонстрировать свое любопытство. В гостиной Лола бросилась к окну. Щель была гораздо шире, чем она оставляла, но все же недостаточной, чтобы в нее мог протиснуться попугай. И ворона тоже. Она, кстати, сидела здесь же, на ветке большой липы. Перришон немедленно принялся исполнять на подоконнике брачный танец. Ворона взирала на его па вполне благосклонно. – Леня! – Лола прижала руки к щекам. – Я все поняла. Она схватила часы и поднесла их к стеклу. Ворона тотчас горделиво закаркала. – Она стащила где-то эти часы и преподнесла Перришону в качестве свадебного подарка! – С ума сойти! Перри, теперь ты просто обязан на ней жениться, – брякнул Маркиз и сразу опомнился: – Не может быть! – Может! Я читала: вороны еще хуже сорок, тянут все блестящее. Что делать?