Несмотря на все призывы и шипение Юргаса, увлеченные исследованием ученые тараканами расползлись в разные стороны. После еды мы все поблагодарили Сверра и женщин, которые снова попадали на колени, а потом разбрелись кто куда. Клин принялся вздыхать и охать возле какого-то кустарника, вымершего у нас, Жан пытал молодого ильха, пытаясь разобраться в череде звуков, что тот выдавал. Военные обнюхивали поселение, разыскивая бомбы, ядерное оружие и прочее, чего здесь нет и быть не может. Мы же с Максом отправились к окраине поселения. Вернее, отправился профессор, поманив меня за собой. За шатрами было тихо, голоса ильхов сюда не долетали. Где-то пела пичуга, шелестели широкие листья деревьев. — А у нас скоро осень, — задумчиво пробормотала я. Макс остановился у одного из черных столбов и закинул голову, рассматривая его. Я тоже посмотрела и привычно сделала в голове запись: высота около трех метров, гладкий, черный, с неравномерными зазубринами по всей поверхности. — Интересно, что это? — обошла столб вокруг. — Думаете, они имеют какое-то значение? И смутилась, поймав взгляд профессора. Двойка, госпожа Орвей. Идите, готовьтесь к пересдаче. Конечно, эти столбы имеют значение! В укладе, подобном здешнему, все предметы имеют функциональное или религиозное значение. У племен слишком много времени уходит на то, чтобы получить нож или тарелку, поэтому они не делают что-то «просто так». А эти черные столбы точно не природного происхождения, значит, их для чего-то поставили. Стремясь загладить оплошность, я провела пальцем по углублению. — Дерево, рисунок нанесен предположительно ножом. Только вот дерево странное. Обожженное? — потерла пальцы. — Может, неизвестный нам вид? Интересно, для чего они? — Я предположил бы, что они часть местного культа, — негромко ответил профессор, — но тогда удивляет их расположение. Если они важны для племени и являются объектами поклонения, то должны стоять в центре, ближе к огню, который, как известно, жизнь и тепло. А они здесь. На окраине, можно сказать. — Значит, это не столбы культа, а что-то иное? — всегда любила слушать рассуждения Максимилиана. — И кстати… — я обернулась, но рядом никого не было. — Почему вы решили, что ильху не стоит доверять? Профессор снял очки, протер. — Это иррациональное чувство, Оливия. А я ученый и должен оперировать фактами. Факт в том, что господин Сверр весьма любезно нас пригласил, показывает свой быт, отвечает на вопросы. И мы видим здесь ту картину, что и ожидали увидеть. — Разве это плохо? Наши предположения на основе показаний зондов были правильными. — Это не плохо, — Максимилиан нахмурился. — Но… Я же говорю, иррациональное чувство, Лив. Можно списать на интуицию, которой, как доказал Густав Риндор, не существует, а есть лишь совокупность сигналов, что мы получили, но не обработали. Они-то и дают нам ощущения… предчувствия. Я кивнула. Как и всякий уважающий себя ученый, я, конечно, изучала труд господина Риндора. — Так вот, Оливия… Мои необработанные сигналы твердят, что здесь что-то нечисто. Я тревожно обернулась. От слов профессора стало не по себе. Но моим глазам вновь открылась мирная и даже скучная картина. Шатры, деревья, женщина с верещащим мальчишкой, Клин, склонившийся у кустов. На миг показался и Юргас, кивнул нам, убедившись, что все в порядке, и снова ушел инспектировать поселение. — Но почему вы так думаете? — я даже слегка растерялась. Профессор пожал плечами, на миг напомнив того же Сверра. — Возможно, я просто выживший из ума старик, — как-то устало произнес профессор то, что я никогда в жизни не ожидала от него услышать. И первый раз взглянула на него по-другому. Сколько лет Максимилиану? Кажется, не меньше семидесяти… Он был вот таким — седовласым и умудренным — уже тогда, когда я лишь пришла в Академию поступать. И за прошедшие годы ничуть не изменился. Или мне это лишь кажется? — Давайте вернемся к столбам, Оливия, — бодро оборвал мои размышления их виновник. — Я слушаю ваши предположения. Следующие два часа мы с профессором посвятили скрупулезному изучению и записи информации о поселении. Я даже достала свой диктофон и начала наговаривать заметки, опасаясь упустить что-то важное. К вопросам интуиции мы больше не возвращались. * * * Я с интересом повертел круглую банку, фыркнул, бросил обратно в мешок. Шаги снаружи шатра и запах доложили о госте, так что, когда вошел Ирвин, я лишь кивнул. — Мародерствуешь, мой риар? — поинтересовался а-тэм, снимая с головы череп быка. — Тяжелый! — Не ной, — буркнул я, снова перебирая содержимое мешка. — И я не мародерствую, а изучаю противника. Кстати, это твоя обязанность, насколько я помню. — Ну кто-то же должен отвлекать внимание? — Ирвин опустился рядом на корточки. — Что это? Я достал металлический стержень, повертел в ладони. — Похоже, тот самый парализатор. Дай руку. — Парализатор, который сваливает даже лошадь? Он? — с подозрением спросил Ирвин. — Точно. Руку давай. — Сверр! — Ирвин! — передразнил я. — На себе я уже проверял. К тому же ты ведь не лошадь. — Ты просто гад, — проворчал а-тэм, закатывая глаза. Но покорно протянул мне левую длань. Я повертел стержень, приложил к коже а-тэма и нажал на кнопку. Ирвин подпрыгнул как ошпаренный, зрачки сузились. — Проклятие! Жжется! — Больно? — Терпимо, — недовольно буркнул Ирвин. Я хмыкнул удовлетворенно и нехотя положил парализатор обратно. Занятная штука. Хочется оставить себе. А-тэм нахмурился, наблюдая за мной. — Сверр, мне все это не нравится. — Тебе не нравятся все мои начинания и решения. У тебя обязанность такая — рассказывать мне, в чем я не прав. — Сейчас ты не прав особенно. — У меня упрямый а-тэм. — Племени не нравятся чужаки. И ты сам это знаешь. Сколько еще ты собираешься развлекаться? Чего добиваешься? Я не понимаю тебя. — Поймешь, Ирвин. Всему свое время. Племя потерпит. Нам нужны знания, мой а-тэм. Не те отрывочные данные, что мы имеем, а гораздо больше. — Но зачем?! — не выдержав, Ирвин вскочил и зашагал по шатру, сердито насупившись. — Мы много лет прекрасно обходились без чужаков и мира за туманом! Почему сейчас? — Потому что туман начал редеть! — рявкнул я. А-тэм осекся и с ужасом уставился на меня. — Что? — Что слышал, — я в сердцах отбросил мешок. — Пока это скрывается, но Сотня обеспокоена. — Милостивый Горлохум, — прошептал потрясенный Ирвин. — И что теперь будет? Я отвернулся, пряча свои эмоции. — Мы это исправим. Идем. Я слышу шаги. — Сверр… — а-тэм задержался у выхода, проницательно заглянул в глаза. — Эта чужачка, женщина… — Оливия Орвей, — я растянул гласные и облизнулся. — Ей я приготовил нечто особенное. — Ты играешь с огнем, Сверр. — Как обычно, — оборвал я. Ирвин недовольно приподнял брови, а я улыбнулся. — Кстати, пора развлечься, мне становится скучно! А-тэм выразительно скривился. * * * — Что происходит? — Мы с Максом оторвались от исследования столбов и удивленно посмотрели на суету в центре поселения. Женщины усаживали маленьких детей в кожаные мешки и взваливали на плечи, мужчины надевали на головы уже знакомые нам черепа животных. — Куда они собрались? — Я пожала плечами, так как ответа, конечно, не знала. От шатров нам махал руками Юргас, явно подзывая к себе. — Что ж, идемте, Оливия, — улыбнулся профессор, — все равно со столбами пока лишь загадки. Надо узнать больше о местных нравах, и, похоже, нам сейчас предстоит такая возможность. Я сунула в карман комбинезона пакетики с образцами черного дерева и тоже улыбнулась.