* * * Тут она медленно открыла глаза. И сказала: – Привет. И еще: – Спасибо. – Ты жива? – спросил я. – Да, – ответила она, – спасибо. – За что спасибо? – запротестовал я. – Извини, – вздохнула она и раскинула руки в стороны, как Иисус на кресте, – я не позволяю дотрагиваться до себя. – Что ты говоришь? – То, что слышишь. – Ты была религиозной? – Вроде того, – сказала она. И показалась мне вдруг очень грустной. – Все хорошо? – спросил я. – Знаешь, – сказала она, – мой муж умер. – Извини, – ответил я. – Я не то имел в виду… – Не волнуйся, мне… это было нужно, – сказала она. – Рад быть к твоим услугам, – отозвался я. И поцеловал ее плечо цвета слоновой кости. – Что с тобой? – спросила она. – Ты не хочешь кончить? Холодает. И мне нужно срочно вернуться на шиву. * * * Мы шли назад, к памятнику. Когда мы двигались по ней раньше, тропинка была просто грязной, а сейчас грязь была непролазная, и Мор вдруг стала озираться по сторонам, как будто опасалась, что за нами могут следить. Я не понял, почему опасения появились у нее только сейчас, но не хотел ничего говорить. Я ощущал царапины, которые она оставила у меня на спине, – и на мгновение у меня промелькнула мысль: отлично, мне на память останется свидетельство, что это и правда случилось. Ведь каков шанс, что это произойдет еще раз? И тут я почувствовал, что ее рука ищет мою, расправил ладонь, и мы пошли дальше, держась за руки. Близко друг к другу. Держась за руки. Я думал, что мы хорошо совпадаем в плане ритма. Что нам классно идти вместе. – Знаешь, – сказал я, – а ведь я отправился вслед за вами. На Дорогу Смерти. – Что?! – Я пытался вас догнать. – Но… как? – Когда ты ушла от меня ночью, ты была… Я боялся, что с тобой что-нибудь случится. И, если честно… я хотел увидеться с тобой еще раз. Пришлось побродить по городу. Обойти все хостелы. Ты не поверишь, сколько там хостелов. Я потратил кучу времени, пока не нашел ваш. Сеньора на ресепшене сказала, что вы пошли в поход, потом вернулись, а утром снова ушли, и жаловалась, что вы оставили в номере quilombo. – Quilombo? – Бардак. Сказала, что слышала крики, но она не вмешивается в жизнь постояльцев. А потом, когда она зашла туда убраться, все было перевернуто вверх дном и зеркало в ванной лежало на полу, разбитое вдребезги. Так ведете себя только вы, israelíes, сказала она. – Какой позор. – Я извинился перед ней от имени Избранного Народа и спросил, куда, по ее мнению, вы поехали. И она сказала, что раз вы взяли велосипеды, то, наверное, на дорогу Юнгас. Я ответил, что не слышал о такой дороге. Она ответила, что гринго называют ее Дорогой Смерти. И тут я запаниковал. Пулей полетел оттуда в центр города, взял напрокат горный велик – и на Дорогу. – Погоди, – вдруг остановила она меня. – Докуда точно ты доехал? – Там выставили кордон полиции, – соврал я. – После большого водопада? – Велосипедистам не давали проехать. Так что мне пришлось вернуться в Ла-Пас. И все. Через два дня я улетел в Израиль. – Понятно, – сказала она. И тяжело выдохнула. Помолчала: переваривала новую информацию. И в конце концов добавила совсем другим тоном: – Ну, главное – намерение. * * * Когда мы вернулись к машине, она сняла куртку и вернула мне. – Спасибо, – сказала она. – Не за что, – ответил я. – Ты решил для меня большую проблему, – призналась она и посмотрела на меня простым и теплым взглядом. Так смотрят, когда уже не пытаются обмануть или произвести впечатление. – Буду рад постоянно решать твои проблемы, – сказал я. – Правда? – спросила она горько. Такой горечи в ее голосе я раньше не слышал. – Хочешь, я приеду к тебе на неделе? В четверг у меня мастер-класс на севере страны. – Лучше не надо, – решила она. – Будут лишние вопросы. – О’кей. Тогда… как? Поговорим после шивы? – Да. – На какой номер мне позвонить? – У меня еще нет… Мой телефон разбился… вместе с Роненом. – Ясно. Тогда как? – Я сама тебя найду. – Ладно. Можно тебя обнять? – Здесь не надо. – Тогда представь, что я тебя обнимаю. – О’кей, – сказала она и слабо улыбнулась, – ты тоже представь. И потом села на велосипед. Я подождал. Завел мотор, но еще не тронулся. Хотел увидеть, обернется ли она. Удостоиться еще одного простого и теплого взгляда. Она не обернулась. И все же, даже когда она исчезла за поворотом, я не поехал. Не знаю почему. Может быть, что-то предвидел. Или просто не мог сдвинуться с места. Так или иначе, прошло две минуты, максимум три – и ее велосипед появился снова. Она ехала с такой скоростью, с какой спускаются с горки, хотя дорога шла вверх, и когда она доехала до моей машины, то бросила велосипед на тротуар и села рядом с со мной. – Трогай, – сказала она. Задыхаясь. Она была вся красная. – В чем дело? – Я не могу туда вернуться. – Что? Почему? Что случилось? – Давай уже поедем, а? Я завел мотор. И следуя инструкциям Мор, поворот за поворотом, выехал из поселка. Покосившись на нее, я отметил, что ее лицо изменилось. Стало напряженным. Строгим. Она кусала губы. Даже ее нежные округлые щеки были втянуты. Скулы выпирали. Теперь на лице проступили неприятные острые углы, которых я раньше не видел. – Куда? – спросил я, когда мы наконец выехали на шоссе. – Если бы я знала, – ответила она неприятным тоном. Грубо. Я остановился на обочине. Положил руку ей на бедро. Чтобы успокоить. Она сбросила мою руку и сказала: ты мешаешь мне думать. Я вернул руку на руль и подумал: почему она так со мной говорит? И вторая мысль: если сейчас рвануть, то, может, я еще успею сегодня увидеть Лиори.