— Всего пять кварталов. Она молча погладила его шею. — Полмили. Ее пальцы нащупали напряженные мышцы и принялись разминать их. — Рейчел Бонд было семнадцать, — сказал он. — Знал ли я? Нет. Должен был увидеть? Да. Ты бы увидела. Если б ты была там, если б там был кто-то, кроме меня… Ее пальцы остановились, но давление на напряженную мышцу не ослабло — так врач пытается выдавить зараженную кровь. Что-то вышло из него, но не то, что нужно, или не до конца. — Семнадцать, — повторил он. — Пойдем в дом, — сказала она и убрала руку с его шеи. Адам выключил двигатель, выбрался из машины, поднялся по ступенькам вслед за Челси, вошел в дом и увидел змей. 9 Желание позвонить в полицию застало Кента врасплох, и с ним было невозможно бороться. Каждые десять минут мысли возвращались к одному и тому же: «Может, теперь они узнали что-то еще. Может, Солтер тебе расскажет. Может, ты ответишь на какой-то вопрос, который они упустили. Может, ты попросишь их подтвердить, что Гидеон Пирс не имеет к этому отношения». Именно последний вопрос, самый нелепый, звучал настойчивее всех, столь же абсурдный, как и безжалостный. Человек, убивший его сестру осенью 1989 года, умер в тюрьме много лет спустя, отбывая срок за это преступление, — и поделом. Разум каждый раз напоминал об этом Кенту, но сердце часто проявляет презрение к рациональности, и его сердце снова и снова задавало этот вопрос. Две убитые девушки, с разницей в двадцать два года. Сколько людей в округе стали жертвами убийц с 1989 года? А в штате, в стране или в городе? Они не были связаны друг с другом. Но сердце Кента связало этих двух. Он не стал звонить в полицию. Если понадобится им, они сами позвонят. До тех пор он будет лишь отвлекать их, мешать. Поэтому Кент обратился к футболу, лучшему, что он умел. Они пропустили тренировку перед матчем в серии плей-офф, и хотя это было правильно, за все придется платить. Обычно воскресенье было днем отдыха, когда приходили одни тренеры, и это означало, что подготовка к матчу начнется лишь в понедельник. Команда Кента уже на сорок восемь часов отставала от соперника. Сорок восемь из 144 часов, остававшихся до начала игры. Именно из-за таких вещей проигрываются футбольные матчи. Обязанность восполнить эту потерю лежала на нем. В начале тренерской карьеры Кент часами составлял схемы, вычислял проценты, чтобы продемонстрировать Уолтеру Уорду, что он понимает тактику соперников лучше, чем они сами. — Они тридцать шесть раз выполняли блиц, когда мяч был на двадцати ярдах, — сообщал он Уорду. — Но если он был в красной зоне, они ни разу не применяли прессинг в первой попытке. Ни разу. Уорд верил в точность, верил в подготовку, но часто с бесстрастной улыбкой отмахивался от подробных выкладок Кента, лишь слегка изменяя план игры. Если играть в футбол так, как играют в Чамберсе, всегда говорил он, то все получится. Теперь, под руководством Кента, футбол в версии Чамберса означал, что нужно быть самой подготовленной командой в штате. И благодаря компьютерам появились беспрецедентные возможности для понимания тактики соперника. Команда была подписана на базу данных «Хадл», в которой хранились видеозаписи игры. Стоило это недешево, но один из спонсоров, дантист по имени Дункан Вернер, оплачивал счета. Кент любил «Хадл». С ее помощью можно было посмотреть не только видеозапись любой ситуации, но и получить статистику. Один щелчок мыши — и перед глазами блицы в зависимости от позиции на поле. Еще один щелчок — блицы, распределенные по попыткам и расстоянию. Хотите знать, каков у соперника процент выноса мяча в первой попытке? Или как часто они обращаются к той или иной схеме? Достаточно щелкнуть мышкой. К утру пятницы Кент сможет воспроизвести всю эту статистику, ни разу не запнувшись. Он поймет, как мыслит тренер соперников, чего он хочет и чего боится. Это поможет ему подготовиться, чтобы не дать противнику проявить свои сильные стороны, и ударить в слабые места. Вы ничем не удивите его на футбольном поле — ни его самого, ни его команду. Они встречались с ребятами, которые были талантливее, сильнее или быстрее, но ни одна из тех команд не была так подготовлена. Никогда. Вечером в субботу Кент сидел на полу в гостиной, прислонившись спиной к дивану; слева от него лежал ноутбук, справа — блокнот, и каждые несколько секунд на его коленях оказывался игрушечный баскетбольный мяч. Он перебрасывался им с Эндрю, реакция которого больше напоминала реакцию взбесившейся немецкой овчарки, а не подающего надежды спортсмена. Лайза делала домашнее задание, которого у нее не было. В последнее время у дочери появилась такая привычка — громко объявлять, что она будет делать домашнее задание. Чтобы все знали. Потом она раскладывала на столе книги и начинала рисовать. Но больше всего Кента забавляла логарифмическая линейка, над которой они с Бет смеялись, когда дочери не было рядом. Лайза нашла это древнее вычислительное устройство на гаражной распродаже, купила за свои деньги и всегда держала под рукой, утверждая, что логарифмическая линейка гораздо круче калькулятора. Внезапно ее привлекла идея учебы в университете. Высокая оценка в недавней контрольной на умножение стала причиной серьезного заявления, что она рассчитывает на стипендию, поскольку знает, что университеты Лиги плюща очень дорогие. Кент спросил, откуда дочь узнала о Лиге плюща. — Они классные, папа, — со вздохом сказала Лайза. — Они действительно классные. Ладно. Если они действительно так хороши, то стипендия — отличная идея, потому что его банковский счет оставляет желать лучшего. — Папа? Ты не смотришь. Это Эндрю. Кент оторвал глаза от экрана и сказал: — Серия плей-офф, приятель. Плей-офф. Теперь нам нужна многозадачность, ладно? Слово многозадачность Эндрю не понял, но когда Кент бросил мяч, сын, громко топая, побежал за ним по коридору. «Хикори Хиллз» были мощной командой, и достаточно быстрой, чтобы обрушить свою мощь на противника. Скорость Кента не беспокоила. Нужно лишь растянуть оборону, увеличить бреши и сместиться к последнему рубежу, потому что именно туда по большей части стремится квотербек. — На сайте появилась статья Хакетта. — Ласковые синие глаза Бет, вынырнувшей из кухни, были серьезными. — Плохо дело? — Нет. Но они упомянули Адама. — Что ты имеешь в виду? — Полиция рассказала, что девочка пыталась найти отца. И что Адам… что он оплошал. Кент вздохнул и еще раз, последний, бросил баскетбольный мяч; Эндрю сломя голову бросился за мячом, едва не сбив приставной столик. Кент встал и прошел на кухню, где на острове с гранитной столешницей стоял раскрытый ноутбук жены. Главная страница сайта газеты была полностью посвящена Рейчел. Теперь ее фотографии соседствовали с фотографиями заброшенного коттеджа, окруженного следователями. Снимки сопровождались пятью статьями. Заголовок одной из них гласил: ТРАГЕДИЯ, ЗНАКОМАЯ КЕНТУ ОСТИНУ. На мгновение Кент закрыл глаза, собираясь с духом. Он никогда не любил читать о себе. Не испытывал при этом ничего, кроме неловкости. Ты не можешь повлиять на то, каким тебя представляют, на контекст твоих высказываний и даже на точность их передачи. Ты видишь чужую версию себя, скормленную публике, чтобы она сконструировала собственную версию, и это очень неприятно. Спасибо, мы создадим другого тебя. Такого, как нам нужно. Всю жизнь Кент провел под пристальным взглядом общественного мнения, и до сих пор город ни разу не ополчался на него. Но он всегда знал, что такое может произойти. Когда ты столько времени болтаешься на глазах у стольких людей, в конечном счете кто-то нанесет удар, и все остальные последуют его примеру. С радостью. В том, что касалось средств массовой информации, Кент больше боялся за семью, чем за себя. Он видел хороших тренеров, хороших людей, которые очень быстро становились объектами травли, и всегда думал, что им с Бет было бы труднее, если б их дети были достаточно взрослыми, чтобы все понимать. Лайзе исполнилось девять, а Эндрю — шесть. Им нравилось видеть отца на страницах газеты, особенно в этом сезоне, когда его команда не потерпела ни одного поражения. Но Кент не понимал, как быть с этой историей. Они кое-что знали, но теперь захотят узнать больше. Захотят узнать то, что, по его мнению, не должно было достигнуть их ушей. Папа, твою сестру убили? Да. Он сделал с ней что-то еще? Да. Кент слышал, как Бет болтает с детьми — непринужденным тоном, естественным у них и искусственным у нее. Потом он заставил себя не слушать, щелкнул по ссылке и стал читать статью. ЧАМБЕРС. Он выиграл шесть региональных титулов, и теперь его команда претендует еще на один, но в субботу утром Кент Остин отправил «Кардиналов» по домам, заменив тренировку молитвой. В этот день футбол был неуместен. Ужасное убийство одноклассницы, произошедшее в пятницу вечером, выбило из колеи учеников средней школы Чамберса, и школа, гревшаяся в лучах славы, теперь погрузилась в ледяные пучины трагедии. Состояние, слишком хорошо знакомое Остину. Когда тренеру «Кардиналов» было 15, его сестру Мэри похитили и убили. Мэри Остин, которой на момент гибели было 16 лет, последний раз видели по дороге из школы домой вечером 2 октября 1989 года. Путаница с тем, кто отвезет ее домой, привела к тому, что она пошла пешком. Но не дошла. Три дня спустя ее тело нашли на отмели на озере Эри. Ее убийца, Гидеон Пирс, был арестован только в январе 1990 года. Уроженец Чамберса, переехавший в Кливленд, Пирс уже обвинялся в нападении и избиении несовершеннолетнего. Судебное заседание было назначено на 22 сентября, но в начале лета Пирс сбежал из-под залога, и его не могли найти, пока полиция Роки-Ривер не задержала его за управление автомобилем с просроченными номерными знаками. Когда выяснилось, что автомобиль числится в угоне, а сам Пирс находится в розыске, его поместили в окружную тюрьму Кайахоги. Среди его вещей обнаружилась футбольная карточка из комплекта, изготовленного для команды средней школы, которая в прошлом году выиграла чемпионат штата. На карточке был изображен Адам Остин, старший брат Кента и Мэри, 18-летняя звезда, игрок второй линии защиты. Карточка была у Мэри Остин в день ее исчезновения. Это была первая улика, которая в конечном итоге привела к суду над Пирсом и обвинительному приговору. У Пирса нашли другие вещи Мэри Остин, и не прошло еще 48 часов после ареста, как он признался в преступлении. Правда, избежал смертной казни, но был приговорен к пожизненному заключению; в 2005 г. он умер в тюрьме от рака. Теперь, 22 года спустя, семью Остин снова посетила трагедия. Кент Остин знал Рейчел Бонд, а по словам полиции, Бонд обратилась к Адаму Остину за помощью в поисках отца, письма от которого убедили ее, что он вернулся в Чамберс. Кент мысленно выругался. Хакетт не виноват — он излагал факты, включая в свой рассказ все имеющие отношение к делу связи, — но Кент все равно предпочел бы, чтобы журналист не упоминал имени брата. Хакетт проявил деликатность, но это всего лишь начало. Будут новые звонки, новые статьи, причем гораздо более жесткие. Адам Остин недоступен для комментариев, а тренер Кент Остин, естественно, не склонен обсуждать смерть сестры. Но в тех редких случаях, когда соглашается говорить об этом, он признает, что трагедия определила его жизнь. «Все, что я сделал, — говорит он, — я сделал из-за того, что случилось с Мэри». Главная страсть Остина — проповедничество. В частности, проповедничество в тюрьме. Каждый месяц он приезжает в ту тюрьму, где содержался убийца его сестры, чтобы проводить занятия в группе по изучению Библии. — После потери Мэри мне было трудно обрести душевный покой, — говорит он. — Я обнаружил, что мне помогают две вещи: футбол и вера. Через девять лет после гибели сестры Остин встретился с ее убийцей. — Это было нелегко, — признает он. Когда я спрашиваю Остина о содержании разговора, он долго молчит, потом вытирает губы тыльной стороной ладони. — Я молился за него. А Пирс? — Он смеялся мне в лицо. На вопрос, жалеет ли он об этом визите, Остин сочувственно качает головой. Таких визитов было много. Вместе со священником из Кливленда, Дэном Гриссомом, Кент десятки раз посещал тюрьмы штата, встречаясь с преступниками, осужденными за такое же преступление — убийство, — что принесло столько горя Остину и его семье. — Это проверка, — говорит он. — Самая главная. Я могу либо излучать ненависть, либо распространять любовь. Не думаю, что в таких случаях возможно нечто среднее. Во всяком случае, не для меня. В пятницу вечером Остина спросили, считает ли он регулярный сезон, который его команда прошла без поражений, определяющим моментом своей карьеры. С характерной для него смесью терпения и жесткости, с которой знакомы все, кто брал интервью у тренера, он ответил, что не видит смысла в словах «определяющий момент», и если таковой существует, то Остин надеется, что он наступит на футбольном поле.