С другой стороны, я чувствовала дикую усталость. Хотелось лечь на мягкий диван, вытянуть ноги и ни о чём не думать. Еще несколько лет назад, будучи журналисткой, я носилась по городу, как горная лань, без обеда и без передышки. Сейчас же поездки и разговоры с людьми меня быстро изматывают. Неужели это возрастное? Вот так незаметно подкрадывается старость? Ещё безумно хотелось есть. Аж в животе урчало. Но если в молодости я могла перехватить по дороге какой-нибудь жареный пирожок и запить его соком из пакета, то теперь этот номер не пройдёт. Камни в желчном пузыре диктуют другое меню: куриный супчик, гречневая кашка, тушёное мясцо с подливой… Ничего острого, жареного или сдобного. А вместо сока – компот из сухофруктов, как в детском саду. Я решила сначала подкрепиться. Посмотрела карту, неплохое кафе с закосом под столовую оказалось как раз в торговом центре «Афина-молл». Туда я и отправилась. Заморив червячка, я немного приободрилась и была готова встретиться с девушкой из Саратова. Как жаль, что я не узнала у пенсионерки её имя, непростительная оплошность с моей стороны! Зато я знаю, в каком магазинчике она работает, думаю, другого такого места тут нет. Лавка с названием «Восточный рай» нашлась на самых задворках второго этажа. Она оказалась закрыта, на двери висело написанное от руки объявление: «Технический перерыв 15 минут». Чтобы убить время, я заглянула в соседний магазинчик. Там продавали аксессуары: зонты, кошельки, платки… Я разглядывала перчатки, а рядом парень с девушкой выбирали палантин, вполголоса обсуждая предстоящую покупку. – Мне кажется, этот цвет ей пойдёт, – сказала девушка, – она любит бордовый. Помнишь, платье есть такого цвета? – Не знаю, мне больше нравится зелёный. Давай купим его. – Да, но подарок должен понравиться ей, а не тебе… Простите, вы можете нам помочь? – обратилась ко мне девушка. На вид ей было лет восемнадцать, не больше. Широко посаженные глаза делали её похожей на породистого щеночка. – А что такое? – откликнулась я. – Мы хотим довериться вашему вкусу. Это было приятно. А девушка между тем продолжала: – Понимаете, у меня тётушка – вылитая вы. Она одинокая кошатница, ни семьи, ни детей. У неё завтра юбилей, сорок пять лет, и мы хотим подарить что-нибудь, что ей действительно понравится. Вот вам – какой палантин больше нравится? Убивать людей нельзя, это уголовно наказуемо. Бить сумочкой – тоже. Но надо же их как-то наказывать за подобное хамство. – Сорок пять лет, говорите? Серьёзная дата. Надо подойти ответственно, согласны? Я взглянула на палантины. Они все были ужасны. Я и сейчас, в тридцать семь лет, не обрадуюсь такому подарку, и не думаю, что в сорок пять ситуация изменится. Кто вообще носит палантины? Девяностолетние, вечно мёрзнущие старухи? Но бордовый имел самую уродскую расцветку, какую только можно представить. Зато это был самый дорогой палантин, почти в два раза дороже остальных. Поэтому я решительно указала на него. – Конечно, этот лучше всех! Смотрите, какой благородный цвет бордо. И какой интересный рисунок. Другие не идут ни в какое сравнение. Вашей тёте обязательно понравится! Пусть молодые хамы пострадают материально. Отличная месть! Уже выходя из магазинчика, я краем уха услышала, как девушка торжествующе сказала парню: – Я же говорила тебе, что надо найти старую толстую тётку и спросить у неё совета! Старая толстая тётка. Вот так походя мне вынесли приговор. Было обидно до слёз. Чувствовала я себя паршиво. На меня снова навалилась дикая усталость. Ноги заныли с удвоенной силой, заболела голова, плечи сгорбились, словно под тяжестью всех горестей мира. Я едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. А, может, просто посмотреть правде в глаза? И старая, и толстая, чего уж тут. Психологически я воспринимаю себя лет на двадцать семь – двадцать восемь. Максимум – на тридцать, если день не задался! А время-то неумолимо идёт, просто я отказываюсь это замечать. Не хочу верить, что постарела. А другие люди всё замечают и не считают нужным деликатничать. Глава 16 Я уныло стояла рядом с «Восточным раем» и ждала продавщицу. Наконец она появилась. Молоденькая, стройная, с чудесным свежим личиком, с ясными безмятежными глазами. Неторопливо сняла объявление о перерыве, медленно открыла дверь, тщательно поправила на полке резную деревянную шкатулку… Внутри меня постепенно росло раздражение. Музыка ветра, висящая над дверью, звякнула своими трубками. Этот звук, который по замыслу должен приносить умиротворение, взбесил меня окончательно. – Девушка, вы что себе позволяете! Продавщица повернула своё миловидное личико: – Это вы мне? – Вам, кому же ещё! Вы почему так надолго покинули рабочее место? На целых пятнадцать минут! Не многовато ли для такой задрипанной лавчонки? Не самый востребованный товар вы тут продаёте, если покупателя не заинтересовали сразу же, вряд ли он вернётся сюда через четверть часа. Девушка спокойно смотрела на меня. От этого меня бомбануло ещё сильней. – Вы обслуживающий персонал. Вы должны всегда быть за прилавком, чтобы угождать покупателю. Вы понимаете, что вы никто? Обслуга. Вы должны знать своё место. Где-то в середине этой тирады я уже жалела, что раскрыла рот. Но почему-то продолжала говорить гадости. Остановилась, только когда до меня дошло, что продавщица не реагирует. Вообще никак. Всё так же внимательно смотрит и молчит. Господи, пронзила меня догадка, да она, кажется, умственно отсталая! Наверное, инвалида взяли на работу по квоте. Как же стыдно, как стыдно!.. – Извините, я не хотела вас обидеть… Понимаете, меня саму только что оскорбили, вот я и спустила на вас всех собак… Простите, что обидела… Простите ради бога… От стыда я была готова провалиться сквозь землю. – Я не обиделась, – сказала девушка. – А если бы обиделась, то сказала бы вам спасибо. – За что? Я встала в тупик. Это что, какая-то новая форма мазохизма? Или такая позитивная психология? Это модно сейчас? Я не слежу за флэшмобами в Фейсбуке, поэтому понятия не имею. – Как можно обидеть словами? – продолжала собеседница. – Их же не существует. – То есть как – не существует? – оторопела я. – Из-за слов такие кровопролития совершаются, убийства, войны, вендетта до седьмого колена… – Вот я говорю: «Вы красивая». Где эти слова? Вы их видите? Они летают над нами, как птицы, что ли? Девушка подняла лицо к потолку, я тоже вслед за ней. На потолке висели только восточные штучки, птиц там не было. – Но мне приятно от этих слов, – возразила я, – они остались у меня в голове. – Вот именно – в голове. Давайте, скажите мне, что я лысая. – Но… – Просто скажите. – Хорошо. Вы лысая. Девушка мелодично рассмеялась. – Я смеюсь в ответ, потому что у меня такая копна волос, что не всякая заколка выдерживает, расстёгивается. То есть я не принимаю это слово – лысая – на свой счёт. Но. Если вдруг однажды утром я обнаруживаю на расчёске слишком много волос, если я замечаю проплешину на макушке, я думаю, что я лысею, я переживаю по этому поводу, и тут вы говорите мне, что я лысая. Какая будет моя реакция? – Плохая? – предположила я. Девушка кивнула: – Я впаду в отчаяние. Или в ярость. Потому что внутренне согласна с вашими словами. Вы улавливаете нить? – Ну… Мне бы ещё парочку примеров. – Хорошо. Только что вы назвали меня обслугой. – Я не хотела… Простите ещё раз… Продавщица жестом остановила поток извинений. – Я же сказала, что не обиделась. Потому что быть продавщицей для меня не унизительно, это часть моего жизненного плана. Я окончила торговый колледж, в будущем хочу стать директором магазина или владеть собственным. В моём представлении работа продавца достойная. Но есть люди, которые стыдятся, что они продавцы. Они хотели быть артистами, писателями, но не получилось, пошли в продавцы. Они относятся к своей работе как к провалу, унижению. И если кто-то говорит им, что они обслуга, какая будет реакция? Жуткое оскорбление. Потому что они сами считают себя обслугой. Нас обижают только те слова, с которыми мы согласны. Я молча переваривала услышанное. Удивительно встретить на задворках торгового центра человека с таким оригинальным мышлением. Да ещё на убогой должности продавца. Ну вот, опять я мыслю стереотипами! – Когда вы зашли в мой магазин, вы были чем-то расстроены. Вас кто-то обидел? – Да, меня обозвали старой и толстой, – честно сказала я. – Значит, вы сами считаете себя старой и толстой? – Ну, насчёт толстой, это как бы очевидно, – я похлопала себя по пухлым бокам. – А вот слово «старая» стало для меня неожиданностью. Конечно, не девочка уже, но старой я себя раньше не считала. Я замуж собираюсь! Но если исходить из вашей теории, раз меня задели слова посторонних людей, получается, что я всё-таки считаю себя старой. – Если вы считаете себя старой, вы ограничиваете свою жизнь. «Я слишком старая, чтобы носить модные вещи». «Я слишком старая, чтобы учиться новому». «Я слишком старая, чтобы влюбляться». Понимаете? Эти люди указали вам на вашу внутреннюю проблему, тем самым сэкономив большие деньги на психолога.