– А говорят, строительный бизнес очень прибыльный… – протянула я. – Он прибыльный для тех, кто наверху, – собеседник выразительно указал пальцем на потолок. – А среди подрядчиков выживает тот, кто хитёр, как чёрт, знает все ходы и выходы и умеет считать каждую копейку. Надо очень долго вариться в этом бизнесе. А Афонин пришёл со своими кредитными миллионами и буквально за год спустил их в унитаз. – Неужели так много? И так быстро? Как же он умудрился? – Если коротко, то в середине объекта заказчик увидел, что Афонин не успевает, и добавил своих людей. Соответственно в конце все свои затраты заказчик сминусовал с суммы договора, вне зависимости от объёма реально выполненных работ. Афонин кинулся к юристам, но в договоре всё чётко прописано. Надо уметь читать договор. А откуда ему уметь, если он простой электрик с пэтэушным образованием? Он не получил ничего, ещё и должен остался. – Кому должен? – Да всем. Заказчику. Своим работникам, которые его и подвели. А потому что нельзя брать на работу родственников и друзей! Нормальный подрядчик берет на стройку гастарбайтеров, платит им по сто рублей в день, а после сдачи объекта кидает с оплатой. Афонин пригласил своих коллег-москвичей, которые меньше чем за тысячу к розетке не притронутся. Они и запросили огромные оклады, премии, и все эти суммы прописаны в трудовых договорах. А работали спустя рукава, в график не уложились, подвели его. Родственники и друзья для бизнеса – это табу. Работают они плохо, зато хотят много получать. И вот парадокс: сколько бы ты им ни платил, в любом случае испортишь с ними отношения. – Вы знаете такие подробности деятельности фирмы, – восхищённо сказала я. – Откуда? Здесь что, прослушка стоит? Мужчина рассмеялся, показав жёлтые от табака зубы. – Нет тут никакой прослушки. Здесь в подвале даже камеры не работают. Мне Валера сам в курилке кое-что рассказывал, делился горьким опытом. Да и его работники тоже болтали, когда тут появлялись. А я уже сопоставил. – И всё-таки, какой смысл Валерию снимать офис? Смотреть футбол удобнее в квартире, разве не так? – Думаю, Валера ещё надеется вернуться в бизнес. Обмолвился как-то, что у него появился новый бизнес-план. Ну, теперь уже не вернётся. Все его планы оборвались вместе с жизнью. Но хотя бы Афонин покутил напоследок, пожил на широкую ногу. Это ж надо – выкинуть на ветер несколько миллионов! – Вы сказали, что он окружил себя роскошью… – протянула я. – Машину его видели? Внедорожник? Новый, из салона брал? Около двух миллионов. Мотоцикл японский – ещё лям, как с куста. – Японский мотоцикл? – оживилась я. – Ну да, тут в подземном гараже стоит. Опять же часы швейцарские, не знаю, сколько стоят, но не меньше десяти тысяч долларов. Зачем современному человеку часы, когда вот тут, – мужчина достал из кармана простенький телефон, – уже есть абсолютно всё: и время, и будильник, и секундомер, и калькулятор, и чёрт знает что ещё, что тебе никогда в жизни не понадобится? – Тут я с вами абсолютно согласна. Телефон лучше часов хотя бы потому, что на руке не мешается. Но для некоторых людей понты дороже денег. – Хорошо, что наши взгляды совпадают, – многозначительно промолвил охранник. Ой, кажется, я ему нравлюсь. Нет, определенно нравлюсь, иначе стал бы он тут полчаса передо мной распинаться. Я заулыбалась. Надо же как-то отблагодарить человека за помощь. Мужчина заулыбался в ответ. – Какой сегодня день необычный! То к Афонину месяцами никто не приходил, а то вдруг он всем сразу понадобился. Недели две назад его мужик спрашивал, деловой такой. Потом женщина его искала. И сегодня вот тоже – женщина, да ещё какая роскошная! Я остолбенела. Роскошная? В каком это месте я роскошная? Я украдкой оглядела себя: не сошла ли я, часом, с ума и не нацепила ли в сентябре норковую шубу? Или, может, я юбку забыла надеть? Тут меня пронзила догадка. Ой, нет, товарищи, только не это! Очень нехороший знак, очень! Когда мои подруги-ровесницы говорят, что вокруг нет мужиков, я не верю. Нет таких, которые нравятся вам! Молодых, обеспеченных, умных, с чувством юмора. Вернее, они есть, но не про вашу честь. На вас уже не обращают внимания, поэтому и получается, что их как бы нет в вашей реальности. Они теперь существуют только как декорации, как воспоминания, как сон, как утренний туман… Ситуация в России такова, что за 20-летними девушками охотятся 30-летние мужчины, за 30-летними женщинами – 45-летние мужики, а 40-летние дамы являются лакомым кусочком для 60-летних предпенсионеров. Возрастной разрыв увеличивается из-за того, что с каждым последующим годом мужчин становится всё меньше, конкуренция за них возрастает и соответственно они могут больше перебирать и привередничать. В США, кстати, такой разницы в возрасте у пар нет, потому что там мужчин много. Даже больше, чем женщин. Если 60-летний джентльмен подкатит шары к 40-летней даме, то будет встречен, мягко говоря, с недоумением, ибо свободных ровесников вокруг дамы полным-полно, за неё ещё и драка идёт. Да и не подкатит он, ибо прекрасно понимает бесперспективность этого шага. А у нас – пожалуйста! Разница в двадцать лет никого не смущает. К чему это я? А к тому, что для женщин «под сорок» мужчины есть, но только «под шестьдесят». Ты хочешь накачанного красавца с парадного входа, а тобой интересуется облезлый дедок из подвала. И когда настаёт этот день, он знаменует собой начало конца. Я в ужасе пятилась на охранника. Кажется, у меня даже слеза выступила на правом глазу. Неужели я окончательно и бесповоротно перешла в категорию «женщина под сорок»? Неужели вот это теперь моя целевая аудитория? Неудивительно, что ничего не складывается с Русланом. Наверное, он ищет кого помоложе. А мне надо посмотреть правде в глаза: я вышла в тираж. Охранник принял мой ошеломлённый вид за интерес к своей персоне и ринулся в атаку: – Оставьте свой телефончик, когда они появятся, я вам позвоню. – Спасибо за беспокойство, мне надо идти, – пробормотала я. Идти оплакивать свою судьбу. Тут у меня в голове щёлкнуло: – Стоп, вы сказали «они»? Кто они? – Валера или Ярик. – Какой ещё Ярик?! – Ярослав Мокряк. – Моряк? – не поняла я. – Нет, Мокряк. – Это кличка такая? Прозвище? – Фамилия. Так в паспорте записано. Нормальная фамилия, бывают хуже. – А кто он такой, этот Ярослав Мокряк? – Последнее время Ярик постоянно с Валерой тусуется. Они вместе смотрят футбол и, кажется, обсуждают новый бизнес-проект. Но Ярик тоже дней десять как не появлялся. – А как мне его найти? Он работает где-то в здании? – Нет, здесь он бывает редко, только когда я вызываю. – Вы? – удивилась я. Мужичок приосанился: дескать, а вы что думали, я тут не последний человек. – Ярик выполняет для меня кое-какую работёнку. А так он живёт то ли в Серпухове, то ли в Сергиевом Посаде. Эти два города расположены в разных концах Московской обрасти, но добираться туда одинаково долго, часа три, не меньше. – Вы можете его вызвать? Пожалуйста! Очень вас прошу! Собеседник словно только этого и ждал. Он встал и, отвесив учтивый поклон, галантно произнёс: – Только ради ваших прекрасных глаз! Ого, а в этом замшелом ухажёре есть определенный шарм! С ним вполне можно общаться, если не обращать внимания на лысину и тот факт, что он на голову ниже меня. Глава 23 В этот момент у меня зазвонил телефон. На экране определился незнакомый номер сотового оператора. Извинившись перед охранником, я ответила на звонок. – Женщина, почему вы лезете в мою жизнь? – услышала я истеричный голос. От изумления я только и смогла выдавить: – В каком смысле? – По какому праву вы распоряжаетесь моим имуществом? Почему разрешаете моему жильцу не платить арендную плату? – напирала дама. – Ничего не понимаю. Должно быть, вы ошиблись номером. Вы кому звоните? – Вам, именно вам. Ведь вы журналистка Людмила Лютикова? – Да, правильно. А вы, простите, кто? – Алина Процких. Я порылась в памяти и ничего, связанного с этим именем, не нашла. – Кто? – Первая жена Валерия Афонина, – пояснила собеседница. Поняв, что разговор предстоит долгий, я поднялась по ступенькам и вышла на свежий воздух. – У вас разные фамилии, – заметила я. – Сменили после развода? – Я никогда не брала его фамилию, оставалась на своей девичьей, – сказала Алина и тут же спохватилась: – Да вам-то какое дело! Опять вы лезете в мою жизнь!