– Уходи! – велела Лиззи Манро дежурному офицеру. – Не собираюсь заниматься младенцем, не подающим признаков жизни. Вышли туда «скорую». – Они уже там. Им нужен детектив. – Лиззи закатила глаза. С каждым годом ее службы в качестве детектива-сержанта в полиции городка Ист-Парадайс фельдшеры становились, казалось, моложе. И глупее. – Фрэнк, это медицинский вызов. – Знаешь, там что-то не так. – Лейтенант протянул ей клочок бумаги с адресом. – Фишер? – прочитала Лиззи, нахмурившись при виде фамилии и адреса. – Они амиши? – Полагаю, да. Вздохнув, Лиззи схватила большую черную сумку и жетон: – Ты ведь знаешь, что это пустая трата времени. В прошлом Лиззи время от времени сталкивалась с подростками из общины амишей-староверов, собиравшимися в чьем-нибудь амбаре выпить и поплясать и, как правило, нарушавшими общественный порядок. Один или два раза ее вызывали по заявлению от какого-нибудь амишского бизнесмена, в доме которого была совершена кража со взломом. Но вообще амиши редко имели дело с полицией. Их община незаметно жила в собственном мире подобно воздушному пузырьку, непроницаемому для окружающей среды. – Просто прими их заявление, и я все для тебя сделаю. – Фрэнк открыл для нее дверь, и она вышла из кабинета. – Подыщу для тебя вкусное, жирное, особо тяжкое, и будешь рьяно вгрызаться в него. – Не надо мне от тебя никаких услуг, – ответила Лиззи, но улыбнулась, садясь в машину, чтобы поехать на ферму Фишера. На переднем дворе Фишеров еле уместились полицейский патрульный автомобиль, «скорая помощь» и багги. Лиззи подошла к дому и постучала во входную дверь. Никто не ответил, но за спиной Лиззи услышала приветствие, произнесенное женским голосом на диалекте, модуляции которого смягчали согласные звуки. К Лиззи быстрым шагом подошла амишская женщина средних лет в бледно-лиловом платье и черном переднике. – Я Сара Фишер. Чем могу помочь? – Я детектив-сержант Лиззи Манро. Сара важно кивнула и провела Лиззи в амбарную кладовку для упряжи, где двое парамедиков «скорой помощи», стоя на коленях, склонились над ребенком. Лиззи опустилась на корточки рядом с одним из них: – Что у вас тут? – Новорожденный, недавно родился. Когда мы прибыли, не было ни пульса, ни дыхания. Реанимировать не удалось. Один из работников фермы нашел его под лошадиной попоной завернутым в эту зеленую рубашку. Не могу сказать, был ли он мертворожденным, но тем не менее кто-то пытался спрятать тело. По-моему, один из ваших ребят околачивается около стойл для дойки, возможно, он сообщит вам что-то еще. – Постойте, какая-то женщина родила этого ребенка, а потом попыталась его спрятать? – Угу. Примерно три часа назад, – пробормотал парамедик. Неожиданно обычный вызов «скорой помощи» оказался более сложным, чем ожидала Лиззи, и, вероятнее всего, подозреваемая стояла в четырех футах от нее. Лиззи подняла глаза на Сару Фишер, которая обхватила себя руками и заметно дрожала: – Ребенок… мертв? – Боюсь, что да, миссис Фишер. Лиззи открыла рот, чтобы задать очередной вопрос, но ее отвлек отдаленный шум передвигаемого оборудования. – Что это такое? – Работники заканчивают дойку. – Дойку? – Брови Лиззи взлетели вверх. – Это дело… – спокойно произнесла женщина. – Его все же нужно делать. Лиззи вдруг испытала к женщине глубокую жалость. Жизнь никогда не прекращается из-за смерти. Она знала это лучше большинства людей. Положив руку на плечо миссис Фишер, Лиззи постаралась придать голосу мягкость, не совсем понимая, в каком психологическом состоянии находится женщина. – Понимаю, что для вас это тяжело, но я собираюсь задать вам несколько вопросов по поводу вашего ребенка. – Это не мой ребенок. – Сара Фишер посмотрела Лиззи прямо в глаза. – И я понятия не имею, откуда он взялся. Полчаса спустя Лиззи подошла к судебному фотографу: – Держитесь рядом с коровником. Амиши не любят, когда их фотографируют. Мужчина кивнул, сделав несколько снимков в кладовой упряжи и отсняв крупные планы трупа младенца. Наконец-то она поняла, зачем ее вызвали. Неопознанный мертвый младенец, неизвестная мать, бросившая его. И вся эта заварушка в самом сердце амишской фермы. Она опросила соседей, лютеранскую пару, которые клялись, что никогда не слышали от Фишеров даже громких голосов, и совершенно не представляли, откуда мог взяться ребенок. У них были две дочери-подростка, одна из которых однажды сделала себе пирсинг в носу и на пупке. У обеих было алиби на прошлую ночь. Но они согласились пройти гинекологическое обследование, чтобы исключить себя из числа подозреваемых. А вот Сара Фишер не согласилась. Лиззи размышляла над этим, стоя в доильном помещении и глядя, как Аарон Фишер переливает молоко из маленького бидона в большой. Он был высоким и темноволосым, с мускулистыми руками, развившимися за годы фермерства. Его борода доходила до второй пуговицы рубашки. Закончив, Фишер поставил бидон и повернулся к Лиззи, весь внимание. – Моя жена не была беременна, детектив, – сказал Аарон. – Вы уверены? – Сара больше не может иметь детей. Врачи сделали ей операцию после того, как она едва не умерла при рождении нашего младшего ребенка. – Ваши другие дети, мистер Фишер, – где они были, когда нашли младенца? По лицу мужчины пробежала тень и быстро исчезла, едва Лиззи успела ее заметить. – Моя дочь спала наверху. Моя другая дочь… ушла. – Ушла, то есть обзавелась собственной семьей? – Умерла. – Сколько лет той дочери, которая спала? – Восемнадцать. При этих словах Лиззи вскинула глаза. Ни Сара Фишер, ни парамедики не упоминали, что на ферме живет еще одна женщина детородного возраста. – Возможно ли, чтобы она была беременна, мистер Фишер? Лицо мужчины сильно побагровело, и Лиззи даже забеспокоилась. – Она даже не замужем. – Это не обязательно, сэр. Аарон Фишер холодно и спокойно посмотрел на детектива: – Для нас обязательно. Казалось, на дойку сорока коров ушла целая вечность, но это не имело ни малейшего отношения к прибытию второго отряда полиции. Выпустив телок в ворота для выпаса и закрыв их, Сэмюэл зашагал к главной усадьбе. Он должен был помочь Леви подмести коровник, но это могло и подождать. Сэмюэл даже не удосужился постучать. Просто открыл дверь, словно дом уже был его, и молодая женщина у плиты тоже принадлежала ему. На миг он остановился, глядя, как солнце расцвечивает ее профиль и золотит медовые волосы, как она быстро и проворно готовит завтрак. – Кэти, – войдя, позвал Сэмюэл. Быстро обернувшись, она вздрогнула, отчего в миске с жидким тестом подскочила ложка. – Ох, Сэмюэл, я не ждала тебя так рано. – Она заглянула ему через плечо, словно ожидая увидеть за его спиной целую армию. – Мама сказала, что надо приготовить побольше, чтобы хватило всем. Сэмюэл подошел к девушке, забрал у нее миску и поставил на кухонный прилавок. Потом взял Кэти за руки: – Неважно выглядишь. – Спасибо за комплимент, – скривилась она. Он притянул ее к себе: – С тобой все в порядке? Ее глаза, взглянувшие на него, искрились синевой, как океан, который он однажды видел на обложке туристического журнала, и – как вообразил он себе – были такими же бездонно глубокими. Именно эти глаза привлекли его внимание к Кэти во время многолюдной церковной службы. Именно они заставили его поверить, что даже через много лет он сделает для этой женщины все, что угодно. Кэти уклонилась от него и принялась печь блины. – Ты ведь знаешь меня, – чуть задыхаясь, произнесла она. – Мне неуютно рядом с этими Englischers.