Свет гаснет. И Гордей занимает место рядом со мной. Матрац прогибается под тяжестью его тела. И от самой этой мысли я уже возбуждаюсь. Потому что хочу, чтоб он так же придавил меня. Вжал в кровать своим телом. — Спокойной ночи, — тихим шепотом шепчу. Не могу сильнее. Нет сил. Голос предательски дрожит. А ещё я боюсь пошевелиться, чтоб не зацепить его. Потому , что если я торкнусь его тела. То сработает бомба замедленного действия. А может сразу же взорвётся, и даже детонатор не нужен будет. — Спокойной, — говорит Горский, и отворачивается от меня. Не могу ничего с собой поделать. Мысли входят в активную фазу работы. Я прислушиваясь к его дыханию. Оно ровное, в отличие от моего. А ещё минут через двадцать, Гордей кажется, засыпает. Я же даже глаза закрыть не могу. Дыхание выровнять не получается. Мне так нужен он. Нужна его ласка. Я хочу почувствовать вкус его губ. Хочу его губы на себе. Хочу его в себе. Понимаю одно, что если я сейчас получу то, что хочу, то мне придётся сделать ему больно. Отношения между нами измениться не могут. Я не могу его простить. А для него, я до сих пор страдаю амнезией. Но, что бы стереть грязь сегодняшнего дня, мне нужен он. Я хочу вспоминать его руки на своём теле. А не чокнутого препода. А ещё мне нужны силы для мести. После сегодняшнего происшествия, я поняла одно. Что таким как Тим нужно мстить. Ведь с него вырастит такой же Багров. Они оба должны заплатить. Когда дыхание Гордея стаёт совсем ровным. Я поворачиваюсь к нему лицом. Мне кажется, он уснул. И возможно, это даже правильно. Если ничего не будет, нам будет проще с ним. Но руки, вопреки разуму, сами ложатся на его торс. Лёгкими касаниями я дотрагиваюсь до его горячей кожи. Дольше всего задерживаюсь на тату. У меня тоже есть такой же лев. Часть Гордея так же есть на моём теле. Я увлекаюсь, гладя рукой голову льва. Но резко, на мою руку ложится рука Гордея. Я замираю. Он, кажется, тоже перестаёт шевелиться. А ещё мы перестаём дышать. Пальцы Гордея сильнее сжимают мою ладонь. Я начинаю дрожать. Мне страшно. Я не знаю, как правильно поступить. Как перестать думать о его губах. Когда глаза, даже в темноте видят их. Самовольно с груди вырывается вздох. — Наташа... Гордей говорит моё имя. И я окончательно теряю голову. Я пожалею об этом. Точно пожалею. Ещё буду плакать и страдать. — Поцелуй меня, Гордей... Он приподнимается на локти и кладёт ладошку на мою щеку. Нежно гладит, но ничего не делает. А я не могу уже ждать. Нельзя ждать. Ведь я могу передумать. Поэтому приподнимаюсь сама, и быстро склоняюсь к его губам. Не целую. Лишь легонько дотрагиваюсь до них своими. Они такие же мягкие, как и раньше. Но Гордей не ждёт моего поцелуя. Он сам впивается в мои губы, запрокидывая меня назад на спину. Целует страстно и жёстко. Постепенно напирая на меня своим весом. Мне так этого не хватало. Я так скучала. Обнимаю его руками за талию и сильнее прижимаю к себе. Пока тело Гордея полностью не ложится на моё. Он раздвигает своим телом мои ноги, и теперь его ноги между моими. А ещё я чувствую его эрекцию. Я под кайфом. Его вкус проникает в меня. Это самый вкусный десерт, который только может быть. Гордей с таким усердием трахает мой рот, что я начинаю задыхаться. Между ногами такой пожар, что я просто схожу с ума. Но когда его рука ныряет под футболку и ладошка ложится на грудь, мозг отключается. Свои же руки, я опускаю ниже и дотрагиваюсь до резинки шорт. Я хочу, чтоб он не сдерживал себя. Я хочу, чтоб он ничего не спрашивал. Я хочу, чтоб он просто меня трахал. Горского дважды просить не надо. Одним движением он стягивает с меня футболку, оголяя полностью грудь. Губами хватает соски, от чего всё мое тело покрывается мурашками. Если он так продолжит, я кончу до того, как он войдёт в меня. Лишь на пару секунд он медлит, возле моего тату. В темноте я уверена, не виден рисунок. Но наличие тату всё-таки заметно. Гордей сам голодный. Он тоже спешит. Ему надо больше. И сейчас его рука заползает ко мне в трусы. А ещё одно движение, и его пальцы входят в меня. Сука. Запрокидываю голову назад. Блядь. Пара его ловких движений, и я уже стону. Как не пыталась себя сдерживать, не могу. Гордей приподнимается, и снимает свои шорты. На несколько секунд моё тело освобождается от его. И мне вдруг стаёт так не уютно. Его тело создано для меня. Оно идеально сливается с моим. Хочу всегда его чувствовать. Гордей снова ложится на меня и припадает к губам. Между нами полная тишина. Но мне кажется, слова нам совсем не нужны. Мы всё время разговаривали с ним телами. Идеально. Гордей подставляет головку члена к моему влагалищу, и кажется, он сомневается. Он так и замирает на бесконечные десять секунд. Рассматривает меня. А потом медленно начинает входить. Стенки мои растягиваются и я перестаю дышать. А ещё Гордей меняет позу. Садится на попу, и свои ноги протягивает вперёд. Мои ноги раздвигает шире, и подтягивает меня так, что попа оказывается на его ногах. Снова толчок. А потом ещё один. Он входит максимально глубоко и мне от этого ещё кайфовей. Его член растягивает меня по бокам и дырявит изнутри. Каждый новый толчок всё сильнее и быстрее. Моя голова мечется со стороны в сторону, а руки сжимают простынь. Вдруг рука Гордея ложатся на моё лицо, и он входит в мой рот пальцами. Я принимаю их и начинаю жадно сосать, облизывать, втягивать в себя, как будто это его член. Оргазм накрывает, и я кусаю пальцы Гордея. Он же вбивается в меня ещё яростней, пока не достаёт свой член и не кончает мне на живот. Мы оба отходим от оргазма. Честно говоря, мне мало. Очень. Хочу его ещё больше и ещё сильнее. Но боюсь, что-либо говорить. Завтра с утра эта ночь станет ошибкой. И чем меньше мы скажем, друг другу за эту ночь, тем менее больнее будет расставание. Мы долго лежим в постели, разглядывая темноту. Единственное, что нас объединяет это тишина, которую ни он, ни я не решаемся нарушить. Гордей поворачивается ко мне лицом, ладошки кладет на грудь. Он легонько гладит её. Но не она цель его исследования. Он опускает руку ниже, и в темноте трогает мое тату. Если в комнате был полный мрак, он бы её даже не заметил. Но месяц светит сегодня ярко, поэтому в комнате светло. — Ты сделала тату? — спрашивает Гордей своим севшим, но таким сексуальным голосом. Он задаёт вопрос именно в этой форме, потому что знает, что у меня не было тату раньше. Если бы он не видел моё тело до сегодня, его вопрос звучал бы так: "У тебя есть тату?" Или "Красивое тату. Давно сделала?" Я делаю вид, что не понимаю, почему именно так он задаёт вопрос. — Да, сделала. — Давно? Хочется сказать, слишком давно. Вечность назад. — На каникулах. — Ясно. Что там? Он продолжает гладить моё тату, усмиряя моего льва. Его касания слишком нежные, слишком интимные. Слишком возбуждающие. — Там мой космос. — А подробнее. Рука Гордея трогает уже мой живот. А ещё он теснее подвинулся ко мне. Губы наклоняются к пупку и начинают целовать. Мысли развеиваются. Я понимаю, что надо что-то ответить, но не могу придумать ничего подходящего. Ничего правильного. — Там... тот... кого... я люблю... Губы Гордея резко прекращают целовать. Он поднимает на меня взгляд, и сквозь темноту, я вижу блеск его глаз. Что это? Интерес. Злость. Непонимание. Всё в одном взгляде. Но мы слишком много говорим. Слишком. Ладошкой подхватываю его подбородок и веду вверх. Он не сопротивляется. Молча, следует за моей рукой. А когда его лицо приближается к моему, я начинаю страстно его целовать. Хватит думать, Горский. Слова во время нашего сближения лишние. Может Гордей и хотел бы продолжить наш диалог, но я ему не даю. Закрываю рот умопомрачительным поцелуем. Его руки снова на моём теле. Пальцы во мне. Губы на груди. А потом его тело оказывается сверху меня. Мы в самой стандартной позе в сексе. Но сука, как, же я кайфую от груза его тела. Глаза закрываются, воздух не успевает доходить до лёгких. Я как будто на пробежке, потею, истекаю влагой и дыхание моё затруднённое. Но в отличие от простой пробежки, я получаю такой кайф, что если б я стояла на ногах, я бы просто упала. Крылья за спиной, и парю. Ночь для нас была длинной и переполняющаяся удовольствием и оргазмами. И она была настолько волшебной, насколько это вообще возможно. С первых минут знакомства с Гордеем мы, молча, понимали друг друга. И сегодняшняя ночь показала, что это действительно так и есть. Жаль, что с рассветом чары всегда развеиваются. И всё возвращается на круги своя.