– И часто ты обманываешь маму? – Не очень. Например, сейчас я правду сказала: мы расстались. И вообще, тебе-то какая разница? Ты мне не папочка! Вот, поверни сюда. – Ники хватается за руль и вместе с ним выворачивает его. – Отпусти! Что ты делаешь? Еще немного – и мы бы в столб въехали! Ники усаживается на сиденье: – Какой же ты зануда! – При чем тут зануда? Ты могла бы мне бампер пробить, и потом машину можно было бы выкинуть. – Не преувеличивай. – А ты видела, как ты мне бок процарапала своим скутером? – Процарапала… Да там малюсенькая царапинка. Ты все время преувеличиваешь, говорю же. – Ну конечно, машина-то не твоя… – Ну вот, ты совсем как моя мамочка! Давай, поучи меня: чужая собственность… Осторожно! Алессандро тормозит и резко останавливается. Перед ним на раздолбанном скутере «кимко» несется парень, а на заднем сиденье – вцепившаяся в него смуглая девушка: они несутся, не глядя по сторонам, не останавливаясь на знаке «Стоп». Или им просто наплевать. Алессандро высовывается из окна: – Дебилы! – Но те уже далеко. – Нет, ты видела? Они даже не посмотрели, не остановились на знак! А потом говорят: аварии… – Да ладно тебе, не занудничай. Главное, мы их увидели и не столкнулись, правда? Может, у них важная встреча… – Да, в такой одежде. – Может, едут на собеседование. Им нужна работа. Не у всех же есть папочки… Мама миа! Так ты старпер? Еще судишь людей по одежде? – Да нет, не по одежде, а так, по общему виду… Им не хватает уважения к другим. Нет систем ценностей. – Боже. Ну ты точно как мой папочка! – Слушай, ты упросила меня встретить тебя и отвезти… Ладно… но ты еще и на ссору набиваешься? – Да нет же! Если бы ты с теми столкнулся, я бы твоим свидетелем была. Ну, ты видишь, ты с самого утра немного рассеян. И меня утром сбил. Не будешь же ты это отрицать? Ну ладно, поверни на следующей. – Но куда мы едем? – На станцию техобслуживания, я договорилась с мастером, он нас ждет. Еще раз сверни. Тихонько… Вот, приехали. Но железные ставни станции закрыты. – Ну вот… он меня не дождался… Закрылся. Вот блин. И что мне делать? – Как «что делать»? У тебя ведь теперь есть персональный водитель! – Ну да, мне сегодня надо в кучу мест, но без тебя. – А, ну да. – Что значит «а, ну да»? – Что меня предусмотрено не было. Ты ведь не могла предусмотреть, что с тобой буду я. – Конечно, мы же не были знакомы… Ники выходит из машины: – Ты ведь просто дорожно-транспортное происшествие. – И она закрывает дверь. – Верно. Но происшествие может быть как негативным, так и позитивным. В зависимости от того, как на него посмотреть. Насколько от него меняется отныне твоя жизнь. Так ведь? Ники подходит к своему скутеру, стоящему около ставен. Садится на него. Два раза резко ударяет ногой по педали. Мотор не заводится. – Пока что я смотрю и вижу, насколько поменялась моя Милла. – Милла? А кто это? – Мой скутер. – А почему Милла? – А что, всегда нужно объяснять почему? – Мама миа, ты тоже можешь быть занудой… Ники почти не слушает его и ныряет под скутер. – Так и знала: он вынул свечу. Понятно: после удара она так и не поехала. Вот блин. Она подходит к «мерседесу» и вытирает руки о джинсы. На них остаются жирные следы. Она открывает дверь и заносит ногу в машину. – Извини, что ты делаешь? – Как это – что? Сажусь в машину. – Понятно. Но посмотри на себя, ты же грязная! На, возьми! Он бросает ей кусок бежевой замши. Ники, улыбнувшись, протирает руки. – Вообще-то ты прав, есть одно «почему»… На самом деле у нас все классно! – Что – у нас? – Ну, в смысле – мы такие разные. Во всем. Есть риск, что мы бесповоротно влюбимся друг в друга. Алессандро, улыбнувшись, заводит мотор. – Ты прямо с места в карьер. – А что в этом плохого? Чего тянуть-то? Я предпочитаю все прямо говорить. – Почему ты такая? – Алессандро поворачивается и смотрит на нее внимательно. – Из-за любовного разочарования? Или у тебя родители развелись? А может, тебя в детстве изнасиловали? – Нет, в молодости. Сегодня. В «мерседесе». Может, я и иду с места в карьер, зато ты – медленно запрягаешь. Не знаю, почему я такая. И потом, что значит «почему»? Я же сказала: иногда на этот вопрос ответа нет. Я такая, как есть: всегда говорю то, что думаю. Мне пока можно, правда? Алессандро улыбается: – Конечно, конечно, у тебя вся жизнь впереди. – У тебя – тоже. Жизнь кончается тогда, когда перестаешь дышать. Как тебе? – Неплохо. – Моя собственная мысль. Но тебе могу ее подарить. А знаешь, мне так хорошо сейчас! Я чувствую себя свободной, счастливой, спокойной. И мне страшно, что скажи я это вслух – и ты исчезнешь! – Алессандро смотрит на нее. Хорошенькая. Веселая. И очень – очень молодая. – И особенно я счастлива, что сделала правильный выбор. – В смысле – правильную школу? – Да нет же! Я вчера окончательно заявила своему парню, что у нас все кончено. Аннулировано. Обнулено. Улетучилось. Испарилось. – Понял-понял суть. Знаешь, если ты используешь столько разных слов, это значит, что история была важной. – Совсем наоборот. – Ну ясно, ты пытаешься меня обмануть. Похоже, тебе сильно не по себе. – Сейчас уже нет. Но в тот вечер, когда он отправился на концерт Робби Уильямса со своим другом… То есть, понимаешь, он меня не взял. А пошел с другом, как тебе? Вот тогда я ужасно переживала. Но когда я решила, что все кончено, мне стало легко. – Понятно. Тогда почему ты такая злющая? – Потому что я не сразу порвала, я не послушала свое сердце. – А может, ты еще не была готова? – Не в этом дело. Я обманывала саму себя. И тянула, тянула. Прошло два месяца с того момента, как я решила. То есть я врала сама себе целых два месяца. Куда это годится? Можно врать кому угодно, но только не себе самому.