Запирала осторожно, чтобы чересчур бдительный Кирилл не услышал и не озаботился ее действиями, решив, что его отцу угрожает опасность. Не скажешь же ему, что если Димке что-то и угрожало, то исключительно Ленина ненасытность. И он-то как раз отлично это понимал. – Сумасшедшая! – только и выдохнул с восторгом Дима, когда Лена снова повернулась к нему. Глаза у него горели одной ей понятым огнем, и Лена, приблизившись, завороженно выдала: – Я хочу тебя, Корнилов! Дима сорвал дыхание. Даже не думал, что собственная фамилия в Ленкином исполнении может так накрыть. В мгновение ока из головы вылетели все посторонние мысли, и он притянул Лену к себе, обхватив ее лицо ладонями. – Давай, Черемуха, это так сладко, когда против правил, – что-то совсем дебильное выговорил он, но Лена даже не поморщилась. В глазах у нее читалось то самое желание, которое она только что озвучила, и все остальное перестало иметь значение. Они оба слишком изголодались друг по другу: то ли за пропущенные двенадцать лет, то ли за последние неполные сутки – и думать могли только о том, чтобы поскорее добраться до желанного тела, потрогать его, погладить, попробовать на вкус, обжечь жадные до ласок ладони, с силой стереть влагу с кожи, теряясь в дыхании, захлебываясь в поцелуях, ненавидя мешающуюся одежду, сходя с ума от близости, от запаха, от жара, от такой нужной отзывчивости. Эта отзывчивость придавала уверенность, уничтожала последние сомнения и толкала на самые отчаянные шаги. И Диме не надо было объяснять, чего именно она хочет; и Лена не стеснялась больше проявлять инициативу, зная, что ему это будет приятно. И никакого терпения не хватало, чтобы все делать красиво и правильно. Просто потому, что от этой близости зависело все на свете, и черная туча вожделения испепелит своими молниями, если не удовлетворить ее жажду обладания, и Лена, не в силах с ней бороться, сама забралась Димке на колени и приняла его в себя с длинным томным стоном, от которого у Димы помутнело в голове. Он знал, что девчонкам как воздух нужна прелюдия, что без нее они не получают того удовольствие, дать которое Лене было для него жизненно необходимо, потому и тянул, как мог, подводя свою Черемуху к пику, прежде чем присвоить ее себе, как хотелось уже до какого-то умопомрачения. Но Ленка все решила за него, и эта ее жадная поспешность всколыхнула внутри совершенно дикие инстинкты, и Дима, стиснув ее бедра, почти с рыком принялся вбиваться внутрь, шалея от приглушенных Ленкиных вскриков и спаиваясь с ней каждой клеточкой своего тела. Она впивалась ногтями в его плечи и, кажется, оставляла болезненные следы ртом на шее, но она хотела его, и получала его, и он ее получал – всю, до самого сокровенного, до самого чувствительного и сладкого. И туча все-таки упала на них, но не задушила, а вспыхнула тысячами блаженных искр, а потом укутала в свою мягкую негу, вырвав из времени и оставив лишь вдвоем в своих объятиях и в объятиях друг друга. Надо было отдышаться. – И правда сладко, – преступно хрипло проговорила Лена Димке в шею. Он усмехнулся, чувствуя, что и у него напрочь пересохло горло. Где-то в тумбочке была бутылка минералки, припасенная на случай утреннего похмелья, но для того, чтобы ее достать, требовалось отодвинуться от Лены, а Дима не мог этого сделать. Ему надо было чувствовать кожей ее кожу и впитывать ее жар – еще хоть несколько минут, пока реальная жизнь не вступила в свои права и не разбила эту сумасшедшую близость с Черемухой. Близость, ради которой не страшно даже умереть от жажды. – А ты надеялась подловить меня на вранье? – все же сумел выдавить он несколько слов. Лена мотнула головой и уткнулась обратно ему в шею. Кажется, тоже не хотела размыкать объятия. И это радовало до какой-то эйфории. – Ты же никогда не обманывал меня, Дим, – чуть более спокойно припомнила Лена и с ощущаемой нежностью поцеловала его за ухом. У Димы начали затекать ноги, но какого черта? Пусть хоть вообще онемеют – Ленку он от себя не отпустит. – Но некоторая правда оказывается куда более яркой, чем я ожидала, – лукаво добавила она, и Дима расплылся в широкой глупой улыбке. Он никогда не жаловался на собственную состоятельность в постели, но получить признание в Черемухином удовлетворении было сродни главному призу во всей его интимной эпопее. Таким гордым он себя, кажется, никогда еще не чувствовал. – Когда дело касается тебя, любая правда оказывается куда более яркой, чем я ожидал, – вернул он Лене комплимент и по раздавшемуся неловкому смешку понял, что смутил ее. Погладил ее по спине – узкой, гладкой, восхитительно нежной. Вряд ли Черемуха представляла, каким сокровищем на самом деле была. Несмотря на гонор, она всегда себя недооценивала. А исправить такое положение, кажется, было некому. – Спасибо, – пробормотала она. – И за признание, и за то… что у нас только что было… От ее голоса впору было самому покрыться краской. – Это я должен сказать спасибо, Лен, – снова решил не оставаться в долгу Дима. – Я, честно говоря, уже начал забывать, какой это кайф – когда без оглядки. Но с тобой все как в юности. И от этого просто сносит крышу. Лена стиснула руки у него на шее, ловя еще хоть несколько мгновений этого потрясающего единения. Она даже не думала, что Димка Корнилов способен говорить о чувствах. Или это недавний секс так на него повлиял? От него действительно можно было лишиться разума. Они еще немного посидели в тишине, не двигаясь, просто наслаждаясь такой сладкой близостью. Лена с нежностью касалась широких Димкиных плеч и сильной спины, а он легко и очень приятно гладил ее бедра, и в какой-то момент Лена ощутила, что внутри у нее становится тесно. Она изумленно хлопнула ресницами и уставилась на совершенно явно захмелевшего Димку. – Корнилов, я что, опять тебя возбуждаю? – зачем-то уточнила она, хотя все было ясно без слов. Но Лене очень хотелось услышать ответ, и тот ее не разочаровал. – Спрашиваешь! – усмехнулся Дима и подтянул ее еще ближе к себе. – На мне сидит голая, разгоряченная, вызывающе красивая Ленка Черемных – тут одной мысли достаточно, чтобы кончить. А ты, знаешь… совсем не мысль… Лена счастливо рассмеялась. – Совсем, – согласилась она и пошевелила бедрами, желая увидеть Димкину реакцию. Но громкая озорная мелодия сбоку от кровати заставила их обоих вздрогнуть и закрутить в поиске головами. Потом Дима виновато выдохнул. – Кирюха, – вполголоса сообщил он. – Мне надо ответить, Лен, извини. Первый укол разочарования сменился в Лениной душе пониманием и одобрением. Она соскользнула с Димы и быстро, звонко поцеловала его в нос. Дима не слишком весело улыбнулся, догадываясь, что обидел свою Черемуху, и взял трубку. – Да, Кир? – Привет, пап! – раздался в ответ преувеличенно бодрый голос сына. – Ты как там? У тебя все в порядке? – Более чем, – недоуменно ответил Дима и уточнил: – А что должно было случиться? В трубке послышался облегченный вздох. – Ничего! – быстро и явно не слишком честно выдал Кир. – Рад, что все хорошо! Давай, просыпайся! С этими словами он отключился, а Дима озадаченно посмотрел на Лену. Она уже почти полностью оделась и застегивала на поясе юбку. Потом оправилась и подняла взгляд. – Извини, что так получилось, – еще раз попросил прощения Дима. – Не знаю, что на него нашло. Спрашивал, все ли у меня в порядке. Лена улыбнулась. – Ты вчера утром опоздал, а ночью – напился, – пояснила она. – Твой сын опасается, что это переполнит чашу моего терпения и я тебя уволю. Дима хмыкнул. – Он не хотел пускать меня к тебе, – добавила еще Лена. – Стеной стоял у дверей и всячески тебя выгораживал. Дима покачал головой и, открыв дверцу тумбочки, достал оттуда бутылку воды. Протянул ее Лене. – Я доведу сына до кондрашки, – заключил он и огляделся в поисках собственной одежды. – Он все время боится, что я влипну в неприятности, а его заберут в детдом. Лена, только сейчас ощутив, как хочет пить, осушила половину бутылки. Она легко выпила бы и всю воду, но не хотела оказывать дурную услугу Диме. Он явно мучился жаждой не меньше нее. – Может, стоит объяснить ему, что от меня тебе неприятностей ждать не стоит? – чуть вызывающе поинтересовалась она. Дима бросил на нее быстрый взгляд и неожиданно глубоко вздохнул. – Лен, я не могу пока сказать Кирюхе про нас с тобой, – сообщил он и натянул на голый торс свитер. Лена прошлась взглядом по его груди и животу и не сразу осознала, что он говорит. – Он решит, что мешает моей личной жизни, и все опять сведется к детдому. А мне этот детдом уже в кошмарах снится. Конечно, ее не мог устраивать такой ответ. Как бы Дима ни пытался оправдаться и смягчить собственные слова, а по всему выходило, что между Кирюхой и ней он предпочитал сына, и Лена не могла этого не ощущать. Но что делать, если Кирюхино спокойствие давно стало для Димы важнее собственного счастья, и этот выбор не могла пошатнуть даже любимая девчонка? Оставалось только извиняться. – Прости!.. От его расстроенного голоса у Лены внутри прошлась жалостливая волна. Совсем недавно еще Димка куражился, ощущая себя хозяином жизни, а сейчас снова загонял себя в рамки, которые так ему не шли. Но Лена будет последней, кто лишит его радостей жизни. – Что тебе снится не в кошмарах, я уже знаю, – по-кошачьи промурлыкала она и, закинув Диме руки на плечи, с удовольствием потерлась щекой о его подбородок. – И, должна сказать, меня это устраивает. Он немедля сомкнул руки на ее талии и снова глубоко вздохнул. – Я не хотел тебя обидеть, – все же продолжил свою тему он, и Лена поняла, что для него это важно. – Ты не обидел меня, Дим, – как можно искреннее сказала она. – Только идиотка может обижаться на то, что ты хороший отец. Ты же, надеюсь, не считаешь меня идиоткой, несмотря на то, что вчера именно так и называл? Он чуть отодвинулся и внимательно на нее посмотрел. Потом прижался губами к ее губам и поцеловал с совершенно влюбленной нежностью. Лена знала, как она выглядит. Сама раз за разом с ней не справлялась. – Я считаю тебя лучшей девчонкой на свете, – с чувством произнес он. – И с каждым днем все больше в этом убеждаюсь! Лена улыбнулась и прикрыла глаза. В Димкиных объятиях было просто сказочно уютно. – Ты все-таки жуткий подлиза, Корнилов, – негромко пробормотала она. – А я все время на тебя клюю. Он наконец усмехнулся. Ссориться с Черемухой, особенно после недавнего сумасшедшего секса, особенно после того, как она напрочь забыла про свое расследование, предпочтя ему корниловское тело, безумно не хотелось. И можно было считать чудом, что Ленка действительно не обиделась. Имела, на самом деле, право. – Клюешь, потому что я отличный любовник – и детектив тоже неплохой, – поддержал ее шутку он, уводя подальше от трудной темы. – Редкое, заметь, сочетание. Лена прыснула и небольно ущипнула его за джинсовый зад. – Ну, положим, с любовником я соглашусь, – заявила она. – А вот второе утверждение требует доказательств. Есть у тебя доказательства, Корнилов? Или опять хвастаешь? Доказательства у Димы были, о чем он и сообщил своему нанимателю, рассказав также и о разговоре с Михаилом. Лена слушала внимательно, не перебивая, и, лишь когда Дима закончил, спросила: – И что теперь делать, Дим? Он прижался губами к ее лбу, благодарный за это доверие. – Я бы предложил тебе просто уволить всех четверых и забыть про их существование, – посоветовал он. – Но ты же не послушаешь. Лена вздохнула. – А как я объясню это папе? Он ведь первым делом спросит о причине, по которой должен дать отставку своему первому помощнику. Мои домыслы и даже пьяные признания Михаила его не устроят. Дима покачал головой: вот тебе и семья, когда дочери нужны для отца доказательства помимо собственного слова. Мать верила Диме безоговорочно, какой бы бред он не нес. И тем самым добилась того, что он начал говорить ей только правду. Она даже про Черемуху знала и все сокрушалась, что сын ее потерял. Жаль, что она так рано ушла. Они с Леной нашли бы общий язык. – А что устроит? – спросил он. – Лично увидеть, как эти архаровцы разбирают угнанное авто? Так приглашай, уверен, за ними не заржавеет. Лена мотнула головой и вцепилась пальцами в его свитер. – А если они и его… шибанут электрошокером? – с читаемым ужасом выговорила она. – Папа с его сердцем этого н переживет. Нет, Дим, надо что-то другое! Менее… экстремальное. Она замолчала, понимая, что слишком много требует от Димы, который, откровенно говоря, вообще не обязан был заниматься ее сервисом, да еще и выдумывать всякие авантюры, чтобы угодить несговорчивой бывшей однокласснице. Но без него у нее вообще ничего не придумывалось. Тактика и стратегия Елене Черемных оказались неподвластны. Дима поглаживал ее по спине, и Лене даже не надо было смотреть на него, чтобы понимать, что он думает. Лена затаилась, как мышка, не желая спугнуть светлую мысль, если та придет Димке в голову. Только осторожно, почти незаметно целовала его в плечо, не в силах отказать себе в этом удовольствии. – А видео твоего отца удовлетворит? – наконец спросил он, и тут уже Лена уставилась на него, чувствуя, как застучало в надежде сердце, но еще не понимая, что Дима мог придумать. – Можно попробовать записать наших мафиози на камеру, заодно и доказательства будут, если ты в итоге решишь сдать их в полицию.