— Мы поймали друг друга, — тихо ответила она и вдруг улыбнулась. В глазах был не испуг, нет. Восхищение. — Да, я в тебе не ошиблась. Сын в отца! Ты — сын великого Тацумасы, я его последовательница. Мы созданы друг для друга... С последним утверждением при всей его сомнительности спорить Масе не захотелось. И вообще — достойно ли благородного ронина держать за шею красивую женщину, которая не сопротивляется и так на тебя смотрит? — Я не сын великого вора, я ученик великого детектива. Это раз, — буркнул Маса, разжимая пальцы, но не отодвигаясь. — Я раскрыл загадочное преступление за один день. И это два. — Благородная кража — не преступление. Это как ты говоришь, раз, — ответила Мари. — Ни одно из правил твоего великого отца не нарушено. Нельзя красть у своих, а я обокрала американцев. Нельзя красть у хороших людей, а где ты видел хороших банкиров? Наконец, нельзя красть у тех, у кого мало. Тут тоже все в порядке. — Ты сказала «это раз». А что «два»? — Ничего ты не раскрыл, ученик великого детектива. Я сама тебе все рассказала. — Мари подбоченилась, приняв очень неженственную, совершенно неяпонскую позу. — Никаких доказательств у тебя нет. И свитка тоже нет. Поэтому предлагаю сделку. Я верну тебе реликвию, все равно мне от нее никакого проку, а ты поможешь мне добыть белое золото. — Нет! — А еще, в качестве бонуса, я скажу тебе, где найти куртизанку Орин, и ты сможешь расспросить ее о родителях. Может быть, ради сына Тацумасы она нарушит обет молчания. — Еще раз нет! Вором ты меня не сделаешь! Благородного воровства не бывает! — Стыдно порочить память родного отца, достойнейшего из людей, — укорила его Мари. — Я не Орин, но я могу тебе рассказать про него одну историю. В детстве я много раз слышала ее от деда. Сядем? Она взяла сердитого Масу за руку, усадила рядом с собой на кровать, прижала свое колено к его колену, и гнев сам собой утих. — Однажды к Тацумасе пришла юная гейша по имени Тоёхина. Ее так прозвали, потому что она была как две капли воды похожа на легендарную красавицу Тоёхину со знаменитого портрета Утамаро. Просто одно лицо. Горько плача, девушка попросила благородного вора о спасении. Ее домогался ростовщик Ясука, известный своей извращенной чувственностью. Подлый кровосос тайком скупил все долговые обязательства заведения, где служила красавица, и потребовал либо отдать ее, либо немедленно расплатиться. Почтенному чайному дому, история которого насчитывала двести лет, грозило позорное банкротство. Орошая рукава кимоно слезами, хозяйка стала умолять Тоёхину отступиться от непреклонности. Тоёхина не знала, как ей быть. Она берегла девственность для какого-нибудь серьезного романтического приключения, но не смела и отказать своей благодетельнице. «Я даже не могу наложить на себя руки! — рыдала бедняжка. — Этот мерзкий паук все равно разорит наше заведение, и получится, что я подвела хозяйку, которой стольким обязана! Я, конечно, все равно покончу с собой, но сначала мне предстоит подвергнуться гнусному надругательству». — А в чем заключалась извращенная чувственность Ясуки? — не удержался от вопроса Маса. Мари обстоятельно ответила, спокойно глядя на него своими мерцающими глазами. Слушатель покраснел и закашлялся. — Хорошо. Продолжай. — Тацумаса пожалел девушку, пообещал ей выкрасть расписки. Но сделать это было непросто. Ясуку называли «Собачий Ростовщик», потому что, подобно Собачьему Сёгуну, псов он любил больше, чем людей. То есть, правильней сказать, Ясука не любил собак меньше, чем людей. Все ценные бумаги он хранил во дворе, на псарне, где безвылазно сидели десять огромных, злющих кобелей. Войти к ним не осмеливался никто, кроме хозяина, и пищу они принимали только из его рук. Эта собачья охрана оберегала заветный шкаф лучше любых ниндзя. Что сделал Тацумаса? Он нарядился самураем, явился к ростовщику якобы за ссудой в десять рё и оставил в залог драгоценную гарду от меча. Попрощавшись, он вышел и спрятался за оградой. Тацумаса знал, что хозяин сразу же отправится на псарню — положить залог в шкаф. Но стоило Ясуке открыть дверь, как на него стали кидаться разом все кобели. Дело в том, что Тацумаса незаметно опрыскал ростовщику кимоно смазкой, которую суки выделяют во время течки. Бедные затворники-псы от этого волшебного запаха сошли с ума. Они повалили Ясуку, он на четвереньках пополз прочь, а они, толкаясь, на него громоздились. Так что пришлось ему испытать на себе, каково это, когда тебя домогаются кобели. Бедняга вскочил, пустился со всех ног — собаки за ним. Тогда Тацумаса спокойно перелез через ограду, вошел в пустую псарню и забрал все расписки — кроме тех, что были выданы нехорошими людьми. Ясука в тот же день свихнулся. То ли от жадности, то ли кобели добились от него, чего хотели. Тацумаса же вернул расписки не только чайному дому, но всем хорошим людям, и эдосцы полюбили благородного вора пуще прежнего. Тоёхина нанесла своему спасителю визит, чтобы отблагодарить его по-своему. Сказала, что вряд ли встретит кого-то, с кем было бы почетнее утратить девственность, и попросила Тацумасу принять этот скромный дар признательности. Но благородный вор учтиво отклонил подношение. — Почему? — расстроился Маса. — Потому что Тацумаса любил твою мать, — ответила рассказчица, укоризненно покачав головой. — Неужели ты бы поступил на его месте иначе? — Не знаю. У меня никогда не было жены, — печально ответил Маса. — Ты видишь, каким благородным человеком был твой родитель? Потому что воровство и благородство друг другу не помеха — если красть, не нарушая Трех Правил. Выслушав поучительную историю, Маса заколебался. Генерал Семёнов украл золото у белых, которые украли его у страны, которая умерла. То есть речь идет о том, чтобы обворовать вора, который обворовал воров, которые обворовали покойницу, не оставившую законных наследников. И наградой будет любовь фантастически интересной женщины. Неспроста же она рассказала историю о благодарной гейше? Всё это очень похоже на старинную сказку «Любовь кицунэ». Про то, как лиса-оборотень полюбила самурая и ради своего избранника отказалась от лисьей природы, превратившись в обычную женщину. Правда, возникло сомнение: не вышло бы наоборот. Пока что кицунэ предлагает тебе самому стать оборотнем. Но эта мысль не столько встревожила Масу, сколько взволновала. Должно быть, сказалась отцовская кровь... Он все еще колебался. Но Мари вдруг поднялась с кровати, вынула что-то из тумбочки. — Хорошо, никаких сделок. Держи. — Что это? Он с недоумением взял длинный парчовый футляр. — Доказательство моего преступления. Теперь я в твоих руках. Поступай, как тебе велит твой внутренний кодекс. В футляре лежал пожелтевший от старости бумажный свиток. Теперь я ничего ей не сделаю, с замиранием сердца подумал благородный ронин. И она знает это. Поняла, что больше всего меня обезоруживает незащищенность. О, хитрая лисица! Вертит мною, словно своим рыжим хвостом. А хуже всего, что я, кажется, влюбился. И опять в такую женщину, которых любить ни в коем случае нельзя. Что за несчастная натура! Почему я не могу любить тех, кто готов в ответ щедро дарить мне свою любовь? Почему меня тянет к женщинам, которые оставляют любовь при себе или, хуже того, вообще любить не умеют? Надо поворачиваться и уходить без оглядки, пока не поздно. Только было уже поздно. И зачем уходить от опасности, которая тебя манит? Ради чего? Чтобы потом сидеть одному в пустой комнате и радоваться, что колобок укатился от Лисы? А может, пусть лучше съела бы? Он представил, как Мари его ест своими пурпурными губами, кусает белыми зубками, облизывает острым язычком... Чего бояться стареющему ронину? За что так уж цепляться в одинокой безрадостной жизни? За свою хваленую неуязвимость? Да черт с нею, надоела. — Хорошо. Давай благородно обворуем атамана Семёнова, — печально молвил Маса, покоряясь карме. Коварная лисица бросилась к нему, обняла и слегка коснулась твердыми губами бедной щеки — ту словно ожгло. По этому верному признаку Маса понял, что принял решение хоть и глубоко ошибочное, но единственно правильное. Потому что есть ситуации, в которых лучше ошибиться, чем воздержаться от ошибки. Захотелось испытать ожог еще раз, и Колобок попробовал прижаться к Лисе, но она выскользнула. — Нет. Такой любви у нас не будет. Если будет, то другая. — Какая? — тяжело дыша, спросил он. — Потом покажу. Может быть. Если у нас всё... сложится. Это не то, чем занимаются обычные женщины и мужчины, но тебе понравится. Конечно, с такой необычной женщиной и любовь будет необычная, сказал себе Маса. Просто эту ни на что не похожую любовь придется завоевать. Нежностями, вздохами и приятными словами тут не обойдешься. Если Мари Саяма кого-то и полюбит, то лишь победителя. Ну, держись, белый рыцарь Желтороссии. Чтобы охладить голову и переместить туда энергию из нижней части тела, Маса сам отодвинулся от своей новообретенной соратницы. То есть подельницы. Изобразил хладнокровие, которого не испытывал. — Гениальный план, говоришь? Какой? Мари смотрела на него с интересом. — Вот таким ты мне нравишься. Во-первых, ты вернешь этот дурацкий свиток. Не банку, а майору — чтобы он мог покрасоваться перед начальством. Баба ужасно обрадуется и спросит, чем тебя отблагодарить. Скажи, что ты очень соскучился по серьезным преступлениям, особенно по расследованию загадочных убийств. Тут сделай паузу, выжди, не предложит ли он сам тебе заняться смертью русского офицера. Если нет — спроси у него: что-де это за история с убийством русского белогвардейца? — Это и есть инцидент, о котором ты говорила? Кого убили? — Не того, кого собирались. Хотели Семёнова. Две недели назад, когда он возвращался с очередного судебного заседания, на атамана напали какие-то люди. Сам он не пострадал, а его спутника, переводчика, прикончили. Дело ведет Иностранный отдел Токко, то есть Баба. Но не особенно старается. Белые русские — не американцы, они никому не интересны. И пресса ведет себя вяло. Журналисты привыкли, что с русскими эмигрантами вечно что-то случается. А ты скажешь майору, что это как раз по твоей части. Ты хорошо знаешь русских. Сможешь заняться расследованием изнутри. — Как это «изнутри»? — Наймешься к генералу в переводчики. Он пытается найти замену убитому среди японоязычных русских и русскоязычных японцев, но никто не хочет. Все боятся. Увидишь — майор ухватится за твое предложение. И ты попадешь туда, куда нам нужно. Как тебе мой план? — Он безупречен, — ответил Маса, подумав: эта женщина еще умнее меня. Почему-то мысль была не обидная, а приятная. НАСТОЯЩИЙ РУССКИЙ МЕДВЕДЬ С майором все вышло так, как предполагала пугающе умная женщина. Даже лучше. Полицейский не поверил своему счастью, когда получил из рук консультанта похищенную реликвию. Горячо поблагодарил за то, что сенсей не передал свиток напрямую американцам, хотя те наверняка богато наградили бы своего спасителя. Деликатный вопрос о личности преступника разрешился без осложнений. Маса сообщил, что вор оказался человеком чести и вернул святыню добровольно, чтобы не пострадал престиж страны Ямато. — Кто-нибудь вроде старинного «благородного вора» Сиракабы Тацумасы? — сам того не зная, попал прямо в точку Баба. — У нас в полицейской академии был спецкурс «Японские криминальные организации как носители национального духа». Там в основном рассказывали про историю якудзы, но была и потрясающе интересная лекция про Китодо, Путь Благородного Вора. Значит, это почтенное ремесло не угасло? Расскажите! — Не могу, — сурово ответил Маса. — Дал слово. — Понимаю. Что ж, пускай ваш благородный вор остается на свободе. Такой способный и патриотичный человек может пригодиться, не теряйте с ним контакт. — Не потеряю, — пообещал сын «благородного вора», про которого, оказывается, читают лекции в академии. Таким отцом можно гордиться! Вторая часть беседы сначала тоже шла по плану. Маса спросил про убийство белогвардейца, предложил поучаствовать в расследовании — и майор ничего странного в том не усмотрел. Но возникло затруднение. Баба посопел, покряхтел, подергал пышный ус. — ...Понимаете, сенсей, я вообще-то не имею права говорить об этом с штатскими. Тут дело не уголовное — политическое, — наконец сказал он. — Поэтому я не мог попросить вас о помощи, хотя дело зашло в тупик. Русские невероятно утомительная нация. Они все время создают мне проблемы. Во-первых, есть белые русские и красные русские. Они мало того что враждуют между собой, так еще и внутри каждого лагеря идет борьба. Там черт ногу сломит! Есть белые, которые за принца Никораи, есть белые, которые за принца Кириру; есть белые, которые за барона Урангери, а есть которые сами за себя — вроде этого Сэмёнофу. «Первые трое — великий князь Николай Николаевич, великий князь Кирилл Владимирович и барон Врангель», мысленно перевел Маса. — ...Друг друга они ненавидят и очень легко убивают — привыкли ни во что не ставить человеческую жизнь. Красные не лучше. У них две соперничающие группировки: одну возглавляет партийный вождь Сутарин, другую — победитель в гражданской войне Тороцуки. В министерстве иностранных дел тоже две фракции. Министр Титерин и его заместитель Ритубинофу воюют между собой. Каждый проводит свою линию, присылает своих ставленников. Посольство, как осиное гнездо! Наши шпионы вконец запутались, кто там за кого. Баба явно говорил лишнее, но, видно, у человека наболело. — А лично мое положение усложняется еще и тем, что, кроме непосредственного начальства, есть один большой человек там... — Полицейский показал на потолок — Не могу вам назвать имя... Он очень интересуется русскими, а я многим ему обязан и должен считаться с его указаниями. О, как мне пригодилась бы ваша помощь в расследовании дела об убийстве русского переводчика! Но привлечь частного детектива я не могу. — А если я сам себя привлеку? — сказал тогда Маса. — Атаман никак не может найти нового переводчика. И тут появляюсь я, предлагаю свои услуги...