Стал ковырять, вынимать твердые комья. Писк становился все громче. — Осторожно! — крикнула Мари. — Там что-то блестит! Упала на колени, заработала руками. Показалась квадратная крышка, окованная гвоздиками. Это они блестели. — Сундучок! Как раз такого размера, чтоб поместился «Золотой коку»! А-а-а-а!!! — заорала Мари. — Я сейчас упаду в обморок! Но нет, не упала. Трясущимися руками стряхнула с поверхности сундучка землю. Расчистила зазор со всех четырех сторон. — Давай попробуем открыть! Такую тяжесть руками все равно не поднимешь... Но открыть крышку у нее не хватило сил. — Отодвинься! Маса вцепился пальцами, напрягся, дернул. Открылась! Он посветил фонариком. Увидел шелк На шелке конверт. На конверте каллиграфическая надпись: «Моему сыну Масахиро». Тут Маса тоже закричал: «А-а-а!» Теперь они вопили в два голоса. Он бережно вынул конверт, а Мари стукнула по шелку. Из-под него раздался глухой звон. — Там внизу металл! Наушники надрывались так оглушительно, что пришлось их сдернуть. — По... до... жди, — с трудом выговорил Маса. — Никуда золото не денется. Прочтем письмо. Возьми фонарь. Свети. Спрятанная под землей бумага не пожелтела, тушь нисколько не выцвела. Казалось, письмо только что написано. «Масахиро, сынок, если по воле кармы я не успел научить тебя жизни, вот самое главное, что я про нее понял. Соблюдай Канон и Три Правила — даже если будешь заниматься не «благородным воровством», а каким-нибудь другим делом, к которому лежит твое сердце. И помни, что ценность имеют только два вида собственности: Красота и Счастье. Ищи их повсюду, копи их, и будешь богаче всех на свете. Я оставляю тебе сундук с сокровищем, которое сумел доставить сюда с помощью красноволосого варвара. Оно сделает тебя богачом, а значит, ты будешь свободен искать Красоту и Счастье, не отвлекаясь на суету. Раздай половину беднякам, чтобы тебе не было стыдно пользоваться второй половиной. Таков обычай Китодо, которому я всегда следовал. Желаю тебе прожить долгую жизнь, полную Красоты и Счастья, а потом уйти из нее в следующую инкарнанцию с благодарностью и без сожалений. Твой отец Сиракаба-но Тацумаса». Всхлипнув, Маса стряхнул слезу. Когда он дочитывал письмо, голос дрожал и срывался. — Очень трогательно, — сказала Мари. — Не знаю, о каком варваре он пишет и как можно было приволочь сюда такую тяжесть, но надо придумать, что мы будем делать. Гляди, тут сбоку на шёлковом чехле приделаны петли. Неужели они выдерживают такой вес? Всё еще шмыгая носом, Маса взялся за шёлковые ручки, чтобы подергать, — и вдруг без особенного усилия вытянул груз из сундучка! Килограммов двадцать там было, уж никак не сто семьдесят. — Не может быть! — ахнула Мари. — Что там? Пусти! Оттолкнула его, развернула шелк. Внутри, плотно, один к другому, лежали бруски металла. Белого. — Что это? Серебро? — пролепетала она. — Почему серебро? Маса взял брусок, оказавшийся удивительно легким. Прочел надпись, сделанную красивым викторианским шрифтом: «Aluminium». — Это алюминий... Ничего не понимаю... — У-у-у! — взвыла Мари. — Ыыыы! Дедушка рассказывал, что в те времена алюминий ценился в несколько раз дороже золота! «Красноволосый варвар», который помог Тацумасе, — это Джефферсон! Твой идиот-папочка выменял «Золотой Коку» на алюминий того же объема! Вот как он смог притащить сюда сокровище! То, что он считал сокровищем! Хорошее же наследство он оставил своему сынуле! Хорошее, очень хорошее, думал Маса. Какое письмо! Сколько в нем любви! А какие бесценные советы! Говорят: «Не все золото, что блестит». Однако верно и противоположное: «Иногда то, что не блестит, — золото. И даже дороже золота». — Что ты хихикаешь? — накинулась на него Мари. — Ты такой же кретин, как твой папаша! — Папа завещал половину сокровища отдать бедным, — прыснул Маса. — Давай будем благороднее благородного вора. Отдадим бедным всё. И зашелся от хохота. Странная была сцена. Покатывающийся со смеху мужчина и клокочущая от ярости женщина — оба освещены розовым сиянием восходящего солнца. — Чтобы быть счастливым, «Золотой Коку» не нужен, — сказал Маса, досмеявшись. — Здесь и сейчас у меня есть всё, что нужно для счастья: мир внутри и красота снаружи. А то, что рядом ты — это уже роскошь. Я знаю, что теперь я тебе не нужен и ты уйдешь. Что ж, можно быть счастливым и без роскоши. Трудно, но можно. — Никуда я не уйду, — хмуро ответила Мари. — Я так мечтала получить наследство великого Тацумасы... И получила его. Пожилой весельчак и двадцать кило алюминия. Ладно. Буду жить с тем, что есть. — Мы не на равных. Я тебя люблю, как мужчина любит женщину, а ты меня — как кошка человека, который ее чешет. Она огрызнулась: — Только ты меня не чешешь. Давай я научу тебя технике «Волшебной Руки». Тогда мы будем на равных. Если делать друг другу массаж одновременно, это должно быть прекрасно. Маса перестал улыбаться, потому что торг — дело серьезное. — Не сомневаюсь, что прекрасно, но от этого не рождаются дети. Мне же очень хотелось бы иметь дочь или хотя бы сына. Это сделало бы мое счастье сверхроскошным. — Хорошо, я про это подумаю, — вздохнула Мари. — А теперь помолчи. Давай смотреть на здешний знаменитый восход. Он продлится не вечно. И они стали смотреть на восход. * * * notes Примечания 1 сувенир, памятный подарок (от английского keepsake) 2 пальцев (лат.)