— Тогда сделайте все от вас зависящее, мистер Делучия. *** Хантеру нужно было пару часов поработать, так что я отправилась в итальянский магазинчик, который приметила на углу, чтобы купить нам обед. Мы не смыкали глаз до рассвета, а потом проспали до десяти. Проснувшись в объятьях Хантера, я почувствовала, что его эрекция упирается мне в ягодицы. В плане секса этот мужчина был ненасытен. Вместо того, чтобы купить скучные сэндвичи, я набрала своей любимой еды: маслины, долму, свежую моцареллу, помидоры с базиликом, маринованные грибы и еще много всего. К тому времени, как я добралась до кассы, моя корзинка весила тонну — я умудрилась закупиться на восемьдесят долларов. Хантер дал мне ключи, но поскольку руки у меня были заняты, пришлось постучать в дверь ногой. Он открыл мне с карандашом за ухом и в одних спортивных штанах, низко сидящих на бедрах. Черт. Итальянские закуски... и он. — Прости. Один пакет надорвался, поэтому не хотелось ставить все на пол и доставать ключ. Кажется, банка с маслинами протекла. Хантер забрал пакеты из моей левой руки и попытался забрать и из правой. — Нет, я сама. Не хочу, чтобы он окончательно разорвался. На кухне Хантер заглянул в пакеты. — Что это? Думал, ты пошла за готовым обедом. — Это и есть наш обед. Он нахмурился и засунул руку в пакет. — Канноли? — Там рикотта, а значит это молочный продукт. Один из четырех основных групп продуктов. Покопавшись в пакете, он достал кексы. — Это подпадает под категорию хлеба и зерновых, — пояснила я. Он выгнул бровь. — Что? Там те же самые ингредиенты. Мука, соль, яйца... Хантер положил кексы на стол и вытащил упаковку с долмой. У меня сразу потекли слюнки. — Фрукты и овощи. Он покачал головой. — Не уверен, что листья от фрукта можно считать самим фруктом. Я забрала у него долму. — Семантика… Усмехнувшись, Хантер снова сунул руку в пакет и на этот раз достал большую банку нутеллы. — А что вот это, я знаю. — Да? Вместо ответа он открыл банку, зачерпнул пальцем немного ее божественного содержимого, и по его усмешке я поняла, что его интерес к еде не имеет никакого отношения. Наклонившись, Хантер провел пальцем по моей ключице, а потом слизал с кожи ореховый крем. — Краска на теле. Пригодится чуть позже в спальне. Я, подумав, что он пошутил, рассмеялась, но он унес банку в спальню. В голове сразу же возникли картинки того, как меня разрисовывают нутеллой, а после облизывают. Вернувшись, он обнял меня со спины и чмокнул в макушку. — Спасибо, что сходила в магазин. Я помогу тебе разобрать покупки, а потом закончу работу. Мне надо всего минут десять. — Глупости. Иди и работой. Я все разберу и красиво разложу наш обед по тарелкам. Хантер поцеловал меня в лоб. — Спасибо. — На пути к обеденному столу он развернулся. — Чуть не забыл. Пока ты была в магазине, звонил Дерек. Через пару недель он приезжает по делам в город и хочет сходить с нами выпить. — Было бы здорово. Анна упоминала про его поездку. Не торопясь, я сделала ассорти из всех закусок, а когда увидела, что Хантер сворачивает чертежи, понесла тарелки к столу. — Выглядит аппетитно, — сказал Хантер. — Ты закончил с делами? — Да. Этот проект тянется уже много лет. Мы — третьи по счету подрядчики. Если в проекте задействовано более одной строительной организации, значит, на то есть причина. — Он перевязал резинкой рулон с чертежом и бросил его на стол. — Владелец — из Дубая, и он не понимает, что в Нью-Йорке строительные нормы и правила очень строгие. Здание старое и для всего, что он хочет построить, нужны укрепления. Что нормально, но когда в процессе вес конструкции меняется трижды, а балки, которые установил предыдущий подрядчик, на него не рассчитаны, приходится начинать с начала. И хотя почти все чертежи и планы рассчитываются сейчас на компьютере, заказчик хочет видеть каждое изменение начерченным по старинке на кальке. — А что такое тяжелое он хочет построить? — Дом на вершине здания. Я подумала, что ослышалась. — Он что-то строит на крыше? — Да. — Хантер усмехнулся. — Он строит дом на крыше старого чугунного здания. — Целый дом? — Именно так. — Зачем? То здание нежилое? — Жилое, кроме первых двух этажей. Там магазины. — Почему бы просто не отреставрировать здание, а не строить дом на его крыше? Не понимаю. — В Нью-Йорке строительство — это игровая площадка для чрезвычайно состоятельных людей. Их логику не понять. Ответ всегда будет один — потому что они могут. — Сумасшествие. — Благодаря которому у меня есть работа. На самом деле это здание очень красивое. Если хочешь, как-нибудь я тебе его покажу. Верхние этажи на время стройки закрыты, но у нас пока что простой — городские власти еще не одобрили новый проект. — С удовольствием посмотрю. Хоть я и живу здесь всю жизнь, до сих пор как-то не находила времени оценить архитектуру. — Никогда не думала переехать? — спросил Хантер. — Раньше думала. Я училась в колледже здесь, а Анна в Калифорнии. Мы по очереди ездили к друг другу на каникулы и мечтали, что однажды я перееду на Восточное побережье, и мы снова станем соседями. Мы даже планировали забеременеть в одно и то же время, чтобы наши дочери стали вторым поколением лучших подружек. — Эта мечта еще может сбыться. Уверен, у Анны и Дерека будет много детей. Внезапно я представила, как мы с Анной, держа на коленях детей, сидим у Хантера на заднем дворе, а он и Дерек стоят у гриля и делают ужин. Фантазия согрела меня. Но еще испугала. Хантер не стремился к чему бы то ни было долгосрочному. Это была всего лишь интрижка. Разве не так? Я нерешительно улыбнулась, боясь строить надежды. Но в глубине души я знала, что от них уже не избавиться. — Кто знает. Возможно. ГЛАВА 26 Наталия Когда я вошла в бар, Хантер и Дерек уже сидели у стойки. Заметив меня, они поднялись, и я поняла, что мы с Хантером впервые встречаемся с другом как пара. В последние недели мы проводили вдвоем все свое свободное время: завтракали, если не получалось провести вместе ночь, ходили на игры Иззи, днем между моими консультациями убегали в кино. Даже как-то устроили обед на крыше здания, над которым Хантер работал. И это не учитывая времени, которое мы проводили в постели. Меня удивляло, что я еще в состоянии нормально ходить. Но при этом мы находились в нашем уединенном мирке. Если не считать Иззи, мы всегда были одни.