– Кто говорит? – Все! Все в клинике, кому не лень, даже мужики на скорых, – небрежно заметил Коля. – Нашла за кого! Бабник, Дон Жуан престарелый! – Не твое дело, Коля. Между нами с тобой все кончено. Тебя не касается моя личная жизнь. Займись своей… – я не смогла сдержаться и добавила с колкостью. – Подлечись. Лицо Коли пошло алыми и белыми пятнами, он набычился. – Кто сказал? – Все обсуждают твой бурный роман с Алевтиной и его последствия. Анекдоты о твоих болезнях по всем коридорам гуляют. Мой тебе совет, лечись сразу же. – Вылечусь. Это ерунда, за два-три месяца пройдет! Потом буду снова здоров, как бык! Мелочи! Чего не скажешь о тебе, Ульяна… Коля сокрушенно покачал головой, посмотрел на меня с жалостью: – Дурой будешь, если с Платоновым останешься! – Не твое дело, Коля. Я сама разберусь, с кем мне стоит связывать свою судьбу. Одно я знаю точно: с тобой мне не по пути. – С ним по пути, значит? Хорошо… А ты уверена, что ему это надо так же, как тебе? Может быть, выяснила бы для начала все мотивы его поступков? Не смутило тебя, что такой трахарь и бабник, как Платонов, внезапно захотел свить семейное гнездышко? – вкрадчиво спросил Коля. Я хотела бы не обращать на эти слова внимания, но было что-то такое в голосе и взгляде парня, что заставило меня слушать его. Слушать и нервно прокручивать на пальце обручальное кольцо. Коля вздохнул и обвел меня жалостливым взглядом: – Долго томить не стану. Поспорил Платонов на тебя, Ульяна! Поспорил… – Врешь ты все, Коля! – в горле запершило. – А смысл мне врать? – удивился он. – Чтобы отомстить за свою обиду из-за нашего расставания! – Наивная ты, Ульяш. Самая настоящая простушка! – вздохнул Коля, закатив глаза. – Если бы я хотел тебе отомстить, стал бы предупреждать заранее? Нет, если бы я хотел позлорадствовать, то молчал бы до свадьбы или до того момента, как Платонов посчитал бы условия спора исполненными и бросил тебя! Вот тогда бы я злорадствовал и был рядом, наслаждался твоей болью и обидой, насмехался! Это был бы пир для жаждущего отмщения! – едко проговорил бывший жених. – Но разве я так сделал, Уля? – Откуда тебе о споре известно?! Что ты такое несешь? Я пыталась говорить так, чтобы мой голос не дрожал, не искажался детскими интонациями, но, по правде говоря, было уже слишком поздно. Я вдруг поняла, что Коля не лгал мне сейчас, а говорил правду и даже не рисовался. – Я своими ушами слышал. Платонов решил мужика из себя покорчить, защитничка, напал на меня подло, сзади! Воспользовался моментом и лишил сознания. Очнулся я уже в машине, которую мотало из стороны в сторону. Он решил так меня проучить и от тебя отвадить! Может быть, он думал, что я на протяжении всей дороги спал? Однако это было не так. Я очнулся быстро и все слышал. Все! – подчеркнул он. Мне не хотелось верить, что это правда. – Что ты слышал? – Как Платонов тачку пытался обратно забрать! Путем спора… У них со вторым владельцем бзик на споры какой-то. Я так поняла, что Платонов тачку уже проспорил, но попытался переспорить ее обратно. Взял Марселя на слабо, мол, если трассу не пройдешь на сложном уровне, отдашь тачку. А тот, не будь дураком, еще выше ставки задрал. Говорит, если я выиграю, ты на этой лохушке рыжей женишься! – выдал Коля и помолчал, добавил веско. – Как видишь, Платонов продул. Свое слово он, конечно, держит: замуж тебя позвал. Только никто не говорил, что брак будет длительным и настоящим. Поспешно все, сама же видишь, ну? Сердце рухнуло вниз с обрыва. Разбилось на миллиард кровоточащих осколков. Коля сменил голос с уверенного на уговаривающий. – Подумай, Ульяна… Выйдешь за него, дурой будешь выглядеть в глазах всего коллектива. О тебе уже и так шепчутся в курилке, подстилкой называют. Говорят, что ты на повышение насосала, а на брак… Мало ли? Залетом заработала! Я более, чем уверен, что брак будет недолгим. Получится у вас самый быстрый развод в истории браков! Разведенкой останешься… Посмешище, словом. Подумай сама, стоит ли губить свою жизнь ради случайного секса с бабником? Использует он тебя вдоль и поперек и выкинет, как презерватив… – Хватит! Хватит! – я повысила голос. – Хватит, Николай! Иди… Сама разберусь. Коля спохватился и отошел, покосившись с опаской на острые ножницы в моей руке. Я схватила их в запале и даже не заметила этого. – Ульяна, я не вру. Проспорил Платонов брак с тобой, мамой клянусь! – сказал Коля и перекрестился. Этот жест окончательно внес ясность, дал понять, что Коля не лгал. Из меня вдруг словно выпустили все силы. Я рухнула обратно на кресло и посмотрела невидящим взглядом на Колю. Он вдруг переменился в лице и засуетился: – Тебе нехорошо стало? Уль, я же тебе добра желаю. Признаю, что был неправ, что связался с этой бабой старой. Черт меня попутал… А теперь все стало так сложно! Ты назло мне закрутила роман с этим бабником. Никто из нас не стал счастливее от этого. Только проблем набрались… – Коля обошел стойку и, наполнив стакан водой, протянул его мне. – Выпей воды. Встав близко от меня, Коля попытался меня приобнять: – Ульяша, я рядом. Я готов тебе простить эту выходку, если мы снова будем вместе… Схватив стакан с водой, я окатила парня со словами: – Охладись! Пошел вон и клешни прочь! Я сама разберусь! – Ульяша… – Пошел вон, Коля! – я снова схватилась за ножницы. – Пока я тебе на эмоциях чего-нибудь не отчикала! Проблемный и болезненный прибор! Коля рассвирепел и отскочил в сторону, швырнув принтер на пол приемной. Раздался страшный грохот. – Ты еще пожалеешь! Ты еще бегать за мной будешь… – пообещал он, потряс кулаками и вышел из приемной. Я была уверена, что уже через секунду он помчался рассказывать всем о споре. Словно во сне я подошла к окну и поняла, что права: Коля вразвалочку подошел к стайке курящих девушек. Смешки в его сторону быстро прекратились, сотрудницы прислушивались к его словам, а потом, словно по команде, вдруг обернулись и посмотрели на окна приемной. Я отпрянула испуганно, меня словно ошпарили кипятком! Не чувствуя ног, я поплелась обратно и рухнула на кресло. Второй раз за эти несколько минут я почувствовала себя безжалостно выпотрошенной, как рыба. Кольцо на пальце начало казаться весом в тонну. Я посмотрела на себя в зеркальце и достала влажные салфетки, медленно начала стирать красную помаду, распустила замысловатую прическу, от которой немного ныли волосы. Спустя несколько минут из отражения на меня смотрела с укором привычная версия меня – без подкрашенных ресниц и губ, без легких румян на щеках. Та самая простушка, которую так легко было завлечь в свои сети и обмануть. Зря я поддалась на уговоры Платонова и осталась. – Ульяна, Платонов у себя? – раздался мужской голос. – А что за погром? Почему офисная техника валяется разбитой на полу?! С трудом подняв взгляд, я увидела второго совладельца клиники – Марселя. Сегодня на нем красовался просто модный пиджак, не летная форма пилота. Но даже в обычном пиджаке этот мужчина выглядел, как ходячий секс и притягивал взгляды. Он был в приподнятом настроении, но немного недоумевал, почему разбитый принтер валялся на полу. Марсель обвел меня пристальным взглядом, зацепился взглядом за кольцо на безымянном пальце и повеселел. – Кажется, мой друг сделал тебе предложение? Марсель поинтересовался небрежно, но его темно-серые глаза цвета стали заискрились яркими огоньками. И этот говнюк самовлюбленный туда же! Уверена, слухи дошли и до него, поэтому он лично решил убедиться, что это правда! – Вы же поспорили? – неожиданно прямо спросила я. – Платонов проиграл. Машина у вас осталась, а он должен был в случае проигрыша на мне жениться! Он нахмурился и посмотрел на меня задумчиво, словно пытаясь придумать, что сказать в ответ. Мне и не нужно было ничего слышать от него в ответ, я видела его пальцы, покручивающие брелок от новехонькой машины – от той самой ляльки, про которую мне говорил Платонов. Брелок у Марселя, значит, Коля не соврал. Платонов просто проспорил брак на мне. Проспорил! И, как все спорщики, для которых спор дороже денег, был готов исполнить все условия. – Ничего не говорите, – покачала я головой. – Платонова в офисе нет. – Где он, не подскажешь? – Подскажу. Пытается сохранить хорошую мину при плохой игре! – резко ответила я. – Послушай, это… Не то, что ты думаешь! – ответил Марсель, мгновенно поняв, о чем шла речь. – Не старайтесь. Выглядите неубедительно! – отрезала я. Я быстро вынула из накопителя лист бумаги и села писать. Чувство дежа-вю накрыла меня с головой, утопило, как щенка беспомощного. Я уже писала заявление на увольнение, тогда и надо было уходить. Иначе бы не чувствовала себя дурой набитой, обманутой, преданной… Не было бы этого всепоглощающего и обманчивого чувства счастья, которым меня ослепило, заставило верить в собственную исключительность и нужность. Правда оказалась совсем другой, гораздо более уродливой и вероятной: бабники не меняются ради простушек… Марсель говорил что-то и говорил, облокотившись о стойку администрации, но я его не слушала, слышала только голос собственной обиды и боли, который выплескивался на бумагу неровными, прыгающими строчками. Написав все, что накипело у меня на сердце, я сложила лист втрое и положила в большой конверт. Потом я резко стянула с пальца обручальное кольцо и засунула в конверт, запечатав его. – Держите, передадите это своему приятелю по спорам, – ответила я сухо. Глаза горели, словно в них насыпали песка, но сил плакать не было. Не осталось ничего внутри после открывшейся правды. Одно сухое и горелое пепелище. Я протянула Марселю конверт. Он спрятал руки в карманы брюк, отказавшись взять конверт. – Послушай, не пори горячку! – попытался меня остановить. – Все не так, как ты думаешь. Дело не в споре, я давно знаю Андрея! Не желай он жениться на тебе, нашел бы способ избежать исполнения условий этого дурацкого шутливого спора. Послушай, Ульяна, ты поступаешь неразумно! – пошел за мной следом. Я оставила конверт на стойке и подписала: «Андрею Платонову», придавила пальцем: – Передайте это Андрею. Это просто. Даже мажор вроде вас справится легко! Марсель пялился мне вслед, потом словно очнулся, поспешил за мной и попытался удержать, схватил за рукав объемного жакета, но я ловко выскользнула из него и сбежала, оставив мужчину с пиджаком в руках. Теперь только вперед.