— Чисто технически, мы ничего не воровали, — уточнил Лайнел, все еще неподвижно лежавший в постели. — Вы и сами знаете как говорят — кто у вора сворует, тот на сто лет прощен будет. — Так мы и правда не украли, — согласился профессор. — Мы купили эти часы у Джея Джексона на мои деньги. Мальчик действительно завладел тем, что принадлежало «Персефоне», но ему удалось спасти свою шкуру, уехав отсюда, в отличии от Джона Ривза. В любом случае, Оливер, на людей нападает не река. Это делают населяющие ее существа … вот только мы до сих пор точно не знаем, живые они или мертвые. — Мы уже обсуждали это в ризнице, и, как мне показалось, пришли к выводу, что ни одна эктоплазма не может обладать достаточной плотностью для того, чтобы осуществлять физические атаки, — напомнил молодой человек. — И уж тем более, нанести раны или задушить кого-нибудь. — Ну и что тогда это такое? — спросила Вероника, обращаясь к своему дяде. — В реке обитают призраки? Восставшие из мертвых? Болотные монстры? — Не знаю, — признал профессор. — Все это выглядит довольно странно. — Рада, что ты это заметил, а то я уже начинаю чувствовать себя атеисткой в окружении верующих. По сравнению с тем, чем вы занимались в Новом Орлеане, мои изыскания гораздо более прозаичнее, но, возможно, кое-какие факты о Ванделёрах вас заинтересуют. Вероника встала с кровати и приоткрыла окна. От проникшего в комнату легкого бриза затрепетали сделанные в форме слезы подвески на хрустальной люстре. Девушка рассказала как убедила Арчера сопроводить ее на верхний этаж и об обнаружении коллекции портретов за диваном. Как она и предполагала, новость о том, что у Виолы Ванделёр была сестра Мюриэль и брат Филипп ошарашила Александра и Оливера. Лайнел и мисс Стирлинг, в свою очередь, подтвердили ее слова: именно эти имена значились на надгробных плитах усыпальницы. Когда Вероника закончила свой рассказ, воцарилась тишина. Затем, Александр задумчиво проговорил: — Боюсь, эти новые факты заставляют совершенно по-другому взглянуть на дело. Получается, что все это время мы ошибались? Женщину, стоящую рядом с капитаном на фотографии и послужившую моделью для ростры, на самом деле звали… Мюриэль Ванделёр? — У нас нет четких оснований это утверждать, — возразил Лайнел, приподнявшись немного на подушках. — Согласно той информации, которой мы обладаем на данный момент, мы лишь можем делать предположения. Что именно писали газеты, которые ты просматривал на «Океанике», Твист? Ты не помнишь, было ли там указано конкретное имя? — Думаю, что нет, — не очень уверенно ответил Оливер. — В последний день плавания я вернулся в библиотеку, чтобы скопировать те статьи, так что я могу проверить свои записи, но, кажется, все, что там писали, это то, что девичья фамилия миссис Вестерлей была Ванделёр. А в статье, посвященной пожару на плантации в ночь гибели «Персефоны», говорилось, что в течение долгого времени плантацию преследовали неудачи, пока новая наследница, Виола, не взяла все в свои руки. — Да, но все это вовсе не означает, что речь шла об одной и той же женщине, — вставила слово Вероника. — Это мы сами пришли к такому выводу. — А раз женщины были очень похожи между собой, то это еще больше все усложняет. Думаешь, они были близнецами? — Нет, дядюшка, Виола была старше года на четыре, судя по портретам. Там, где они изображены вместе с Филиппом, ей лет двадцать, примерно как мне, а Мюриэль выглядела почти подростком. На портрете они очень похожи, но сходство усиливалось за счет того, что одеты они были одинаково. — А про Филиппа мы вообще ничего не знаем, — добавил Лайнел. — Никто о нем не упоминал. — Видимо, он умер совсем молодым, раз газеты пишут, что Виола была единственной наследницей династии, иначе все владения перешли бы к единственному сыну Ванделёров. — Сегодня мне удалось разглядеть даты на надгробиях, — вдруг произнесла мисс Стирлинг. — Их родители умерли в 1853 году, Филипп тремя годами позже, в 1856, а Мюриэль за год до гибели сестры, 1861 году. — Что ж, это развеивает наши сомнения, — заключил профессор. — Если Мюриэль умерла за год до кораблекрушения и пожара на плантации, то замуж за капитана вышла Виола. — А кто сказал, что супруга капитана не умерла раньше него? — Арчер, — вдруг сказала Вероника. — Когда мы вошли в кладовку, он рассказал, что погибшую в огне Виолу Ванделёр нашли в старой библиотеке. Она обнимала живот, словно пыталась защитить ребенка в своем чреве. Хотя, если вспомнить насколько мало этого человека волнуют вещи, не имеющие отношения к его бизнесу, я не стала бы слишком доверять его информации. — Фотография капитана Вестерлея с супругой, которую я вам показывала в Кодуэлл Касл, была датирована 1861 годом, — вспомнила мисс Стирлинг. — Возможно, это все-таки Мюриэль, которая умерла несколько месяцев после того, как был сделан снимок, если судить по дате на могиле. В этом случае, погибшая год спустя в огне Виола по отношению к капитану могла быть лишь свояченицей, сестрой его почившей супруги. — Да, но от кого же она тогда ждала ребенка? — поинтересовался Оливер. Дискуссию пришлось прервать, так как в номе вошел портье с тазиком для умывания и маленькой аптечкой в руках. Вероника принялась за дело: она вновь села в изголовье у Лайнела и стала обмывать рану водой и мылом, чтобы затем пройтись по ней тампоном с йодом. — Что ж, раз мы теперь все здесь, — продолжил Александр после ухода служащего отеля, — у нас будет больше возможностей для выяснения, что же на самом деле произошло с капитаном Вестерлеем и Ванделёрами. Жаль только, что Арчер хранит все воспоминания о семье под замком. Было бы неплохо взглянуть на их вещи. Вероника вдруг закашлялась и профессор удивленно взглянул на племянницу. — Тебе каким-то образом удалось убедить его дать нам ключ? — Не совсем. Просто…. — она сунула руку в один из карманов синей юбки, — не имеет особого значения, что дверь заперта на ключ. Я чрезвычайно предусмотрительная девушка. Когда Вероника показала, что припрятано у нее в кармане, все застыли в изумлении. — Поверить не могу, — удивился Оливер. — Арчер все же дал тебе этот ключ? — Разумеется, нет. Я сняла его со связки ключей у стойки регистрации после того, как мы вернулись из складских помещений. Я подумала, что он может нам очень пригодиться. Сегодня ночью, когда все уснут, можно будет пойти и осмотреться там. По словам Арчера, на верхнем этаже жилых помещений нет. — Неплохая идея, — заметил профессор, — но на этот раз я пойду с тобой. Не хочу, чтобы ты во что-нибудь впуталась по нашей вине, Вероника. То, что ты сделала может настроить Арчера против нас и тогда всех пятерых вышвырнут из отеля. — Ой, да ладно, — выпалила девушка. — Не переоценивай этого типа. Более того, завтра ему будет чем заняться и без нас. Например, попытаться убедить сященника и Сильверстоунов в том, что он действительно чувствует что-то к леди Лилиан, когда им обоим будут надевать кандалы. — И все равно я не понимаю как ты это сделала, — Оливер подошел к Веронике и взял из ее рук ключ. — Если, как ты говоришь, он был на связке, как ты его оттуда сняла? — Ну, раз уж вы настаиваете… Закрыв дверь, Арчер положил ключ в карман брюк. — Как это в карман брюк? То есть теперь ты еще и карманница? — Оливер, честное слово, я тебя обожаю, но иногда ты кажешься невиннее ребенка. Ты действительно не понимаешь как я получила доступ к его штанам? Лайнел хохотнул, а Оливер, поняв куда клонит Вероника, так покраснел, что девушка поцокала языком. — Я думала, что ты стал посообразительнее в этом плане, судя по шуму, который вы с Эйлиш производите по ночам прямо под моей мансардой, но, похоже, тебе для этого понадобится еще не один год супружеской жизни… — Поверить не могу, что ты осмелилась сделать нечто подобное, — воскликнул профессор, уставившись на племянницу. — Ты что, отдалась этому мужчине ради ключа? — Дядюшка, ты слишком старомоден, — ответила Вероника. — Но нет, не отдалась, если это тебя так волнует. Я слишком хорошо отношусь к леди Лилиан, чтобы повести себя так. Более того, — дерзко добавила она, — существует множество вещей, которые можно проделать с мужчиной со спущенными штанами, чтобы отвлечь его на пару минут… — Даже слышать об этом не хочу, — пробормотал профессор, устало проводя рукой по лбу. — Если ты продолжишь в том же духе, мне придется ему врезать. — Не бери в голову, мне самой противно об этом вспоминать. Где-то в коридоре часы пробили десять. Вероника убрала в аптечку йод и ножницы, которыми разрезала бинты, и сказала Лайнелу, чтобы тот не вздумал снимать повязку. Александр направился к двери. — Что ж, думаю, нам всем не мешало бы отдохнуть. Я попрошу, чтобы нам всем принесли еды и мы могли поужинать перед сном. — А я пойду переоденусь, — добавил Оливер. — Я продрог до костей. Теперь, когда его отпустило волнение по поводу странного нападения на пирсе, он вновь вспомнил о разговоре с леди Сильверстоун. Он вышел из номера вслед за Александром не говоря ни слова. Мисс Стирлинг собиралась последовать их примеру, но заколебалась на мгновение. Она обернулась и посмотрела на кровать, с которой только что поднялась Вероника, и Лайнела поразило то, как столь уверенная в себе женщина может выглядеть такой уязвимой. — Ты точно в порядке? — вполголоса спросила она. На этот раз не только Лайнел воззрился на нее с удивлением, но и Вероника тоже. — Не надо ли позвать врача? — Это не более, чем царапина, — ответил слегка обескураженный молодой человек. — Не о чем волноваться. Скорее всего, уже завтра даже повязка не понадобится. — Но мы не знаем, чем они тебя поранили. Мы даже не видели было ли у этих… этих людей оружие. Когда они схватили меня, мне показалось, что они это сделали голыми руками, но неужели можно нанести такие глубокие царапины ногтями? Вероника обменялась с Лайнелом недоверчивым взглядом и направилась к двери. — Честное слово, Стирлинг, я отделался лишь испугом, — повторил Лайнел, оставшись наедине с девушкой. — У меня есть в чем тебя винить, но уж точно не в том, что я подвергся опасности, пытаясь тебя спасти. Думаешь, я могу позволить тебе утонуть в Миссисипи прежде, чем сам расквитаюсь с тобой за все, что между нами произошло? Мисс Стирлинг не удержалась и еле заметно улыбнулась, но тут же взяла себя в руки. Она сделала несколько шагов к постели, но вдруг наступила на что-то маленькое и твердое. Вероника сбросила жилет и рубашку Лайнела на ковер и из одного из карманов выпал небольшой металлический предмет. Мисс Стирлинг наклонилась его подобрать и застыла, увидев, что это пуля. — Это… это пуля от моей Кармиллы… — она недоверчиво взглянула Лайнелу прямо в глаза. — Ты носил ее с собой все это время после происшедшего в Долине цариц? Лайнел открыл было рот, чтобы изречь что-нибудь остроумное, но в голову ничего не приходило. Пальцы мисс Стирлинг медленно обвели контур пули. — Мне жаль, — прерывающимся голосом произнесла она. — Правда. За все. Мне действительно очень жаль. Она взяла Лайнела за руку, положила пулю на ладонь и сжала его пальцы в кулак. Затем резко развернулась и вышла из комнаты, волоча за собой по ковру остатки платья. Как только она ушла, вернулась Вероника, удивленно изогнув бровь. Она снова присела на кровать рядом с ошарашенным Лайнелом. — Какая муха укусила Даму-с-родинками? С чего это у нее такое настроение? Лайнел не ответил. Он спрятал меж простынями пулю, прежде чем ее заметила Вероника. Он так никому и не рассказал, что именно мисс Стирлинг имеет отношение к ранению плеча, а сейчас тем более не собирался этого делать. К сожалению, Вероника слишком хорошо его знала. Она тряхнула головой и заявила: — Вижу, вижу. Все-таки это случилось. Я надеялась, что произойдет оно не так скоро, но не учла ее привлекательности и твоей страсти к невыполнимым миссиям. — О чем ты, черт возьми, говоришь? — спросил Лайнел, понимая, впрочем, куда она клонит. — Да ты и сам прекрасно это знаешь. Можешь отрицать это перед моим дядей и Оливером, если хочешь, можешь отрицать перед самим собой, если тебе от этого легче, — Вероника наклонилась и посмотрела ему прямо в глаза. — Но даже не пытайся убедить меня в том, что ты в нее не влюблен. Второй раз за минуту Лайнел открыл рот, чтобы возразить, но… не смог вымолвить ни слова. Ему пришлось молча наблюдать как Вероника, сочувственно вздыхая, поцеловала его в лоб и покинула, наконец, комнату. Оставшись один, он, наконец, вспомнил, что должен был сказать мисс Стирлинг, когда та отдала ему пулю. Должен был, несмотря на то, что эта правда могла причинить ему боль: «Это все, что мне от тебя осталось». ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Шесть гранатовых зерен Глава 21