— Чего я не понимаю, — сказал профессор, пока они не спеша шли по дубовой аллее, — так это того, почему вдруг моряки с «Персефоны» разозлились настолько, что появились в отеле. Я был уверен, что мы их успокоили, вернув часы Делорме. Что им еще от нас надо? — Чтобы мы как можно быстрее убрались в Оксфорд? — предположила его племянница. — Чтобы мы оставили их в покое и они могли спокойно продолжить гнить на дне Миссисипи до окончания времен? — Не может быть, что дело только в этом, Вероника. Мы не представляем никакой угрозы для экипажа. В отличии от Ривза, мы не обыскивали судно, не беспокоили их никоим образом. И тем более этого не делали несчастные граф Бервикский и леди Холлвард-Фрейзер, которых постигла столь печальная участь. Начинаю задаваться вопросом, не рассказать ли обо всем полиции, — и, заметив ошарашенный взгляд Вероники, добавил: — Я знаю, что они нам не поверят, но, по крайней мере, наша совесть будет чиста. Мысль о том, что именно на нас лежит ответственность за… — Если это тебе послужит утешением, Александр, то я совершенно уверен, что мы тут не при чем, — прошептал Оливер таким странным голосом, что Куиллсы повернулись и посмотрели на него. Когда Александр проследил за направлением его взгляда, то точно так же застыл на месте, а Вероника тихонько вскрикнула. Они еще не дошли до ворот, но набережная уже отлично просматривалась, а блестящая поверхность Миссисипи проглядывала меж деревенских домишек. Почти все жители высыпали на улицу, создавая шумный бурлящий поток прямо перед постоялым двором Гарландов, и пристально смотрели на деревянный причал. Только на этот раз там не было ни одного парохода. Заинтригованные все больше, троица англичан уставились на конец мачты, угрожающе склонившейся в пятидесяти метрах от поверхности реки. С обрывков такелажа стекала вода, ростра смотрела в небо, будто изголодавшийся кайман. Пока в отеле царил хаос, «Персефона» снова явилась из речных глубин, словно какой-то чернокнижник вокресил ее из подводной могилы. Кроме того, бриг не стоял у причала, а потихоньку плыл по течению. Лишь через несколько секунд Александр понял почему: к сгнившему остову была прикреплена дюжина крепких веревок, которые, в свою очередь, присоединялись к трем пароходам, тянувшим «Персефону» в сторону дельты Миссисипи, чтобы окончательно вытащить судно на поверхность. — Святые угодники, что все это значит? — выговорил, наконец, профессор. Он в прострации дошел до самого причала, Вероника и Оливер следовали за ним с широко раскрытыми от удивления глазами. — Кто же посмел сотворить нечто подобное? — Тот, кому нет дела до того, что произошло с Ривзом, — отозвался Оливер, — или же тот, кто просто напросто не верит в проклятия. Теперь понимаю, почему случилось то, что случилось. Вероника первой обрела достаточно душевного равновесия, чтобы почти бегом преодолеть оставшееся до постоялого двора расстояние и, расталкивая зевак, подойти к самому берегу. Там она застыла с открытым ртом, завороженная чудовищным зрелищем. Что-то в полуистлевшем бриге напоминало огромного обессилевшего агонизирующего кита, выброшенного на берег. Вот только это создание не агонизировало. Оно было мертво. За годы, проведенные на речном дне, корпус «Персефоны» покрылся такой толстой коростой из глины и водных растений, что, казалось, это уже невозможно счистить. Давным-давно корабль перестал быть произведением рук человека, превратившись в труп. Его смерть дала жизнь сотням поселившимся на нем крошечных существ. — Вот теперь мы действительно попали в переплет, — буркнула Вероника. Она повернулась к крыльцу Гарландов и, увидев там не менее удивленных хозяев гостиницы, обратилась к главе семьи: — Гарланд, что тут происходит? — она подошла поближе, — какой идиот посмел достать со дна «Персефону» среди ночи? — Я знаю не больше вашего, мисс Куиллс. Я вас уверяю, что все мы выбиты из колеи. Вы себе представить не можете какие у нас были лица, когда мы все это увидели… — Но вы должны знать кто стоит за этим. Я не верю, что никто ни о чем не подозревал! Почти все дома стоят у самого берега! — После того, что случилось в отеле, в Ванделёре всю ночь никто не спал, — попытался оправдаться Гарланд. — Мы собрались у ограды, чтобы выяснить, что же там происходит и почему из Нового Орлеана понаехало столько полиции. Да, действительно, мы слышали шум двигателей пароходов, но думали, что это те, которые шли из города. Никому из нас и в голову не могло прийти, что кто-то мог совершить нечто подобное, пока, вернувшись в деревню на рассвете, не увидели этот кошмар. — Это не мог быть кто-то из Ванделёра, — произнес стоявший рядом с Гарландом мужчина. Приглядевшись, Вероника узнала Хэдли. — Никто не посмел бы такое сотворить. Я уверен, что тот, кто это сделал, не может быть даже из Луизианы. — Почему вы так в этом уверены, мистер Хэдли? — спросил подоспевший Александр. — Вам удалось что-то выяснить? — Нет, сэр, но вы можете это выяснить, если хотите. Вон тот джентльмен, — он показал рукой в сторону той части берега, где находилась лачуга Ривза, — должно быть, один из них, так как все это время он только и делает, что отдает приказы людям на пароходах. Александр повернулся в указанном Хэдли направлении. У самой кромки воды стоял приземистый мужчина, наблюдавший за тем, как пароходы медленно буксировали «Персефону». В зубах у него была сигарета, голову прикрывала белая панама. Профессор немедленно направился нему. Он чувствовал, что взгляды всех жителей Ванделёра молча следовали за ним. Взглянув на «Персефону», Александр увидел, что вода настолько разъела древесину, что не хватало целых кусков обшивки, в том числе и части названия судна. От него осталось лишь несколько больших белых букв: «ПЕРС». Ростры тоже не было, но Александр обратил внимание, что подставка, на которой она когда-то держалась, была не настолько подпорчена, как все остальное. Срез был слишком ровным и чистым, вряд именно река сорвала ростру оттуда. Но сейчас перед Куиллсом стояла более актуальная задача, требующая немедленного разрешения. — Добрый день, — поздоровался он с мужчиной в панаме, повернувшемуся к нему с недовольным выражением лица. — Это вы несете ответственность за буксировку? — Совершенно верно, сэр. Хотя, по-моему, вас это совершенно не касается. — Это касается нас гораздо больше, чем вы можете себе представить, — вмешалась Вероника, делая шаг вперед с сердитой миной на лице, протягивая руку в сторону пароходов, дымивших среди реки. — Хотите сказать, что то, что делают ваши люди — законно и у вас есть все разрешающие бумаги? Если это действительно так, то почему вы ждали наступления ночи, чтобы действовать словно банда гробокопателей? Мужчину, похоже, позабавила такая атака. Он взглянул на девушку сверху вниз: — Надо же, а я всегда считал, что англичанки такие же мерзкие, как Виндзорский суп[89]. Я бы с удовольствием посвятил вас в детали в частном порядке, мисс, но сейчас я очень занят. Корабль не может сам по себе подняться со дна, знаете ли, поэтому, если я ослаблю контроль, эти недоумки могут разорвать бриг на куски, ринувшись каждый в свою сторону. Сумма, которую нам пообещали выплатить за работу слишком значительна, чтобы можно было легкомысленно отнестись к поставленной задаче. Вы меня понимаете? — Да я с вами даже полшага не сделаю, — отрезала Вероника. Мужчина рассмеялся, поворачиваясь к ним спиной. — То есть вы — всего лишь наёмники, следующий указаниям того, кто претендует завладеть судном? Как зовут вашего нанимателя? — Как я только что сказал, это вас не касается. А теперь дайте мне спокойно поработать. Вы и так заставили меня потерять кучу времени со своей болтовней. — Пойдем, — позвал Александр, поняв, что еще чуть-чуть и Вероника оттолкнет мужчину, чтобы поближе рассмотреть «Персефону». На пару с Оливером они подхватили девушку с обеих сторон и повели ее обратно к остальным селянам. — Мы ничего не добьемся, допрашивая этого человека, держу пари, он, как и мы, понятия не имеет во что ввязался. Он лишь исполняет чей-то приказ. Мы зашли в тупик. Стиснув зубы, Вероника позволила себя увести от кромки воды, в то время как мужчина продолжил покрикивать на капитанов пароходов, чтобы те подвели «Персефону» поближе к берегу. — Хэдли был прав: этот тип не может быть из Луизианы, — высказался на ходу Оливер. — Вы обратили внимание, что его акцент совсем иной? — Я обратила внимание, что он полный идиот, но это самое меньшее, что волнует меня на данный момент, — мрачно ответил профессор. — Что же мы теперь скажем князю Драгомираски, когда он узнает, что наше расследование не привело ни к чему, кроме привлечения внимания еще одного коллекционера, еще более амбициозного, чем он? — Но ведь в этом нет нашей вины! — запротестовала Вероника. — Мы лишь следовали его инструкциям. И помимо всего прочего, с чего ты решил, что это дело рук коллекционера? — А кто еще мог заинтересоваться таким странным объектом как «Персефона»? Да, я знаю, что ее история известна повсеместно, но не кажется ли вам, что это не простое совпадение: именно в тот момент, когда мы наткнулись на проливающие свет факты, тут же появляется некто, желающий завладеть бригом? С момента затопления прошло сорок три года, и до сих пор никто не пытался поднять его на поверхность. — Похоже, мы можем распрощаться с ньюйоркским филиалом «Сонных шпилей», — отозвался Оливер. — Боюсь, наше соглашение с князем можно считать аннулированным. — Может, мисс Стирлинг еще сможет все уладить? Она очень влиятельная женщина, с этим не поспоришь, и если у нее есть необходимые связи… — Полагаю, ты имеешь ввиду необходимые деньги, дядюшка, — поправила его Вероника. — До настоящего момента я не видела у нее иных методом. Без финансовой поддержки своего патрона, эта женщина была бы никем. — Но деньги не всегда играют решающую роль, — сказал Оливер, не сводя глаз с «Персефоны». — Может, этот коллекционер не менее настойчив в достижении своих целей, чем князь Драгомираски? Какой тогда смысл пытаться от него откупиться? — Даже не знаю, — признал профессор, — но мы не можем стоять тут сложа руки. По-моему, нам следует вернуться в отель и выяснить не вернулись ли Лайнел и мисс Стирлинг, чтобы попросить девушку срочно телеграфировать князю о случившемся. Ни у Оливера, ни у Вероники не нашлось лучших идей, поэтому они снова направились к ограде отеля. Близ последних хижин, они увидели младшего Гарланда в компании ребят его возраста. Они выглядели такими же взволнованными, как и все остальные. — Привет, Крис, — поздоровалась с ним Вероника, — мы были удивлены, не увидев тебя на пристани. — Мы с четырех утра на ногах, но до сих пор никто не знает, что произошло там, внизу и кто эти люди, буксирующие «Персефону», — ответил парень, кусая ногти. — Это имеет какое-то отношение к вашему расследованию? — Боюсь, что нет. Похоже, кто-то нас опередил. — Ладно, я рад, если это так. Вы мне нравитесь и не хочу, чтобы и вы погибли из-за того, что подобрались к этой тайне слишком близко. — За нас можешь не волноваться, мы неуязвимы, — ухмыльнулась Вероника. — Но, тем не менее, не думаю, что отдаленность от «Персефоны» гарантирует безопасность. Насколько нам известно, граф Бервикский и леди Холлвард-Фрейзер не имеют никакого отношения к судно, и, тем не менее… — А это кто? — поинтересовался Крис. Вероника удивленно посмотрела на него, потом на своих спутников. — Аристократы, погибшие ночью во время нападения на отель. Я думала, ты их имеешь в виду, говоря о погибших. Разве умер кто-то еще? Крис, нахмурившись, перевел взгляд с Вероники на сопровождавших ее мужчин. — Вы шутите, мисс Куиллс? Разве вы не слышали о чем говорят все эти люди? — У нас не было времени на расспросы, — ответил за девушку Александр, почувствовав, как сжалось его нутро в недобром предчувствии. — Ночью умер кто-то из жителей деревни? — Мистер Райс, — тихо ответил один из приятелей Криса. Он был бледен и не сводил взор с причала. — На рассвете наши родители заметили как «Персефона» всплыла на поверхность и вышли на берег. Там они и нашли мистера Райса. Он захлебнулся. — Что? — воскликнул Оливер. — Чарльз Райс, которого мы знаем? — Других Райсов у нас нет, разве что его сын, работающий в отеле официантом, — ответил Крис. — Мой отец отправил людей на его поиски, как только понял, что Райс не дышит. Он все утро провел в доме Райсов, улаживая вопросы погребения и разговаривая с соседями, пришедшими высказать соболезнования. Мы сами только что оттуда. — Господь всемогущий! — пробормотал профессор. — Это становится похожим на кошмарный сон. Только этого нам и не хватало. Чарльз Райс… — Шарль Эдуард Делорме, — тихо напомнила ему Вероника, в то время как Граланд позвал своего сына и ребята ушли. — Рулевой вернулся на свой пост. Тратить слова на согласование дальнейших действий не пришлось. Все трое, не сговариваясь, развернулись и спешно двинулись в сторону хижины, в которой побывали накануне вечером. Там царила печаль. Мистер Райс, по всей видимости, был уважаемым членом местного общества: его жилище превратилось в такое же оживленное место, как и побережье Миссисипи. Будучи ошарашены видом буксируемой «Персефоны», англичане даже не заметили скопления людей в той части деревни, где располагался дом Райсов. Соседи один за другим выражали соболезнования раздавленному горем Томасу Райсу. Заметив появление Александра, молодой человек пробился к нему через толпу, но, подойдя поближе, не вымолвил ни слова. Вероника протянула ему руки, выражая поддержку, профессор ободряюще похлопал парня по плечу. — Мы только что узнали о том, что произошло с вашим отцом, Томас. Вы даже не представляете, как обескуражила нас эта новость. — Что с ним случилось? — произнесла Вероника. — Говорят, он утонул, но… Вместо ответа Томас молча покачал головой и жестом пригласил последовать за ним. От удивления, журналисты даже не сразу среагировали, но, в конце концов, вошли в хижину под любопытными взглядами всех присутствующих. Войдя внутрь, они с облегчением увидели, что тела Чарльза Райса в доме не было. По-видимому, сотрудники ритуальной конторы уже забрали его, чтобы подготовить к похоронам буквально несколько минут назад — в помещении повсюду были разложены погребальные венки. — Томас, — обратился профессор к закрывающему входную дверь молодому человеку, — я понимаю, что ты сейчас в шоке от происходящего, но, поверь, мы тоже. Если бы мы знали, что по нашей вине может случиться нечто подобное… что из-за того, что мы разворошили всю эту историю с «Персефоной»… — Не стоит беспокоиться из-за этого, — хриплым голосом ответил Томас. — Я позвал вас не для того, чтобы обвинить в смерти отца. Я знаю, что вы тут ни при чем. — Если бы мы могли быть столь же уверены в этом, как и ты, — тихо добавил Оливер. Медленно, словно постаревший на тридцать лет, Томас подошел к креслу, на котором еще вчера сидел его отец и рассказывал историю капитана Вестерлея и Мюриэль Ванделёр. Плетеная корзина все еще стояла на столике, правда, гороха в ней уже не было. Томас хранил молчание, пока Александр не подошел и не сел напротив него. — Один из приятелей Кристиана Гарланда рассказал, что вашего отца нашли на берегу Миссисипи, — почти шепотом заговорил профессор, — и что лежал он лицом в грязь… — Значит, он утонул в реке, — пробормотала Вероника, глядя на Оливера. — Он выжил после кораблекрушения, выиграв у судьбы почти полвека жизни… но, в конечном счете, его поглотила та же вода, что и бриг. — Это был прискорбный несчастный случай, — согласился Александр. — Полагаю, что вновь увидеть «Персефону», наблюдать за тем, как она, словно призрак всплывает на поверхность, настолько ошеломило его, что он слишком близко подобрался к воде. Подобная картина оказалась слишком сильным испытанием для вашего отца. Скорее всего, он потерял сознание и упал лицом вниз, а рядом не было никого, кто мог бы ему помочь.