У него вновь возникло ощущение, что она думает не совсем то, что сказала, но дальше давить на нее нельзя. Не хочет рассказывать, значит, не хочет. Или ему просто померещилось нечто большее. Он перемудрил. Возможно, она совершенно равнодушна к тому, что он встретил другую. Машина въехала на мост. С левой стороны стал виден небоскреб «Дагенс Нюхетер». Они поехали дальше молча. Торкель снова развернул газету и прочел статью Вебера более внимательно. Он общался с убийцей. Возможно, встречался, но не позвонил. Торкель хорошо знал, как функционируют СМИ и насколько им важно продавать номера в розницу и привлекать пользователей Интернета, но думал, что Вебер все-таки принадлежит к старой школе. Что у них имеются отношения, которые кое-что значат, и исходил из взаимного уважения к работе друг друга. Очевидно, дело обстоит иначе, это глупо, но тут ничего не поделаешь. Торкель чувствовал себя преданным. 52 Стены в небольшом стильном конференц-зале газеты «Экспрессен» были заполнены фрагментами разных исторических статей с самыми эксклюзивными новостями. Очевидно, предполагалось, что традиции и долгая история газеты должны производить впечатление. В данный момент они на посетителей совсем не действовали. Торкель с Урсулой сидели на двух дорогих стульях и через блестящий темный дубовый стол смотрели на Леннарта Чельмана и несколько бледного Акселя Вебера. Чрезвычайно возмущенный Торкель пытался игнорировать главного редактора, его взгляды и слова были полностью обращены к Веберу – человеку, на которого он привык полагаться. – Неужели ты на полном серьезе говоришь, что, получив письмо, даже не подумал связаться с нами? – почти кричал он. – У нас в Швеции существует положение о защите источника, и я не имею права рассказывать о наводках, которые мы получаем, – защищался Вебер, правда, с несколько пристыженным видом. – Это одна из основ свободы печати, – добавил главный редактор с легкой надменностью, которую Торкель ощущал в воздухе все это время. – Необходимость любой ценой отстаивать свободу печати заложена у «Экспрессен» в крови. Торкель лишь покачал головой. – Речь идет о серийном убийце, – вступила в дискуссию Урсула, – о серийном убийце, которому вы предоставили шесть страниц для высказываний, – со злостью сказала она. – В нашей газете возможность высказываться предоставляется разным голосам, это часть нашей журналистской задачи. – Вебер сидел молча и, казалось, надеялся, что главный редактор продолжит обороняться, и тот действительно продолжил. – Кроме того, мы посчитали, что в интересах общественности познакомиться с его мотивом и ходом мысли. – Мы считаем, что в интересах общественности, чтобы мы его поймали, – парировала Урсула. – Тогда я предлагаю вам делать свою работу и предоставить нам возможность заниматься нашей, – коротко ответил Чельман. – Это было бы проще, если бы люди пользовались здравым смыслом и сообщали нам, когда с ними связываются убийцы, – сказал Торкель, по-прежнему устремив грозный взгляд на Вебера. – Я не имею права. – Ерунда! – Торкель сильно ударил ладонью по столу. – Если бы ты хотел, способ бы нашелся. Ты предпочел не сообщать. – Да, и поступил правильно, – вмешался Чельман. – Это уникальное интервью, показывающее, как убийца мыслит, что им движет. – Это не интервью, это некий чертов манифест, – возразил Торкель, по-прежнему на взводе. – Называйте это как угодно, но мы считаем, что это очень интересно нашим читателям, – снова сказал главный редактор. Он совершенно очевидно твердо выбрал для себя линию защиты. Торкель на мгновение оторвал сердитый взгляд от Вебера. – Неужели вы на полном серьезе думаете, что я поверю, будто вы делаете это ради читателей? Вы делаете это, чтобы продавать газеты. Любой долбаной ценой. Хотя бы признайте это вместо того, чтобы нести массу ерунды! В комнате наступила тишина, щеки главного редактора покраснели. На секунду Торкель подумал, что тот встанет и вышвырнет его. Урсула смотрела на него с каким-то удивленным восхищением. Торкель нечасто так повышал голос. Удар ладонью по столу. Случалось ли такое когда-нибудь раньше? Под конец Чельман поднялся и подошел к стоявшему у стены застекленному узкому шкафчику с золотыми статуэтками и кубками. На шкафчике стояла маленькая коричневая картонная коробка. – Иногда мы оказываемся по разные стороны. Но сейчас мы готовы помочь вам чем можем, – проговорил он, казалось, решив искать мира, хотя спокойствие явно давалось ему с трудом. – Каким же образом вы собираетесь нам помогать? – спросил Торкель, тоже немного спокойнее. Продолжение конфронтации ни к чему хорошему бы не привело. Главный редактор не ответил, а снял коробку со шкафчика, развернулся и подвинул ее к Торкелю. – Вот так, – коротко сказал он. Крышки у коробки не было. Торкель увидел, что она содержит уплотненный конверт, несколько сложенных бумаг и мобильный телефон, дополненный лежащей рядом упаковкой. – Что это? – с любопытством спросил он. – Все, что мы получили от Катона, – ответил Вебер. – Нам подумалось, что вам захочется это взять, – снова усаживаясь, сказал главный редактор. – Мы хотим помочь. Торкель промолчал и осторожно придвинул коробку поближе. Урсула встала, чтобы лучше видеть. – Интервью происходило по этому телефону? – спросила она. – Именно, – ответил Вебер. – Он сначала слал эсэмэс. Все сообщения сохранены. Урсула взяла черную сумку, открыла ее и достала резиновые перчатки и пачку пакетов для улик. Надев перчатки, она подняла телефон и положила его в пакет. – Все пришло в этом конверте на почту, вчера во второй половине дня, – продолжил рассказывать Вебер. – Как вы видите, адресовано мне. Отправитель Катон. – Он, казалось, искренне хотел помочь. – По почте или с посыльным? – поинтересовался Торкель. – С посыльным. – От какой фирмы? – Этого я не знаю. – Я узнаю на ресепшне, известно ли им, и сообщу, – предложил Чельман. – Продолжай, что произошло потом? – требовательно обратился он к Веберу. – Я прочел письмо, но все время был в перчатках, так что надеюсь, не испортил отпечатки пальцев, если там таковые имелись. Торкель сурово посмотрел на Вебера. – Довольно толково с твоей стороны. – Я, по крайней мере, старался, – раздраженно ответил Вебер. – Он поддерживал контакт через эсэмэс. Начал с того, что послал меня к Королевской библиотеке, потом немного погонял меня по кругу. Думаю, хотел проверить, что я один. – Что-нибудь еще? – продолжил Торкель. Нейтрально, кратко и сурово. Он хотел дать понять Веберу, что события последних суток разрушили то, что они выстраивали годами. Прежде чем ответить, Вебер покосился на главного редактора. – Он мне кое-что показал, – произнес он под конец. Торкель среагировал на его тон. Урсула тоже. – Что он тебе показал? – спросила она с нажимом в голосе. Вебер засомневался. У них возникло ощущение, что ему хочется сказать, но что-то мешает. Еще один взгляд в сторону главного редактора лишь подтвердил это ощущение. Вебер громко вздохнул. – Вы все равно найдете это в телефоне. – Что мы найдем в телефоне? – донеслось от Торкеля. – Он привел меня к телу на Руслагсгатан. Это я позвонил и сообщил о нем. Торкель побледнел. Этого он никак не ожидал. – Как ты туда пробрался? – Через окно. Но он его подготовил. Заложил щель маленькой бумажкой. Она тоже лежит в коробке. Торкель наклонился вперед, теперь уже скорее усталый, чем злой. Глупостям явно не будет конца. – Тебе придется приехать к нам и написать подробный отчет обо всем. Сегодня. Это уже серьезно. – Я понимаю, – кивнув, сказал Вебер. Урсула упаковала содержимое коробки в пакеты для доказательств и положила их к себе в сумку. – Можешь ли ты сказать об убийце что-нибудь еще? – обратилась она к Веберу, хоть и с некоторой безнадежностью во взгляде. – Что-нибудь. Что угодно? – Все есть в газете, – вмешался главный редактор. – Мы отбраковали очень мало материала. Урсула не сдавалась.