– Нет, тут, – ответила Ванья и передвинула к нему новый, пустой лист. – И вы вернулись из Херьедалена сегодня? – поинтересовался Торкель, пока Саурунас писал. Саурунас кивнул и подвинул к Ванье оба листа. Торкель взял лист с контактными данными и, утвердительно кивнув Ванье, встал и покинул комнату. – Вы там с кем-нибудь встречались? – продолжила Ванья. – К вам приезжали гости? – Домик расположен очень уединенно. Электричества нет, вода в колодце, дровяная плита. Ничего нет. Я поехал туда, чтобы побыть в покое, порыбачить и обдумать разные вещи. – Над чем ему требовалось подумать? – спросил Себастиан, который стоял в соседней комнате и изучал допрос через окно с двусторонним стеклом, не дающим возможности обвиняемому видеть то, что происходит в соседней комнате. При необходимости он мог вставлять краткие комментарии напрямую Ванье, через наушник-ракушку у нее в правом ухе. Как сейчас. – О чем вы думали? – поинтересовалась Ванья, и услышать, что ей суфлируют, было невозможно. – Мне только что пришлось покинуть КТИ, возможно, вы знаете? – Саурунас опять посмотрел на нее вопросительно, и Ванья кивнула. – Что мне теперь делать? Искать новую работу, пытаться вернуться обратно, заняться чем-то другим. Мысли такого рода. – Как вы туда добирались? На автофургоне? – На каком автофургоне? – У вас нет доступа к автофургону? – Нет, я поехал на своей машине. «Вольво». – У нас есть сведения, что вы иногда ездите на автофургоне, – непринужденным тоном солгала Ванья, делая вид, будто ищет в своих бумагах именно эти сведения, чтобы ее слова производили более достоверное впечатление. Если у Саурунаса действительно имелся доступ к автофургону, это был прекрасный случай сознаться, чтобы потом не смогли доказать, что он лгал при первом разговоре. Подтверждать уже известное полиции и отрицать все остальное – лучший способ поведения на допросе. Если Кристиан Саурунас это Свен Катон, то он наверняка достаточно умен, чтобы это понимать. Однако выразительное покачивание головой показало ей, что мужчина по другую сторону стола не намерен клевать на ее маленькую ложь. – Нет. – Точно? – Я думаю, что мой клиент все-таки знает, ездит он иногда на автофургоне или нет, – почти с робостью вмешался в разговор Бильгрен. – Может быть, оставим это и пойдем дальше? Ванья кивнула. Она попробовала, но не получилось. Себастиан у нее в ухе молчал. Поэтому она продолжила по плану. – Может ли кто-нибудь подтвердить, что вы действительно находились в Херьедалене? Саурунас опять отрицательно покачал головой и глубоко вздохнул, сообразив, как это прозвучит. – Место очень уединенное. Приходится оставлять машину и почти десять километров идти через дикие места. Ванья молча сделала запись. Как удачно. Он проводит месяц в самом уединенном месте мира в то самое время, когда совершаются четыре убийства. – У меня было с собой все, что требовалось на эти недели, – продолжил Саурунас, словно предвидя, каким будет следующий вопрос Ваньи. – Ну и, конечно, я надеялся наловить рыбы. – Он попробовал слегка улыбнуться, но Ванья на улыбку не ответила. Дверь в минималистично обставленную комнату приоткрылась, и в нее просунулась голова Торкеля. Ванья обернулась, и маленький кивок в сторону коридора показал ей, что Торкелю нужно с ней поговорить. – Мы ненадолго прервемся, – сказала она, наклонилась вперед, выключила магнитофон, встала и покинула сидевших за столом мужчин. Себастиан вышел из своей комнаты и присоединился в коридоре к Торкелю и Ванье. – Муж сестры подтверждает, что Саурунас приехал и взял ключи от домика шестого июня и что у него была полная машина вещей, – сообщил им Торкель, пока они шли в сторону офиса. – Что он сказал об автофургоне? – По его сведениям, Саурунас доступа ни к какому автофургону не имел. Ванья глубоко вздохнула. По всему телу быстро распространилась усталость. Концентрация, адреналин, охота. Это заставляло ее работать на полную мощность, отбрасывать ради работы все остальное, и физическую усталость, и психологическое истощение. Теперь они опять дали о себе знать. Неужели придется отступить и начинать сначала? Что у них тогда остается? По сути дела, ничего. Тогда им придется расширить поиск тех, у кого училась Оливия Йонсон. Искать не только среди научных руководителей, но и среди всех, кто преподавал ей в КТИ какой-нибудь предмет. Или еще хуже, может, как опасался Билли, оказаться, что она училась у этого человека давно и он просто следил за ней на протяжении нескольких лет. Задача почти безнадежная. Ни технических доказательств, ни ДНК или отпечатков пальцев. Остается надеяться, что Урсула и команда криминалистов нашли что-нибудь у Саурунаса дома, иначе… – Я позвоню Урсуле, – сказала она и достала телефон. Себастиан и Торкель двинулись дальше, к Билли. – Что-нибудь нашел? – спросил Торкель, когда они подошли к нему. – У меня только мобильный телефон, компьютер везут из квартиры. – А в нем что-нибудь есть? Билли вывел на экран документ и слегка наклонился к компьютеру. – Последний раз он звонил утром шестого июня. – Кому? – В Сольну, некоему… Давиду Лагергрену. – Мужу сестры. После этого звонков не было? – Нет. – А он мог их стереть? – вставил Себастиан. – Конечно, мог, но я проверил, как он подсоединялся к вышкам, и он двигался в направлении Херьедален, а потом исчез. – Значит, это не он звонил Веберу из автофургона? – Во всяком случае, точно не с этого телефона. Торкель выругался про себя. – И у него есть снимки, сделанные после шестого. Несколько штук. Билли взял мышку и открыл новый документ. На экране появились ряды фотографий. Билли слегка повернул компьютер к Торкелю, который наклонился поближе. Фотография маленького уединенно расположенного домика, какой-то завтрак на столе перед окном с видом на заснеженные горные склоны. Но большинство снимков, похоже, сделано на реке или около нее, с бескрайними торфяниками, простирающимися до возвышающихся на заднем плане величественных гор. Много снимков рыбы: плещущейся возле берега или лежащей на пне. Большинство рыб довольно крупные, пятнистые, желтовато-зеленые снизу. Торкель подумал, что это какая-то разновидность кумжи. Другая, часто встречающаяся на снимках, рыба была поменьше, с большим плавником на спине. Как она называется, Торкель не имел представления. Лагерный костер. Дымящаяся чашка кофе. Только что снятая с вертела рыба в фольге. Торкель поймал себя на ощущении тоски в сочетании с легкой завистью к Саурунасу. Ему тоже хотелось стоять в воде по бедра и ловить рыбу посреди тихой дикой природы. Во взрослом состоянии он ни разу не рыбачил, но это неважно. Главным было ощущение, которое транслировали снимки. Спокойствие. Возможность размышлять. Наедине с природой и своими мыслями. – Вот эта… – продолжил Билли и увеличил одну из фотографий так, что она покрыла весь экран. – Она снята, когда наш преступник, как мы знаем, обедал с Петковичем в Ульрисехамне. Он указал на дату и время в правом нижнем углу фотографии. Увидев фотографию, Торкель почувствовал, как настроение у него ухудшилось. Снимок был одним из немногих «селфи». Саурунас, в ветровке, с шапкой на голове и с немного более редкой бородой. Улыбается в камеру, позади него вода, а в нескольких сотнях метров, на противоположной стороне, виднеются идущие через торфяник два лося. – А он мог подделать дату и время? – попытался Торкель, почти не сомневаясь, что хватается за соломинку. – Едва ли, – прозвучал ожидаемый ответ. Как будто для ухудшения настроения одного этого было мало, к ним направлялась Ванья, и с первого взгляда на нее Торкель понял, что Урсула не дала ей ничего, что бы подтверждало подозрения в отношении Саурунаса. – В квартире нет ничего, связывающего его с жертвами или указывающего на то, что он может быть Катоном, – подойдя, подтвердила Ванья. Ненадолго воцарилась тишина. Все думали об одном и том же, но общую мысль озвучил Билли. – Значит, мы его отпускаем? Торкель лишь кивнул – никаких других вариантов не оставалось. Конечно, они могут задержать его на 72 часа, но Бильгрен, вполне справедливо, поставит обоснование под сомнение, и никакой прокурор не даст санкцию на задержание. Основания не просто зыбкие, они вообще отсутствуют. – Дайте мне поговорить с ним несколько минут, – нарушил молчание Себастиан и, прежде чем кто-либо успел среагировать, быстрым, решительным шагом направился обратно в допросную. – Себастиан Бергман, здравствуйте, – произнес Себастиан, закрыв за собой дверь и подойдя к столу.