Что он будет вожделеть ее и ухаживать за ней целую вечность? Что он будет раз за разом терпеть отказы и возвращаться? Она ведь ясно дала ему понять, что они никогда не станут парой. Что он не может дать ей того, что она хочет. Никто не может. Естественно, он направился к кому-то другому. К Лисе-Лотте. Остается винить только саму себя. Она, по сути дела, подарила его ей. Она вернулась в гостиную, где телевизор работал без звука. Старые серии «Как я встретил вашу маму» – американского комедийного сериала, который, похоже, нон-стоп показывали по всем каналам, но из которого она ни разу целиком не посмотрела ни одной серии. Она поставила бокал с вином на столик, рядом с планшетом. Села на диван, переключила канал и вместо комедии попала на что-то похожее на документальный фильм. Оставив его, она отпила глоток вина и со вздохом взялась за планшет. Технический отчет с долгосрочной парковки Арланды подтвердил то, что она уже и так знала. Взрывное устройство, установленное в передней части автофургона. Первый взрыв воспламенил газовый баллон и бензин, увеличив разрушительную силу. В отчете имелся целый ряд химических формул, и даже если она расшифрует их как соляную кислоту, перекись водорода и ацетон, остальные члены команды поймут не намного больше. Нужно упростить. Говорить только о том, что им понадобится, не больше. Конструкция проста: большой сосуд с веществами, которые сами по себе не являются взрывчатыми. Над ним еще один сосуд, с другой жидкостью и «пробкой» между ними, которая препятствует вытеканию жидкости. Жидкость верхнего сосуда за определенное время разъедает «пробку». Когда та исчезает, вещества смешиваются, возникает химический синтез, и безопасные сами по себе жидкости превращаются в бомбу. Криминалисты полагали, что пробка в данном случае была из алюминия и что вещество из верхнего сосуда должно было разъедать ее примерно по четыре сантиметра в час. Между тем, как мужчина, которого они видели на записях с камер наблюдения, покинул фургон, и взрывом прошло примерно тридцать минут, что могло означать использование алюминиевой пробки толщиной в два сантиметра. Возможно, им стоит сказать, что смесь обладала большим сходством с перекисью ацетона, но что преступник каким-то образом сумел ее стабилизировать и сделать существенно менее восприимчивой к толчкам, что указывает на то – и это, наверное, будет ее главным вкладом на завтрашнем совещании – что мужчина, которого они ищут, разбирается в химии. Причем очень хорошо. Урсула отложила планшет в сторону и отпила глоток вина. Что дальше? Даже не прикасаясь к пульту, она знала, что в такое время по телевизору не будет ничего, что смогло бы ее заинтересовать. Попробовать позвонить Бэлле? Они давно не разговаривали. Насколько давно, она толком не помнила, но по крайней мере уже несколько недель, в последний раз она звонила дочери еще до отъезда в Ульрисехамн – возможно, пора позвонить опять. Сразу после ранения, когда она лишилась глаза, Бэлла приехала из Уппсалы, была с ней, проявляла участие, беспокойство, заботу. Потом, когда опасность для жизни Урсулы миновала и стало ясно, что она поправится с новым, искусственным глазом, их отношения опять вернулись к обычному состоянию. Большие перерывы между звонками, инициативу всегда брала на себя Урсула. Как и сейчас. Бэлла ответила с третьего гудка. На заднем плане музыка, но никаких громких голосов, показывающих, что она где-то в компании. Урсула, на всякий случай, спросила, не помешала ли она, но услышала в ответ: «Ничего страшного». Затем разговор развивался как обычно. Урсула спросила, как у нее дела, и Бэлла ответила. Урсула поинтересовалась, как идет изучение юриспруденции, и Бэлла в нескольких словах рассказала. Урсула рассказала, чем занималась с их прошлого разговора, и Бэлла выслушала, не задав никаких вопросов. Все по сложившейся традиции. Как только Урсула замолкала, наступала тишина, словно Бэлле не хотелось ничего узнать или рассказать. Почти до самого конца, пока Урсула не спросила, не собирается ли Бэлла приехать в течение лета домой. – Я была в Стокгольме в прошлые выходные. Урсула не смогла сдержать удивления и, когда после краткого размышления сообразила, что сама была дома в прошлые выходные, – некоторого разочарования. – Что ты здесь делала? – У подруги в субботу был день рождения. – Почему же ты мне не позвонила? – В голосе по-прежнему присутствовали нотки разочарования, которых Бэлла, похоже, не заметила. – У меня было много дел. – Значит, с отцом ты тоже не встречалась? Краткое молчание, означавшее для Урсулы, что Бэлла обдумывает, солгать или нет. – Совсем недолго… – Правда. Уже что-то. – Когда? – В воскресенье. Мы завтракали. Спрашивать Урсуле не требовалось. Под «мы» она имела в виду Микке, саму себя и Аманду, новую подругу отца. Больше говорить было особенно не о чем, ни о приезде в Стокгольм, ни о чем-либо другом. Поэтому они закончили разговор. Урсула взяла бокал и опустилась обратно на диван. Бэлла – папина дочка. Всегда была ею. Винить опять-таки оставалось только саму себя. Все детство дочери она держалась на некоторой дистанции, временами даже переезжала, оставляя их вдвоем. Да, она активно подталкивала Бэллу к отцу, поэтому приоритеты дочери не стали для нее сюрпризом. Но они подчеркивали одиночество Урсулы. В вечер, когда она и так чувствовала себя одинокой. Мысли опять вернулись к Торкелю и копии Мег Райан, с которой он спит. Урсула вытеснила их. Зачем мучить себя больше, чем надо? Она опустошила бокал, встала и немного нетвердой походкой пошла за другими напитками. 69 Торкель позвонил через час после того, как статью выложили в Интернет. У него состоялся телефонный разговор с рассерженной Розмари Фредрикссон, которую явно здорово возмутил крупный заголовок: «Полиция расправляется с Убийцей-застекольщиком» и заголовок поменьше: «Себастиан Бергман: Он просто идиот». Себастиан пытался защищаться тем, что заголовки давал не он, но Торкель в ответ прочел выдержки из краткого содержания под заголовками, выбрав несколько наиболее агрессивных цитат, граничащих с оскорблениями. Себастиан попытался отшутиться. Возмущение шефа, наверное, ничто по сравнению с тем, как возмутился убийца. Они хотели его встряхнуть. Вывести из равновесия. Таков был план. Следовательно, кое-что требовалось. Аргумент на Торкеля не подействовал. Они ведь договаривались, что Себастиан будет сдерживаться, проявит дисциплину и предстанет достойным противником, а не разойдется на полную. Себастиан возразил, что, с одной стороны, Торкелю следовало бы уже знать, что Себастиан не умеет сдерживаться, а с другой – теперь уже поздно что-либо предпринимать. Все опубликовано, но он пообещал, если у Торкеля возникнут проблемы, взять ответственность на себя. – Вот и хорошо, – согласился Торкель. – Поскольку Розмари хочет видеть нас обоих для объяснений, как только придет завтра утром на работу. После разговора Себастиан отправился в одно из кафе на Стургатан и купил салат с тунцом. Особого голода он не ощущал, но чувствовал, что нужно глотнуть свежего воздуха и что-нибудь съесть. Когда он вернулся домой, перед парадным кто-то стоял и ждал. Анна Эрикссон. На секунду он подумал, что надо попробовать улизнуть, но она уже увидела его, когда он появился из-за угла. Он заставил себя спокойно направиться к ней, хотя внутри у него все клокотало. Приблизившись, он заметил, что она выглядит совершенно уничтоженной. Явно что-то произошло. – Что ты здесь делаешь? – спросил он, напрягаясь, чтобы звучать дружелюбно. – От меня ушел Вальдемар, – проговорила она, глядя на него мрачным, укоризненным взглядом. – Это твоя вина, – добавила она, не сумев сдержать злобного сопения. Себастиан удрученно посмотрел на нее. Виноват всегда кто-то другой. – Каким же образом это моя вина? – спросил он, даже не пытаясь звучать дружелюбно. – Если бы ты не появился, этого никогда бы не произошло. – Если бы ты не лгала Ванье всю жизнь, этого, вероятно, тоже не произошло бы, – резко сказал он. – Я делала это ради нее. Ты же знаешь, – ответила Анна и устало посмотрела на него. Она изо всех сил старалась сдержать слезы. «Она, должно быть, вконец измучилась, – подумал Себастиан. – Постоянно защищать позицию, невзирая на то, что наверняка давно поняла, что ее удержать невозможно». Что-то в этом придавало ей человечности, и Себастиан впервые почувствовал, что, пожалуй, сможет достучаться до нее. – Я никогда не хотел отбирать ее у тебя, – осторожно проговорил он. – Мне хотелось только иметь возможность общаться с моей дочерью. Больше ничего. Она смотрела на него, словно утратив дар речи, потом почти с отчаянием покачала головой. – Желаю удачи. Вальдемар думает, что уходом от меня сможет вернуть ее. Ради нее он готов на все. Себастиан почувствовал, как у него внутри начало внезапно холодеть. – Он так сказал? – спросил он. – Он бросил меня, чтобы вернуть ее. Понимаешь? Ты будешь общаться с ней так же мало, как и я. У нее по щеке покатилась одинокая слеза, и Анна с раздражением смахнула ее рукавом куртки. Себастиан молча наблюдал за ней. Стоявшая перед ним женщина перестала быть противником. Она уже все потеряла. Теперь главное – не последовать тем же путем. Он пригласил ее подняться в квартиру. Они не могли продолжать стоять на улице. Становилось холодно, и кроме того, ему хотелось узнать больше. Каков план Вальдемара? В каком состоянии его отношения с Ваньей? Они вошли, Анна сняла куртку и сразу огляделась. – Я не знала, что ты живешь на такую широкую ногу. – Да, для родителей общей дочери мы знаем друг друга не особенно хорошо, – ответил он, попытавшись улыбнуться. Анна улыбнулась в ответ. Вероятно, в основном от усталости, но тем не менее. Он проводил ее на кухню и предложил чашку чая. Она согласилась и села за кухонный стол. – Вальдемар знает обо мне? – с любопытством спросил он, ставя на плиту кастрюлю. – Я ему не рассказывала. Но, наверное, скоро узнает, это вопрос времени. Она права. Ванья расскажет. Лгать она ни за что не станет, она честная по натуре. Это качество она не унаследовала ни от кого из родителей. – Значит, он сейчас у нее? – спросил Себастиан с твердым намерением узнать как можно больше о возникшей новой ситуации. Чтобы победить Вальдемара, ему необходима полная информация, это – ключ к успеху. – Не знаю. Он сказал, что пойдет туда. – Она опустила взгляд и уставилась в стол. – Он так зол на меня. Она потянулась за стоявшим на столе рулоном бумажных полотенец, оторвала одно, быстрым движением обтерла лицо и высморкалась. Себастиану стало ее жаль. – Похоже, на нас все злы, – сказал он. – Действительно. – Возможно, у них есть основания. Возможно, мы это заслужили, – задумчиво продолжил он. Анна отрицательно покачала головой. – Я не считаю, что заслужила такое.