Что-то снова пронеслось мимо нее. Дилан быстро отдернула голову, но переносицу и щеку зажгло. Она коснулась кожи рукой и почувствовала влагу. Кровь? У нее шла кровь. – Тристан, что происходит? – закричала она, перекрикивая ветер и вой, который усилился до пугающего крещендо и чередовался с шипением и криками. Из-за образовавшегося в груди льда стало больно дышать. Из сумрака выскользнула тень и направилась прямо к ней. Дилан не успела отступить в сторону или даже подготовиться. Но… столкновения не произошло – тень как будто прошла сквозь нее. Дилан показалось, что ее тело пронзила ледяная стрела. Отпустив руку Тристана, она схватилась за живот, ожидая нащупать рану или дыру, но никакой дыры не было. – Дилан, нет! Не отпускай меня! Она почувствовала, как он тянется к ней, и протянула свою руку, но не нащупала его пальцев. И тут ее схватили сотни рук, которые не имели плоти. Но они были достаточно сильными и потянули ее вниз. Дилан инстинктивно замахала руками, стараясь высвободиться, но ни на что не наткнулась. Что происходит? Что это? Это точно не животные и не птицы. Дилан перестала двигаться и тут же почувствовала, как эти бесплотные существа овладевают ею. Как она может сражаться с тем, к чему нельзя прикоснуться? Ее ноги подогнулись, и она опустилась не землю. – Дилан! Тристан стоял рядом с ней, но его голос звучал откуда-то издалека, его заглушали крики и ликующее рычание. Странные существа были везде. Она чувствовала их на руках, ногах, животе, даже на лице. Где бы они ни дотрагивались до нее, это место жгло, как после прикосновения ледяного металла. Они проносились сквозь ее тело, замораживая кости. В страхе Дилан отсутствовал адреналин. Ее ослаблял страх. У нее не хватало сил бороться с непобедимым. – Тристан, – прошептала она. – Помоги… Ее голос имел мощи не больше, чем писк мышонка. Она почувствовала невероятную слабость, будто кто-то лишил ее всех сил. Все ниже и ниже клонилась она к земле, а потом… Земля и камень потеряли плотность. Дилан казалось, что она может пройти сквозь них, словно это вода. – Дилан! – До нее донесся искаженный и неясный голос Тристана. – Дилан, слушай меня! Ей захотелось его успокоить. Она вдруг почувствовала себя невесомо и безмятежно, и он тоже должен успокоиться. За ее джемпер грубо ухватилась рука. Больно. Воздух вокруг наполнился злым шипением, и Дилан с этим шипением согласилась – рука должна отпустить. Но рука задергала сильнее и потащила ее наверх. Дилан показалось, что попала в игру на перетягивание каната. Только канат – она сама. Шипение усилилось, бесплотные прежде руки превратились в свирепые когти, они впивались в ее тело, как иголки, разрывали ее одежду и запутывались в волосах. Существам как будто нравилась эта игра: шипение превратилось в гоготание, в зловещий визг, проникающий прямо в сердце и замораживающий его. Вдруг держащая ее за джемпер теплая рука переместилась под колени, и Дилан почувствовала рывок. Теперь ее ноги болтались в воздухе, голова запрокинулась назад. Она поняла, что оказалась на руках у Тристана. Смущаться времени не было, хотя он крепко прижал ее к груди и прикрыл своим телом, потому что существа не сдались. Они хватали ее за лодыжки и вились вокруг Тристана, зло размахивали когтями перед его лицом. Кое-как уворачиваясь, он побежал. Хватка существ ослабла, но Дилан чувствовала, что они по-прежнему носятся вокруг них; эти твари находились достаточно близко, чтобы оставить неглубокие ссадины на ее коже, но не смогли ее выхватить у Тристана, пока он бежал к домику. Вой достиг апогея, когда Тристан стал приближаться к домику. Существа поняли, что добыча ускользает, и удвоили усилия. Тристан казался невосприимчивым к их атакам. Они царапали и тянули Дилан, сосредоточившись на ее голове и волосах. Дилан попыталась спрятать лицо, уткнувшись в плечо Тристана. Почти добрались. Ноги Тристана стучали по мощеной дорожке, оставалось несколько метров. Не отпуская ее, он каким-то образом сумел открыл дверь и вбежал внутрь. Дилан услышала оглушительный вой разочарования и злости. 8 Как только Тристан захлопнул за собой дверь, шум прекратился. Он поспешно отпустил Дилан, словно боялся ее близости. Оставив ее одну, он быстро подошел к окну, выглядывая что-то в темноте. Как ни странно, Дилан сумела рассмотреть обстановку. В домике почти не было мебели. У дальней стены стояла скамья, и Дилан поплелась к ней. Она тяжело опустилась на необработанную древесину и уронила голову на руки; между пальцами просочились тихие всхлипывания, ее трясло. Тристан оглянулся на нее с непроницаемым выражением лица, но от окна не отошел. Немного справившись с собой, Дилан рассмотрела руки. Даже в темноте она видела царапины, и маленькие, и огромные. Ее кожу щипало, жгло. Но боль была терпимой. В домике был камин, и Тристан, наконец оторвавшись от окна, подошел к нему. Дилан не заметила дров и не слышала чирканья спичкой, но скоро в камине разгорелся огонь. Тени, заплясавшие по стенам, создавали жутковатую атмосферу. Дилан не стала задавать вопросов про внезапное появление огня. В ее голове роилось слишком много других – невероятных важных – мыслей. Эти мысли, не дающие ей покоя, пытались вырваться наружу, но Тристан вернулся к окну и стоял там как статуя, явно не расположенный к разговорам. Дилан свернулась калачиком на скамье, ее снова затрясло. Снаружи не доносилось ни звука. Те, кто напал на нее, как будто отступили. Наконец Дилан подняла голову. – Тристан. Он не оглянулся. Казалось, к чему-то готовился. – Тристан, посмотри на меня. – Дилан подождала, и он наконец медленно и нехотя повернулся. – Что это было? Она старалась говорить спокойно, но голос еще был хриплым от слез. Зеленые глаза замерцали, потому что в них все еще стояли слезинки, но она не отвела взгляда. Дилан хотела, чтобы он сказал правду. Он знал об этих существах. Он пробормотал: «Они здесь» и знал, что случится, когда она отпустит его руку. Откуда? Что еще он от нее скрывал? Тристан вздохнул. Этого разговора было не избежать, хотя он как можно дольше его откладывал. Что произошло, то произошло. Дилан видела и почувствовала их. Это точно не волки. Ничего не оставалось, кроме как быть с ней честным. Но он не знал, с чего начать, как объяснить, чтобы причинить ей как можно меньше боли, но чтобы она поняла… Он нехотя пересек комнату и сел рядом с ней. Но не посмотрел на нее, а уставился на свои переплетенные пальцы, словно они могут подсказать ответ. Обычно, когда раскрытие правды становилось неизбежной необходимостью, он просто все выпаливал. Он убеждал себя, что короткое резкое потрясение лучше мучительного растягивания. Но в реальности ему было просто плевать. Пусть они плакали, рыдали, умоляли или пытались торговаться, пути назад не было. Он отключался и ждал, когда они примут неизбежное, а потом, уже вдвоем, во взаимном согласии, они могли двигаться дальше. Но в этот раз… в этот раз он этого не хотел. Сидя достаточно близко, чтобы почувствовать на лице ее дыхание, он повернул голову и заглянул в зеленые глаза, этот яркий цвет рождал мысли о лесах. Тристан почувствовал, как на душе заскребли кошки. Он не хотел сделать ей больно. Такого еще никогда не было, но он чувствовал желание защитить ее. – Дилан, я был не совсем честен с тобой, – начал он. Он заметил, как ее зрачки слегка расширились, но больше никакой реакции. Он понял, что она уже это знала. Просто не понимала, в чем хитрость. – Меня не было в поезде. Он замолк, предвкушая ее реакцию. Ожидал, что она перебьет его потоком вопросов, требований и обвинений, но она сидела неподвижная, как камень. В ее глазах плескался страх и неуверенность; она боялась того, что он может сказать, но все равно хотела услышать. – Я… – Голос Тристана задрожал и умолк. Как сказать? – Я тебя ждал. Ее брови озадаченно сошлись на переносице, но она не заговорила, и он был этому рад. Было легче подобрать слова, не слыша ее голос. Но он отказался от такой медвежьей услуги, как не смотреть ей в глаза. – Ты не была единственной, кто не пострадал при аварии. – Его голос понизился до шепота, будто таким образом он мог смягчить удар. – Ты единственная, кто пострадал. Сказанное точно повисло в мозгу Дилан, отказываясь приобрести значение. Она оторвала от него взгляд и уставилась на сломанную плитку на полу, пытаясь понять смысл. Тристан неловко заерзал рядом с ней, ожидая реакции. Прошла целая минута, потом еще одна. Дилан не двигалась. Только благодаря дрожанию губ она отличалась от статуи. – Извини, Дилан, – добавил он, но не в качестве запоздалой мысли, а искренне. Он не понимал, почему, но ему неприятно было причинять ей боль, и он хотел забрать свои слова назад. Но то, что сделано, не воротишь. Он не обладал полномочиями все изменить, а если б и обладал, это было бы неправильно. Он не вправе играть в бога. Тристан увидел, как она дважды моргнула, как пришло осознание. Значит, в любую секунду начнется поток эмоций. Он едва осмеливался дышать. Боялся ее слез. Дилан его удивила. – Я умерла? – наконец спросила она. Он кивнул, просто был не в состоянии говорить. Ожидая наплыва страданий, протянул ей руки. Но она оставалась странно спокойной. Кивнула и вздохнула, затем улыбнулась сама себе. – Мне кажется, я уже откуда-то это знала. Нет, это не совсем верно, подумала Дилан. Не знала… но где-то глубоко внутри ее подсознание вело подсчет всему, что неправильно, всему, что не сходилось. Она не могла объяснить, почему не испугалась, наконец услышав правду. Но испытала облегчение. Потом она подумала о том, что больше никогда не увидит маму и Кэти, никогда не встретится с папой, не насладится отношениями, которые у них могли бы сложиться, никогда не построит карьеру, не выйдет замуж, не родит детей… Печаль дала о себе знать, но чувство внутреннего покоя затмило грустные мысли. Если это правда, а она чувствовала, что это правда, тогда эту правду никак не изменить. Она все еще была здесь, была самой собой, и за это нужно быть благодарной. – Где я? – тихо спросила она. – В пустоши, – ответил Тристан. Она посмотрела на него, ожидая большего. – Это место между мирами, и ты должна его пересечь. Все пересекают. Ну как сказать… свою личную пустошь. В этом месте узнаёшь, что умер, и смиряешься с этим. – А эти существа? – Дилан показала на окно. – Что они такое? Воя не было слышно, но Дилан была уверена, что существа не ушли. Они просто ждали своего часа и возможности атаковать. – Демоны… думаю, их так можно назвать. Стервятники, призраки. Они пытаются завладеть душами во время перехода. Чем ближе мы к другой стороне, тем злее станут атаки, потому что их отчаяние растет. – Что они делают? – Ее голос звучал не громче шепота. Тристан пожал плечами, не желая отвечать. – Расскажи мне, – потребовала она. Было важно знать, быть наготове. Она больше не хотела оставаться в неведении. Он вздохнул. – Если они тебя поймают, чего не случится, то затащат вниз. Я больше никогда не видел тех, кого они поймали. – А как только оказываешься внизу?.. – Дилан вопросительно выгнула бровь. – Я точно не знаю, – тихо ответил Тристан. Она недовольно скривилась, но почувствовала, что он говорит правду. – Если они победят, – продолжил Тристан, – ты станешь одной из них. Злой, голодной, безумной. Монстром дыма. Дилан уставилась в никуда. Ее пугала мысль, что она может стать такой же. Кричащей, отчаявшейся… они были отвратительными существами. – Мы здесь в безопасности? – Да. – Тристан ответил быстро, будто хотел заверить ее в меру своих сил. – Эти дома – убежища. Они не могут войти. Она приняла это спокойно, но Тристан знал, что вопросы еще будут, что ей понадобится истина. И он откроет ее, в чем только сможет. Она имеет право хотя бы на это. – А ты? Больше она ничего не сказала, но вопрос подразумевал тысячу вопросов. Кто он? Какую жизнь вел? Какое у него место в этом мире? Тристану было запрещено отвечать на большинство таких вопросов, и, по правде говоря, он не знал всех ответов, но кое-что мог ей рассказать, то, что она имеет право знать.