Я, допивая свой чай, вдруг подумал, в какую ещё старину? Ведь не до Революции же они родились? Сколько им лет? Трудно сказать. Шестьдесят? Семьдесят? Это ведь не старина. После Великой Отечественной. Да, имена и правда странные. И тут мой взгляд упал на оставшуюся на столе алюминиевую кружку. Тетя Мариша к ней так и не притронулась. Пар из чашки уже не шел… — Так что вы от нас-то хотите? — продолжила расспрос Кэт. — От тебя деточка — ничего, а вот от твоего жениха кое-что хотим… И Гореслав чай не пил. Ему ведь с самого начала не налили. Почему, спрашивается? И зачем он вообще сел у двери? Что за меры предосторожности такие? Если и вправду болеет, зачем он вообще тут сидит. Сидел бы у себя дома. Глупость какая-то. Может, охраняет нас? От кого? И почему все эти вопросы пришли мне в голову только сейчас? — Квартира его по праву! — заявила Кэт и как-то болезненно и громко вздохнула. — Ну что ты, деточка, нам его дом не нужен! — всплеснула руками Мариша. — Нам нужны только его услуги! Я вытер пот со лба и поймал себя на мысли, что давно уже дышу жадно и часто, как будто не могу надышаться. А еще постоянно сглатываю слюну. Я взглянул на Кэт. Ее лоб был покрыт испариной, лицо побледнело. Она тоже посмотрела на меня. Глаза испуганные, а зрачки огромные, чуть ли не как сама радужка. И тут я до меня дошло! Все-таки отравили! В этот момент Катерина медленно, как-то неправдоподобно, киношно, что ли, и в то же время ужасающе реалистично стала заваливаться на бок, в итоге упав со стула. — Отравили, сволочи! — воскликнул я, вскакивая на ноги. Что делать? Мочить их всех и вызывать «Скорую», пока не поздно! Я сделал шаг в сторону Константина, одновременно пытаясь нащупать в кармане кастет, но моя левая нога неожиданно подкосилась, и я грохнулся на пол, больно ударившись локтем о стул. Стул от удара разлетелся на части. Оказавшись на полу, я попытался встать, но левая нога как будто онемела. Всё проиграно! Я на руках дополз до Кэт, которая лежала с открытыми глазами и судорожными глотками хватала ртом воздух. Из уголка ее рта текла слюна, превращая происходящее в какую-то отвратительную фантасмагорию. Я бессильно и затравлено посмотрел на Маришу и Константина. Те совершенно безучастно наблюдали за происходящим. Неожиданно моя правая рука, на которую я опирался, подвернулась, и я снова грохнулся. На этот раз прямо на Катерину. Только после этого ко мне подошел Константин, взял за шиворот и, с невероятной силой стащив с Кэт, поволок к стене. Я попытался схватить его левой, еще не онемевшей рукой, но когда мне это наконец-то удалось, удержать не смог. Руки, как и ноги, онемели и бессильно болтались вдоль тела. Дотащив до стены, Константин грубо усадил меня, ударив затылком о стену. Я был парализован и ничего не мог сделать. Только сознание продолжало работать. Дышать становилось все труднее, и я попытался взять его под контроль, делая более глубокие и продолжительные вздохи. Не уверен, что это как-то мне помогло, но, по крайней мере, дало моему сознанию еще один крючок, за который можно было зацепиться в этой реальности. Еще я внимательно следил за происходящим. Ко мне вернулось суровое армейское хладнокровие, которое выработалось под конец кавказкой командировки, а после демобилизации за ненадобностью куда-то ушло. В свое время оно даже в самой стремной ситуации, во время какого-нибудь конвоя или зачистки, помогало сосредоточиться и исключить панику. Предельное спокойствие, ясный разум, трезвое восприятие. Гореслав все также сидел у входа на стуле и равнодушно разглядывал свои тапки. Мариша подошла к Кэт, ухватила ее за щеки и что-то ей влила в рот. Спустя несколько секунд судорожное дыхание Катерины сменилось спокойным, глаза закрылись, и она провалилась в забытие. В этот самый момент Константин поднял ее, с невероятной легкостью перекинул через плечо и понес в соседнюю комнату. Мариша повернулась ко мне и без злобы сказала: — Ну вот, теперь мы и поговорим! — Куда он поволок Кэт? — каким-то тихим и чужим голосом прохрипел я. — Екатерине нужно отдохнуть, — невозмутимо ответила Мариша, — не переживай, Кость ничего с ней не сделает. Как бы в подтверждение этого, из комнаты вышел Константин и, аккуратно закрыв за собой дверь, возвратился к столу. — Кто Вы такие? — в бессильной ярости спросил я. — Я же тебе всех представила. У нас есть, конечно, и другие имена, но зачем они тебе? Только мешать будут. Гораздо важнее для тебя, наверное, узнать, что нам надо? — И что же? — прошептал я, чувствуя, что дышать становится труднее. — Квартиру хотите отжать? — Опять двадцать пять! — воскликнула Мариша, хлопнув себя по бедрам и посмотрев на Константина. — Сколько раз нужно повторить? Нам не нужна твоя квартира! Нам нужно, чтобы ты сделал одно нехитрое дело. — Какое? — Нужно, чтобы ты впустил нас к себе в подвал, открыл заслонку в печи и не входил туда неделю! А мы тебе за это заплатим, как положено. Даже больше! С этими словами Мариша вытащила откуда-то из-за пазухи кожаный мешочек на веревках, наподобие тех, которые я сто раз видел в пиратских фильмах, и немного показушно бросила его на стол. Мешок шлепнулся с металлическим звоном, от удара раскрылся, и из него действительно высыпалось несколько золотых советских червонцев. — Всего-то? — удивился я, — Так пошли прямо сейчас! Впущу, открою! — Не все так просто, касатик, — грустно улыбнулась Мариша, — тут есть пара нюансов. — Каких же? — ухмыльнулся я. — Во-первых, ты должен сам захотеть нас впустить! Сделать все по своей собственной воле. — Так я и говорю, пошли прямо сейчас! — Это ты предлагаешь не по своей доброй воле, а по принуждению! Если бы мы тебя не отравили и подружку твою не забрали, разве бы ты пустил бы нас в свой подвал? Я пожал плечами, прикинув, что вероятность этого была бы довольно мала. Хотя… — За такой мешок с червонцами пустил бы, — вырвалось у меня, и я с удивлением понял, что действительно бы сделал именно так. — Это тоже не сработает. Надо, чтобы ты захотел нас пустить просто так. Потому что так нужно! Потому что этого хочешь! А деньги — это просто благодарность. Жертва. Она может быть любой, хоть вот этот шмат сала. Ты открываешь заслонку не за жертву, а потому, что чувствуешь, что должен! — Так я это как раз и чувствую! — Нет, ты чувствуешь, что должен спасти Екатерину, а для этого нужно выполнить, что мы просим. — Ничего не понимаю, — искренне удивился я, — что же мне нужно сделать? — Тебе нужно побыть одному, все обдумать, настроиться, и, когда будешь готов, мы придем. — И как узнать, что я готов? — Только опытным путем! И тут как раз есть другой нюанс. Есть определенные ограничения по времени. Конкретные даты, когда мы можем воспользоваться твоими услугами. Это сегодняшняя ночь. А в следующий раз — только 18 февраля. Тоже очень сильный день! Дальше пока не заглядываю. — Что за бред? — Это не твоего ума дело! Любая лишняя информация будет только мешать нашему общему интересу! — взорвался вдруг Костя. — И что мы до 18 февраля у вас тут торчать будем? — Нет, только Екатерина. С ней ничего плохого не случится. И, как только ты нас впустишь, мы ее сразу же освободим. — Сволочи, — процедил я сквозь зубы. — Послушай, так надо. Екатерина тебе будет мешать. Так же, как и лишняя информация. Сбивать настрой. А так, как часть нашего уговора, я обещаю тебе Екатерину в качестве жертвы. Целую и невредимую. После этого мы оставим вас в покое. А деньги можешь забрать хоть прямо сейчас! Я внезапно понял, что все, что мне говорит Мариша — чистая правда. Что они меня не обманут и выполнят все именно так, как обещают. А я действительно должен захотеть пропустить их в подвал. Чистосердечно. Но сейчас не хочу. — Ну, вот и хорошо, что понял! К этому разговору мы вернемся завтра. Посмотрим, вдруг ты не такой недотепа, каким кажешься на первый взгляд! — устало сказала Мариша. В этот момент ко мне подошел Константин и внезапно ударил меня наотмашь по голове. Удар был такой сильный, что я не почувствовал никакой боли, а тут же провалился в желанную и, как всегда, немного пугающую пустоту. Конец Голова вновь взорвалась от навязчивой дрели, безжалостно стучащей в мой висок. Я еле открыл глаза, не понимая, кто я, где я, и что происходит. Одно было ясно наверняка, голова жутко болела где-то под самым сводом черепа. А еще где-то в глубине души зарождалась удушливая тошнота. Я осмотрелся. Лестница, кирпичные стены. Это же мой коридор! В сознании стали медленно собираться детали моей разбитой жизни. Я уже вспомнил, кто я такой, и теперь мучительно пытался осознать произошедшее вчера. Если только это действительно было вчера. И все, что я об этом помню — правда. Заброшенный дом на окраине, Мариша с мужиками, отравленный чай, Катерина! Вспомнив свою Кэт, я вскочил на ноги, в ужасе от произошедшего. Неужели все это случилось на самом деле? Этого просто не может быть! Это какое-то безумие! В каком-то бессознательном порыве я практически скатился с лестницы и буквально вывалился в незапертую дверь, где меня аккуратно подхватил Константин. Они все трое были здесь. — Где Кэт? — хрипло воскликнул я. — Мы же тебе вчера все объяснили, — нетерпеливо начала Мариша, — она пока побудет у нас! С ней все в порядке! Ты пустишь нас к себе переночевать? — В смысле? — В коромысле! — рассердился Константин и оттолкнул меня от себя вглубь подъезда. — Послушай, Илья! — сказала Мариша. — Сегодня ночью Рождество. Если ты разрешишь нам пройти, то через неделю, получишь свою Екатерину обратно, а если нет, то придется ждать до 18 февраля! Ну, так что? — Ты, похоже, его вчера здорово накачала! — хмыкнул в бороду Гореслав, заслужив неодобрительный взгляд Мариши. Я уже вспомнил весь наш вчерашний разговор. И, похоже, выбора у меня не было. Я молча отошел в сторону, освобождая проход и как бы приглашая этих непрошенных гостей войти в дом. — Так ты пустишь нас переночевать? — спокойно, но требовательно переспросила Мариша. — Заходите, — кивнул я, — разрешаю. — Ну и молодец, — сказал Константин, хлопнув меня по плечу и не убирая руку, подтолкнул меня ближе к двери в подвал, выразительно кивнув на дверную ручку. — Отворяй, хозяин, — сказала Мариша и я, морщась от головной боли, толкнул дверь в подвал. Мариша сразу же скользнула вниз. Следом за ней в дверь зашел Гореслав. Константин, отстранив меня к лестнице, положил руку на мое плечо и с силой надавил, усаживая на ступени: