Я приобнял ее за талию, и мы как ни в чем не бывало отправились к моей колымаге. Вполне благополучно прошествовали мимо ничего не подозревающей парочки громил. Я уже открывал дверцу грава, когда из вновь прибывшей капсулы лифта выскочил уже знакомый нам лысый. Вслед за ним появились и остальные трое. — Это они!!! — заорал лысый, вперив в нас указующий перст. — Это девчонка Бронкса! Держите их! Я втолкнул девицу в салон и заскочил следом. Дальше все происходило, как в замедленном повторе. Грав, кажется, целую вечность отрывался от поверхности крыши. Когда же под звуки выстрелов и вопли лысого он взмыл над парковкой, я бросил гравилет наискосок вниз, скрываясь за стеной здания. И лишь тогда понял, что стреляли-то в нас. Проклятье! Дарк, это твой талант — влипать в подобные истории! Я резко развернул грав, едва не размазав его по стене, и он помчал нас прочь с самой большой скоростью, какую я только смог из него выжать. На некоторое время я даже убедил себя в том, что нам удалось оторваться. Но мои иллюзии рассеялись, когда я увидел на обзорных экранах уже знакомый сине-красный грав. Я сделал несколько головокружительных пируэтов, чудом не врезавшись ни в одно из зданий, и сменил направление движения на прямо противоположное, пролетев под самым днищем гравилета преследователей. Но парень, сидевший за штурвалом спортивного грава, тоже был не промах. Не успели мы преодолеть и пары кварталов, как он снова начал «наступать» нам на пятки. Что тут началось! Вот уж погоня так погоня! Девица взвизгивала при каждом маневре (терпеть не могу эту женскую особенность!); нас болтало из стороны в сторону; каждую секунду мы могли куда-нибудь врезаться, а на хвосте упрямо висел грав с бандой парней, общаться с которыми я не испытывал ни малейшего желания. Поймите меня правильно: вообще-то я не против того, чтобы знакомиться с интересными людьми, заводить новых друзей, и все такое прочее. Но я категорически против того, чтобы это происходило при подобных обстоятельствах. Да и, честно говоря, мне с трудом верилось, что, если нас поймают, я отделаюсь лишь дружеским похлопыванием по плечу. Дескать: «Здорово умеешь водить, дружище!», или: «Заставил же ты нас попотеть, старина!» Скорее уж эти парни попробуют лишить целостности мое бренное тело, а то и возродить древние каннибальские обряды. Почти не сбавляя скорости, я свернул за угол и… от визга девицы аж уши заложило. Прямо на нас мчался огромный, как скала, грав-контейнеровоз! Я резко дернул штурвал на себя, уводя гравилет вверх, но он все же зацепил днищем один из контейнеров. Истерично завыла аварийная сигнализация, панель управления грава бестолково замигала. Напрасно я пытался справиться с управлением: штурвал превратился в бесполезный кусок пластмассы. Гравилет неуклюже рыскал из стороны в сторону, рывками теряя высоту. И тут позади нас прогремел взрыв: контейнеровоз вылетел на перекресток, где в него и врезались наши преследователи. Взрывной волной мой грав отбросило в сторону, и система управления окончательно накрылась медным тазиком. Я лишь успел крикнуть девушке какую-то чушь вроде: «Держись, все будет нормально!» — после чего мы ухнули вниз с ускорением свободного падения… 3 Я плыл в теплом мягком облаке, почти не чувствуя своего тела. Дышалось легко, мозг пребывал в сладкой дреме, и казалось, что это будет продолжаться вечно. Неужели я попал в рай? Вот уж никогда бы не подумал… Я продолжал спать, просыпаться не хотелось, поэтому я недовольно поморщился, когда сквозь веки начал пробиваться свет. Попробовал прикрыть глаза ладонью, но руки не слушались, а свет еще более усилился. В конце концов, еще немного побрыкавшись, я приоткрыл глаза. Сначала ничего не было видно, кроме мутных цветных пятен, потом наконец стали проявляться смутные очертания окружающих предметов… Я начал понемногу приходить в себя. Голова, руки, ноги, грудь — все опутано паутиной каких-то электродов, трубок, капельниц и прочей дребедени. Я лежу в подобии неглубокой ванны, заполненной мутной зеленоватой массой, подрагивающей, как желе. Над поверхностью этой дряни возвышается только мое лицо. Не поворачивая головы, я оглядел комнату. Ослепительно белые стены, поблескивающие полированными поверхностями приборы, специфический запах… Больница. Рядом с моим ложем стоит симпатичная женщина-врач лет сорока, в розоватом халате, а чуть позади нее — гуманоид со сморщенной серой кожей и большими, широко расставленными глазами навыкате. По-моему, один из местных аборигенов. Врач, внимательно всмотревшись в мое лицо, тихо сказала: — Он очнулся. После мягкой тишины сна звук ее голоса прозвучал, как выстрел. Я поморщился. — Через пару минут вы сможете с ним говорить. Только, пожалуйста, недолго и негромко — он отвык от звуков за эти сутки, — прошептала врач гуманоиду и, еще раз взглянув на меня, тихонько вышла. Хотя ступала она очень осторожно, звуки ее шагов отдавались у меня в черепе барабанной дробью. Она сказала — «сутки»?! Я вспомнил погасшую панель грава и наше стремительное падение… С трудом разодрав слипшиеся от долгого молчания губы, прохрипел, едва узнавая звук собственного голоса: — А девушка? Туземец с легким акцентом произнес: — Она пострадала гораздо меньше. Через пару часов она уже сможет вас навестить. Каждое его слово отзывалось в мозгу тупой вибрирующей болью. Черт возьми, чем меня накачали? Впрочем, сейчас грех жаловаться. Хоть жив остался. — Как мои дела? — Вы сильно ударились головой. Довольно серьезное сотрясение мозга. Но сейчас все более или менее в норме. Если не считать ушибов и двух сломанных ребер, вы легко отделались. — Я бы так не сказал, судя по самочувствию, — пробормотал я. — М-да… Эта авария… Какая нелепость, не правда ли? Надо же было этому контейнеровозу появиться именно в этот момент, именно на этой улице, именно на этом ярусе движения… — Да уж. Мне всегда везет как утопленнику. А когда я смогу выбраться отсюда? — Врачи говорят — через семь-восемь часов. Потерпите. К утру будете как новенький. — Надеюсь… Я тщетно пытался разгадать выражение его лица. Он же с невозмутимым видом пялился на меня своими огромными, с вертикальными прорезями зрачков глазами и молчал. Видимо, просто тянул время, ожидая, когда я окончательно очухаюсь. — Вы выздоровеете, не волнуйтесь, — после минутного молчания произнес он, но на его физиономии с круглыми немигающими глазами по-прежнему ровным счетом ничего не отразилось. Черт возьми, с этими инопланетянами никогда не знаешь, что же у них на уме! — А вы вообще-то кто такой, извините за нескромный вопрос? — поинтересовался я. — Вопрос вполне правомерный, — невозмутимо ответил гуманоид (я уже давно заметил, что многие инопланетяне начисто лишены чувства юмора). — Я не буду говорить вам, как меня зовут, потому что вы все равно не сможете это выговорить. Но часть моего имени, которую земляне назвали бы фамилией, звучит как Сгаонэ. Я представитель органов охраны правопорядка Беты-3. Он показал жетон. Что ж, можно было догадаться. Так-так-так… Из-за своего образа жизни мне довольно часто приходится иметь дело с правоохранительными органами — будь то полиция Земли и ее колоний, или несколько отличная от нее система Теллурианской империи с ее Стражами, или, когда набедокуришь по-крупному, Жандармерия Звездной Конфедерации с ее холеными агентами в штатском. И каждый раз такой контакт не сулит мне ничего хорошего. Так уж повелось, что моя профессиональная деятельность не совсем укладывается в рамки законов Конфедерации. А точнее — совсем не укладывается. Поэтому-то я всегда стараюсь избегать парней с жетонами. На этой планете я находился уже семь теллурианских месяцев: это чуть больше года по земному времяисчислению и чуть меньше двух лет — по местному. И до сих пор мне удавалось не попадаться на глаза полицейским. Но сейчас… Угораздило же тебя, Дарк! — И чего же вы хотите, фримен Сгаонэ? — спросил я, ожидая самого худшего. — У нас есть основания полагать, что инцидент, произошедший с вами, имеет отношение к делу, которое мы в данный момент расследуем, — монотонно проговорил гуманоид, будто читая заученный текст. — Речь идет, прежде всего, о тех людях, что вас преследовали. — Вам о них что-нибудь известно? — Кое-что. И мы надеемся узнать побольше именно от вас. — Ну, это дохлый номер. Я их первый раз в жизни видел. — Вы уверены? — Конечно. — Посмотрите на эти снимки… — Он приблизил экранчик ноутбука к моему лицу. — Узнаете? Действительно, на фотографиях, сменявших друг друга на маленьком дисплее, — те самые головорезы. Вокруг них полно народу, поэтому нужные лица высвечены из толпы. На заднем плане виднеются какие-то цилиндрические строения, большие контейнеровозы. Похоже, снимки делались в астропорту. — Да, по-моему, это те самые ребята. — Что они от вас хотели? — Да уж явно не пригласить на свой день рождения! — Это и вправду маловероятно. Но вы уверены, что не сталкивались с ними раньше? — Говорю же, что впервые их видел. — Предупреждаю вас, это очень опасные люди. Вам лучше ничего не скрывать от нас. Я только хмыкнул. — Хорошо, с этим пока ясно. Еще один вопрос. Какое отношение вы имеете к фриледи Стоун? — Вообще-то как мне ни жаль, но абсолютно никакого. — Не могли бы вы пояснить… — Послушайте, милейший, у меня нет никакого желания отвечать на ваши дурацкие вопросы! — не выдержал я. — И, насколько мне известно, я имею полное право этого не делать. И вообще, я устал. Я спать хочу. — Боюсь, вы не понимаете, в какой ситуации оказались. Вы не осознаете той опасности, которая вам угрожает. — Да неужели? — Имя Роберт Джагг вам ничего не говорит? Ну и вопросик! Все равно что спросить, не знаю ли я, кто такой Спэйсмен. Любой ребенок на любом краю обжитой людьми части Галактики скажет вам, кто такой Джагг. Глава невиданной по масштабам мафиозной группировки, щупальца которой пронизывают всю Конфедерацию. Подобно тому, как каждый солдат мечтает стать генералом, каждый полицейский мечтает поймать Джагга. Но… тщетно. У него, по слухам, целая армия своих людей в полиции, в планетарных правительствах и даже в Жандармерии. Он всегда успевает уйти из рук правосудия. К тому же, несмотря на то что он стал живой легендой, никто не знает, как он выглядит. Но что Джаггу делать здесь, на богом забытой Бете-3? — Ну и при чем здесь Джагг? — Мы подозреваем, что это его люди. И мы подозреваем, что именно они были причастны к убийству фримена Бр… — Он осекся, а я едва удержался от улыбки. Надо же так оконфузиться! Вместо того чтобы вытянуть из меня все, что мне известно, этот гений сыска сам начал выбалтывать сведения из материалов следствия. Что ж, мне трудно судить о его возрасте, но похоже, что это совсем молоденький инспектор, еще не успевший набраться опыта. — В общем, дело очень серьезное, и боюсь, что мы будем вынуждены настаивать на том, чтобы вы дали показания. Они будут иметь огромное значение для следствия. К тому же вы понимаете, что, отказываясь сотрудничать с нами, вы навлекаете подозрения на себя самого. — Да, конечно, я понимаю, — изобразив покорность, промямлил я. — Но я действительно сейчас не в состоянии отвечать на ваши вопросы. Я очень устал. Нельзя ли отложить нашу беседу до завтра? — Об этом я и хотел вас предупредить. Завтра в полдень в здании Главного Полицейского Управления Беты-3 состоится заседание досудебной комиссии. И мы были бы вам очень признательны, фримен Хантер, если бы вы согласились дать показания в присутствии членов комиссии. — Хорошо, я согласен.