- Да? - ошалел Толик-баянист. - Блюз? - Вот посмотрите, - я взял гитару. - 'Эй моряк, ты слишком долго плавал. Я тебя успела позабыть'... - Блюз? - Толик не мог прийти в себя. - Да, простой квадрат. Буги-вуги умеют все. И к Томке нет вопросов по громкому вокалу в веселом темпе. А если попробовать прошептать? Медленно, с эротичным придыханием? Эй, моряк... Ты слишком долго плавал... Она его устала ждать, понимаете? Но ждет! Он придет. Тома, давай. Томка попробовала, и сразу получилось. Простая мелодия, известные аккорды, но медленно... С аспирацией... Так никто не делал. А мы сделаем! В таком же стиле отработали песню о Тбилиси 'Расцветай под солнцем Грузия моя', а следом 'Подари мне платок, голубой лоскуток'. - Как считаешь, Сеня? - обратился я в пустоту зрительного зала. Там, в последнем ряду, заседал бывший десантник Семен Трофимов, командир комсомольского патруля. В мое время его назвали бы фанатом. Не всего нашего оркестра, одной лишь Тамары. Но поскольку Сеня не имел возможности вести блог в интернете и дежурить у подъезда певицы, Трофимов молча фанател на репетициях, в темноте зрительного зала. У Сени была еще одна тайная страсть - барабаны. Этот секрет полишинеля выдал как-то Толик-баянист. Он благосклонно позволял Сене барабанить в наше отсутствие, столько, сколько душе угодно. Взамен комсомольский патруль обеспечивал полный порядок на танцах. - Отлично, - пробасил Сеня. - Сегодня открылась новая грань таланта Тамары. Ни фига себе, заявочка! Музыкальная критика круче, чем у Артемия Троицкого. Жаль, что Сеня погибнет в смутные девяностые. Его комсомольский патруль постепенно превратится в мощную группировку, где 'пехоту' наберут из спортсменов, а 'быками' станут воины-афганцы с боевым опытом. Кстати, Гоша тоже исчезнет с бандитского небосклона примерно в это же время. На крыше собственной виллы в Испании его достанет неизвестный снайпер. Это событие сделает Гошу звездой телеэкрана, правда посмертно. Гошу не жаль, а вот Сеню надо из этого дерьма вытаскивать. Вслух, однако, я высказался нейтрально: - Спасибо за реплику. И в завершение выступления убил всех гитарным рифом группы Дип Пёпл 'Дым на водой'. Народ замер в шоке. - На танцах будет полный песец, - заявил я с полным основанием. Этот несложный, но гениальный хит до сих пор пользуется успехом. А женский вокал на русском языке народ примет как надо. Вещь новая, Дип Пёпл ее только разучивает. После репетиции Тома внезапно нарушила правила конспирации, ею же давно установленные: - Антон, если не спешишь, проводи меня домой, - она коснулась рукой щеки, чего раньше на людях себе никогда не позволяла. - Боже мой, ты побрился... О вечернем освещении на поселке в это время думать еще не начинали, а луна заменить фонари даже не пыталась. Звездное небо тоже являлось слабым утешением. Тамара взяла Антона под руку, смело поцеловала в щеку: - Ты сильно изменился. - Это точно, - согласился я за Антона. - Школа на днях закончилась. - Я не об этом... Продолжить мысль девушке не удалось - навстречу из-за поворота шагнула темная фигура: - Закурить найдется? - Не курю, - автоматически я задвинул девушку за спину. Богатый жизненный опыт прямо-таки кричал о надвигающихся неприятностях. На поселке, помнится, в далеком 71 году Антона никогда хулиганы не трогали, все пацаны знали о его музыкальных талантах. Однако береженого бог бережет. - А если найду? - фигура надвинулась. Это был вызов. После такого вопроса прилетает в лоб независимо от того, найдут или нет. Фигура демонстративно прикурила собственную сигарету, и яркое пламя спички осветило лица, желающего покурить тоже. Преграду на пути я узнал - это был Гвоздь, известная личность, сантехник гипсового завода. Бузотер и конченый урод, Гвоздь отсидел какой-то срок по хулиганке, и теперь комсомольский патруль постоянно мучился с ним на танцах. - Музыкант? - придурашно удивился он. - Не узнал, пардон. Сбацай чего-нибудь. Прозвище 'Музыкант' образовалось недавно, однако прилипло крепко. - В другой раз, - отрезал я без вызова в голосе. - Мама дома ждет. -Не уважаешь, значит? - ухмыльнулся Гвоздь. А вот это была серьезная предъява. Уважаешь - играй. Не уважаешь - в лоб. - Дед, - возмущенно, впадая в бешенство, зашипел Антон. - А давай-ка я его, голубя, с правой руки... - Стоп, - спокойно шикнул я. - Нам с тобой пофиг, перетопчемся, а девчонке здесь жить. Не дождавшись ответа, Гвоздь блеснул фиксой, чтобы изречь что-то новое, но его перебила Тома. - А ты не охренел, котик? - ласково поинтересовалась она. - На музыканта наезжаешь, - без спроса влез в разговор я. - Это косяк. В нынешние времена еще действовали правила, то есть понятия. Одно из них запрещало забижать музыкантов. Это считалось постыдным делом, во всех смыслах моветон. Беспредел пресекался строго, 'люди' могли 'спросить'. И хотя слово 'наезд' прозвучало внове, Гвоздь прекрасно понял смысл. От Антона он ожидал растерянности, заверений в вечной дружбе и, как следствие этого, песню. В знак покорности и унижения. С другой стороны, в случае прекословия, он был готов к силовому варианту. Загасить пацана проблемой для него не представлялось. Но вот достойного отпора, со спокойной уверенностью и насмешливой улыбкой, он вообразить не мог. Конечно, Гвоздь не жил в девяностые, когда каждый мог попасть на счетчик или стрелку. Я попадал, и да ну его нафиг, этот грустный опыт. - Чего?! - набычился Гвоздь. - Рот закрой, коза! У забора в кустах подозрительно шуршало, Тамара разгневанной ланью раздувала ноздри. Антон, не оставляя мысли о примерке 'с правой руки', восхищенно присвистнул - такой наглости от себя, то есть меня, он не ожидал. Тем временем я продолжил: - На понт берешь? Маруху не тронь! Ты, Гвоздь, берега попутал. - Фильтруй базар, фраер, - пробормотал он, скрывая растерянность. Я не стал развивать эту тему. - Под кем ходишь, Гвоздь? Косяка ты упорол, завтра у Гоши добазарим по теме. - Гоша твоя подписка? - был бы стул, Гвоздь бы сел. - Завтра, Гвоздь, - увлекая за собой девушку, я обогнул застывшую преграду. Перед калиткой дома Тамара заметно выдохнула. - Знаешь, какой он козел? - прошептала она. - И знать не хочу, козел он или петух гамбургский, - отрезал я. - А вот отношения с Гошей проверить следует. Тома щелкнула выключателем, во дворе зажглась лампочка дворового фонаря. И сразу стала заметна мужская фигура, таящаяся под яблоней. Не раздумывая, я поднял с дорожки половинку кирпича и метнул в темную фигуру. Нормальный человек не будет прятаться в чужом дворе, а ненормальный сейчас пожалеет о глупой засаде. Фигура явственно хрюкнула, потом булькнула, валясь на колени. Ухватив грабли, Тамара метнулась в тень. - Сережа, что ты здесь делаешь?! - послышался удивленный вскрик. - Кто это? - вооружившись лопатой, я подошел ближе. Прижав руки к животу, скрюченное тело тихонько стонало. - Пезабольский Сергей, заместитель заводского парторга, - прошептала Тома. - Он меня замуж звал... - И что? - Теперь ничего! Я, дура, обещала подумать. А вчера Сережа намылился меня провожать с заявлением, что другим ухажерам ноги повырывает... - Хорошенькое дело! - возмутился я. - Чужими руками жар загребать? Выходит, он подговорил Гвоздя здесь дежурить. А вдруг об этих фокусах парторг узнает? - Не надо парторга... - Сергей Пезабольский со стоном поднялся, чтобы поковылять мимо нас на выход. - Дед, а если бы убил? - пробормотал Антон. - Мы на своей территории! - напыщенно произнес я. - Нечего тут в кустиках прятаться. - Ага, хорошо тебе в голове рассуждать, - Антон обиделся. - А меня за это в кутузку засадят! - И что? Нашел проблему, - отмахнулся я. - Вытащим.