- Значит, проведать вас, Николай Сергеич, приехал старый товарищ? Коля кивнул. Лысый доктор перевел взгляд на меня: - И с ним две девочки, ваши внучки? - Мои внучки, - подтвердил я. - Одну вы знаете, она уже здесь лежала. - Помню, - лысый доктор прищурился. - А как вы это объясните? Жестом факира он продемонстрировал красное удостоверение с гербом СССР. Развернув оное, доктор с чувством прочитал: - 'Старшина милиции Кравчук Максим Максимыч'. Вот это я косяка упорол! Не догадался тело обыскать, даже в голову не пришло. И Коля тоже хорош: 'скорей, скорей, при инфаркте важна каждая минута'. Спасатели Малибу, блин. Не зря предупреждала польская сказка: поспешишь, народ насмешишь. Коля сидел с каменным лицом. Не дождавшись ответа, лысый доктор продолжил допрос: - Какая, нахрен, милиция, и откуда, к чертям, СССР?! Почему он в форме допотопной? - Поймите, доктор, - очнувшись, проникновенно запел Коля. - Наш Максим актер, они снимают новый фильм про советскую милицию. Со съемочной площадки ехал с девочками нас проведать, а тут бац - кошка! Резко тормознул. - А советские деньги зачем артисту? - лысый доктор раскрыл потрепанный кошелек, еще один вещдок из кармана потерпевшего. - А билет члена КПСС? - Да вы поймите, - воскликнул Коля, - это элементы образа, они позволяют актеру скрупулезно вжиться в роль! - Да? Портянки вонючие и трусы сатиновые тоже? Папиросы 'Беломорканал', - лысый доктор с подозрением уставился на мою кислую физиономию. - Образы у них... А вы, Антон Михалыч, чего ногу гладите? - Болит, - честно признался я, самолечение помогало плохо. - Съезжу, пожалуй, в ЦГБ. К Георгию Шотовичу. Из реанимации, снимая маску, очень вовремя вышел врач. Он донес радостные вести: сердечный приступ купирован, угрозы предынфарктного состояния нет. Больной спит. - Отлично! - вскакивая, засуетился Коля. - А что с девочками? - Забирайте, - сказал доктор. - Не наши больные. У одной лоб слегка разбит, у другой ключица ушиблена. Помазали, повязки наложили. В общем, до свадьбы заживет. В ординаторскую врач-реаниматор ушел страшно довольный - руки ему грела бутылка настоящего армянского 'Юбилейного'. - Счет я оплачу, выписывайте, - Коля поднялся. - Позвольте, так и писать: 'член КПСС, старшина милиции'? - возмутился лысый доктор. - Где документы на больных? - Завтра все будет, - отмахнулся Уваров, устремляясь вслед за каталками, которые из реанимации повезли в палату. - Коля, занимайся тут без меня, - крикнул я ему вслед. - Если, что звони. В колене стреляло и жгло, шутить с этим желания было мало. Глава тридцать четвертая, в которой все главные герои оказались прикованы к больничной койке Сестра-хозяйка ортопедического отделения умела ставить бизнес-процессы - распухшее колено врачи осматривали недолго. Компьютерная диагностика и анализы тоже не отняли много времени. - Человеку стало плохо, подхватил, уложил, - пояснил я боли под коленной чашечкой. А что, чистую правду сказал, с докторами лучше так. Через пару часов уже лежал на операционном столе, старательно избегая взгляда на экран. Пытка телевизором продолжалась двадцать минут, после чего меня отвезли в родную палату. Здесь ничего не изменилось, как домой попал, ей богу. А ассистент Голубева на прощание улыбнулся: - Сделали ремонт по гарантии, бесплатно. Но чтоб больше людей на себе не носили! Хотя бы две недели. Чревато, знаете ли. Душевные ребята мне попались, да и армянский коньяк - великая сила. Бутылку 'Двина' я все-таки не забыл передать, чтобы на гарантию дали новую гарантию, мало ли что в жизни бывает. Вечером я угостил чаем сестру-хозяйку, за которым договорился о завтрашнем чаепитии с Верой и гинекологами. Да и ногу ей заодно не помешает осмотреть. - Замена картошки на осетрину чудесно меняет цвет лица, - сообщила мне сестра-хозяйка, налегая на бутерброд. - Вы почаще к нам заходите, Антон Михалыч. Утром зеркало над раковиной показало мне довольную физиономию мужчины слегка за сорок. Царапина на лбу бодрую картину совершенно не портила. Блин, да это ни в какие ворота не лезет! Опять помолодел... Надо что-то делать, и уж бриться сегодня точно не буду. Вообще бриться не буду, стричься тоже. Кстати, надо разыскать свои древние очки, чтобы нацепить для солидности. После утреннего осмотра перебрался в больничку к лысому доктору, и сразу попал на допрос к Коле Уварову - тот с газеткой прогуливался в скверике перед входом. - Рассказывай, - приказал он, увлекая меня на скамейку. Пришлось выкладывать правду - рассказал, все как есть. И о новом умении - тормозить время - тоже. Врать не хотелось, а в чудо Коля не поверит. Помнится, товарищ Хрущев как-то справедливо заметил: 'мы, большевики, в чудеса не верим'. Кстати, ему же принадлежит еще один гениальный афоризм: 'От саксофона до ножа один только шаг'. О разных вещах я успел подумать, пока ошарашенный Коля протирал очки - они у него вдруг запотели. - Ну дела, - наконец пробормотал он. - Твои акции поднялись еще на один пункт. - Думаешь, это опасно? - Следует озаботиться охраной твоей персоны. Но первым делом надо решить с милицейским старшиной. И еще эта дылда приблудная, Анюта Швец... Подкинул ты мне задачек! На входе путь преградил охранник в черной униформе. - Антон Михалыч? Заведующий просил вас зайти, как появитесь. - В чем дело? - тревожно вопросил Коля по дороге. - Какие-то проблемы? - Да какие проблемы, - вздохнул я. - Коньяк будет клянчить, к бабке не ходи. А ты спекуляцию запретил. - Хм, - он задумался. - Коньяк для больницы - богоугодное дело. Считай, лекарство. Надо сделать. - Ну раз надо, значит будет, - вздохнул я. Старшина обнаружился в нашей палате. Оказывается, по указанию Коли здесь поставили еще одну койку. В целях режима секретности, естественно. - Максим Максимыч, продолжаем разговор, - Коля с ходу взял быка за рога. - Знакомьтесь, это Антон Михалыч, наш научный консультант. - Вот это да, - усмехнулся я про себя. - Мне Коля уже должность придумал. Если я старший научный сотрудник, значит Антон младший. А какая зарплата, интересно? - Спасибо, Михалыч, за Веру, - глаза старшины блестели. - Да и за остальных детей тоже. Я теперь тебе должен, понял? - Да ладно, - мне стало неловко. - Свои люди, сочтемся. - Так, - Коля деловито прервал расшаркивания. - Надо выработать план действий. - Закурить бы... - пробормотал старшина. - Здесь не курят, - отрезал Коля. - А ты, старшина, курить бросил, и с сегодняшнего дня поступаешь в мое распоряжение. Задача: охрана государственной безопасности и недопущение впредь. Задача ясна? - Так точно, товарищ полковник! - Вот, - Коля удовлетворенно взглянул на меня. - Расклад будет таким, старшина: ты ехал по Портовой один. Не было с тобой детей, понял? Они раньше вышли, на площади Дружинников. В кино там, или в кафе, неважно, ты не знаешь. У следователя возникнет вопрос: куда ты ехал? Старшина соображал хорошо. - Так это, во Второе автохозяйство я ехал! Правая дверь у меня заедает постоянно, зараза, починиться хотел. - Отлично, - Коля потер руки. - Ехал один, увидел встречный грузовик, выпрыгнул. Синяк на щеке и порванные локти мы тебе потом нарисуем. - А когда это 'потом'? - Лежать тебе, старшина, придется здесь несколько дней. Капельницы, уколы, и все такое. Сердечко надо подлатать. А вот девочек просят на выход, ранения оказались пустяковыми. Что будем делать? - Вести обратно? Нельзя, - почесал затылок я. - Туда всем сразу надо идти. Может, ко мне домой? Все равно квартира пустая стоит. - Годится, - Коля встал. - Охрану девочек обеспечу. На заднем сиденье такси Вера молчала с видом мрачной тучи. А Анюта прилипла к окну - всю дорогу только ахала 'ничё себе', воздерживаясь от комментариев. Еще в больнице я ей дважды повторил: ротик на замочек. Однако у меня в квартире она оторвалась.