– Бабушка разрешила, – ответил Максим, – иди, внучок, поздоровайся со старушкой. – С кем? С какой бабушкой? Она умерла полгода назад! – возмутился мальчонка и заткнулся, когда увидел, кто сидит за столом. Заранее проинструктированная Максимом бабка положила на стол новенькую папку с документами и теперь смотрела на «внука». – Узнаешь? – спросил того Максим. – Нет? Странно. Ты повнимательнее посмотри, вдруг вспомнишь что. Римма Михайловна, вы хотели ему что-то сказать? Бабка встрепенулась, кивнула и попыталась отстегнуть кнопку на прозрачном клапане. Но делала это неловко, пальцы ее дрожали, и пауза затянулась. «Внучок» дергался, как рыба на крючке, мобильник у него в кармане звонил не переставая, и Максим решил ускорить ход событий. – Позвольте, – он швырнул «внука» на вторую табуретку за столом, забрал из рук у бабки папку и быстро разобрался с застежкой. Раскрыл ее, и по очереди, не давая их «внуку» в руки, продемонстрировал ему каждый документ. – Так, начнем с паспорта, вот адрес, вот фамилия, имя и отчество. И фотография заодно. Видел? Видел, поехали дальше. Пенсионное тебе неинтересно будет, обойдешься. Вот сюда смотри, и внимательно смотри, скотина. Свидетельство видишь? Читай, что здесь написано! Вслух читай! – Максим нагнулся, и последние слова проорал «внуку» в ухо. Он дернулся, сжался в комок, но все же прочел – тихо и постоянно запинаясь: – Договор на передачу квартиры в собственность… номер… от… субъект права… адрес… – Еще раз читай, сволочь, до тех пор читай, пока не поймешь, чья это квартира! Гнида, тварь недоношенная, читай! – «Внук» протявкал что-то, но Максим его не слышал. Смахнул на угол стола бабкины документы, сгреб «собственника» за короткие, тщательно прилизанные волосенки и дважды приложил его лбом о столешницу. – Ой, – взвизгнула бабка, – ой, не надо, вы его убьете! «Обязательно». Максим выкинул «внука» в коридор, вышел следом, обернулся на пороге и попросил: – Римма Михайловна, вы пока здесь посидите, пожалуйста. Мы там поговорим, – и грохнул дверью за собой. «Внук», придерживаясь за стену одной рукой, брел по коридору к входной двери, рукавом второй он вытирал разбитый нос и гнусаво угрожал Максиму «позвонить нужным людям». – Гузикову, что ли? Валяй, звони. Что он тебе ответит, интересно. Если вообще ответит. Давай, прямо сейчас, – Максим обыскал остолбеневшего «внука», в заднем кармане джинсов нашел мобильник и в телефонной книге действительно, нашел абонента по имени «Феогност. М». Максим нажал кнопку вызова, но автоответчик сообщил, что аппарат абонента выключен. «Туда тебе и дорога». Максим улыбнулся, запихнул мобильник в карман куртки «внука», встряхнул его за ворот так, что мальчонка затылком врезался в стену. – Слушай, телепузик, внимательно. Еще раз здесь объявишься – я тебе кишки выпущу и на заборе развешу. Как гирлянду на елочке. Бабка в курсе, она знает, кому звонить, я тут недалеко буду и подъеду быстро. Тебе все понятно? Не вижу, – два удара наотмашь по лицу, и «внук» подтвердил свою способность усваивать информацию. – Отлично. А теперь катись отсюда. – Максим открыл дверь, вытолкнул «внука» из квартиры и вышел следом за ним. Тот равновесие не удержал, оступился, схватился за перила, но все же плюхнулся задом на бетонную ступеньку. Но подняться не успел – от пинка по ребрам слетел вниз, на площадку между вторым и третьим этажом. И дальше, на второй этаж, так же быстро и тихо, без криков и стонов. Максим шел следом за «внуком», «помогал» ему преодолеть очередной лестничный пролет, пока они оба не оказались на первом этаже. Дверь одной из квартир открылась, на пороге показались двое – парень и девушка. Они топтались в коридоре, не решаясь сделать шаг вперед, и смотрели то на Максима, то на «внука» с окровавленной и перекошенной рожей. – Квартиру вскрыть хотел, – пояснил молодым людям Максим, – а я его застал. – Может, в полицию позвонить? – предложил парень, и девушка согласно закивала головой. – Не надо, – отказался Максим, – он все понял, осознал, обещал, что больше так не будет, и уже уходит. «Внук» все понял правильно, ему даже удалось самостоятельно подняться с пола, доковылять до выхода из подъезда и открыть дверь. Она грохнула, закрываясь, Максим поднялся на один пролет вверх, посмотрел в окно. «Внучок» уже добрался до своей блестящей «Шкоды» и теперь искал ключи у себя в карманах. Максим вернулся «домой», запер за собой дверь. Тихо как, даже жутковато. Где бабка-то, жива хоть? Зря он так, надо было «внучонка» сначала в коридор вывести, и там уже бить… – Кто там? – раздался с кухни тонкий, словно птичий голос. – Свои, – Максим распахнул дверь, посмотрел через порог. Бабка сидела в обнимку с папкой и во все глаза смотрела на Максима. – Все, Римма Михайловна, все, не переживайте. И забудьте об этой скотине, он больше не придет. Слышите меня? Вот и хорошо. «И обо мне забудьте», – но на эту тему с бабкой говорить бесполезно, да и незачем, все равно концерт уже окончен. Завтра снова чемодан – вокзал – Александров. Конечной точкой маршрута будет очередной чиновничий гадюшник, и путь к нему свободен. Ждать больше нечего, надо возвращаться, и побыстрее. Исчезнувший «хвост» скоро начнут искать, и плясать следующая партия губернаторских посланцев начнет от печки, то есть от этого дома. И до морга ближайшей больницы или реанимации, тут уж кому как повезло. Но недооценивать этих ребят нельзя, у дома, где жила Ленка с Васькой, у детдома и колонии капитана Логинова будет ждать новая охрана, если уже не ждет. В сам город Максим соваться не стал, вышел из электрички, не доезжая одну станцию до конечной. Постоял с минуту на привокзальной площади и направился к стоянке такси. – Комната нужна или квартира, недели на две или на три, – сказал он водиле. – Сколько платишь? – уточнил тот. – С хозяином разговаривать буду. Твое дело – отвезти, – ответил Максим. – Ладно, садись. Только от города далеко, зато на природе, – предупредил таксист. – Очень далеко? – перспектива таскаться каждый день за несколько десятков километров Максима не устраивала. – Километров семь. Да там маршрутка ходит, доедешь, если что. Выбора не было, пришлось тащиться за город. На горнолыжной базе отдыха, практически вымершей с наступлением весны, Максим оказался единственным туристом. Зато и выбор был огромен – любая из комнат на двух этажах новенького корпуса. Максим выбрал ту, что окнами выходила к заросшему травой склону. Прорубленная в лесу широкая просека спускалась к узкой тихой речке с заросшими цветущей черемухой берегами, вокруг тишина и покой. Из персонала только охранник со старой, полуслепой овчаркой, администратор и горничная. – Столовая не работает, – предупредила она Максима и замерла в ожидании реакции туриста. «Кто бы сомневался». Максим сделал вид, что не удивлен, расплатился наличными за две недели вперед и пошел в свою комнату. С наступлением теплого времени года на турбазе вымирал не только персонал и еда в столовой, но и горячая вода в кранах. – Отключили на все лето, – сообщила администратор. В голосе ее звучала насмешка и сарказм одновременно: что ж ты, дружок, не в России, что ли, живешь? Посмотрите на него – летом горячей воды захотел, обалдеть можно! – Понятно. Но хоть справочник-то у вас есть? Телефонов местных, городских? – спросил администратора Максим. «Про Интернет я уж не спрашиваю». Этого говорить вслух он не стал. – Пожалуйста. – На стол легла тоненькая книжечка размером в половину стандартного листа. Максим взял брошюрку, пролистнул ее – все не то. Здесь только телефоны магазинов, салонов красоты, нотариальных и ритуальных контор и прочего мусора. – А нормального справочника нет? – Максим вернул книжку администратору. Она швырнула ее в ящик стола и спросила зло и недовольно: – Что значит – нормального? Этот вам чем не угодил? Ведь все есть, все написано… «Не все». Максим вернулся в комнату, закрылся, подошел к окну. Ладно, черт с ним, со справочником, звонить он все равно никуда не собирался. Знать хотя бы адрес, где находится эта опека, чтобы завтра с утра сразу туда двинуть. А сначала поесть где-нибудь… И уже в полусне, после ледяного душа, перебирая мысленно все, что узнал, слышал и видел за последние дни, Максиму вспомнилась одна фраза: «из исполкома». Исполком, понятное дело, давно сгинул, как пережиток прошлого, а вот в заведение-преемник надо бы заглянуть. Сколько Максим себя помнил, каждый раз, когда ему приходилось посещать подобные учреждения, испытывал он одно и то же чувство – брезгливость и смешанную с отвращением тоску. Страх наступить в дурно пахнущую субстанцию, испачкать в ней одежду или обувь были сродни ощущениям при виде мерзкого насекомого или животного. Максиму всегда казалось, что в этих конторах вечно пахнет содержимым канализации, она давно прохудилась, и потоки нечистот вольно льются по полу. Но чиновники – крупные, помельче и самая незначительная сошка – ни вони, ни грязи не замечают. Они уже привыкли, или не представляют, что бывает и по-другому. Максим побродил немного вдоль серого, увешанного наружными блоками кондиционеров фасада местной администрации и вошел внутрь. Странное чувство, будто вернулся на три месяца назад – все внутри: обстановка, нездоровая суета, взаимная злость и ненависть посетителей и чиновников, напоминало артемьевский гадюшник. И планировка здания похожа – холл, лестница в его центре и два бесконечных коридора, уходящих в обе стороны. А над головой еще два этажа, бродить тут можно до вечера. Максим вернулся к посту охраны – застекленной дыре в стене. Молодой человек в синей форме оторвался от «Косынки» на мониторе, и, не дослушав посетителя, буркнул: – Второй этаж налево, в конце коридора. Там спросите, – и захлопнул окно перед носом Максима. Второй так второй – хоть какая-то определенность. Максим поднимался вверх по лестнице, прикидывая на бегу, хватит ли ему наличных. Сколько может запросить чиновник за информацию о том, в какой детский дом отправили Василису Логинову и где он находится? Да сколько бы ни запросил, если надо – в Москву придется смотаться и вытрясти из банковской ячейки все деньги. Сейчас все узнаем. Максим свернул налево и зашагал вдоль череды белых дверей. На них только номера кабинетов, таблички с названиями отделов отсутствуют. Коридор закончился окном в торцевой стене, за ним площадь с торговым центром и толчеей у его входа. Максим, уже не торопясь, двинулся назад, прошелся по коридору еще раз. «Может, не налево, а направо?» Там прогулка вдоль безымянных дверей завершилась у глухой торцевой стены. Максим вернулся в холл, обошел его по периметру, поглядывая на мелких служащих. С чайниками, пластиковыми бутылками с водой, с папками и просто с бумагами в руках они носились мимо и на Максима даже не смотрели. Очередной проситель заблудился в чиновничьем термитнике, один из тысяч. Тут таких сегодня сто человек пройдет, и завтра сто, и послезавтра – что ж теперь, на каждого смотреть? «Хорошо, мы пойдем другим путем». Максим отступать перед кодлой чиновников не собирался. Он пролетел по коридору в первоначальном направлении, рванул на себя одну дверь, потом другую, но бесполезно, все они оказались закрыты. Зато третья подалась легко, распахнулась, и Максим замер на пороге кабинета. – Простите, мне сказали, что здесь находится отдел опеки и попечительства, – начал он с ходу, но замолк на полуслове – кабинет был пуст, разговаривать не с кем. Все тесное помещение занимал стол, вернее, два стола, поставленных друг к другу буквой «Т», три стула и два набитых разноцветными папками шкафа. У противоположной от двери стены стояло кресло, и на его высокой спинке висел цветастый платок с бахромой. И что-то перевешивалось через подлокотник – то ли еще один бесцветный платок, то ли забытая уборщицей тряпка. – Понятно, – Максим шагнул уже назад, когда кресло заговорило: – Слушаю вас. Вы по какому вопросу? То, что висело на подлокотнике, выпрямилось, уселось в кресле поудобнее и посмотрело на Максима через очки. Женщина лет пятидесяти или около того, с длинными бесцветными волосами и недовольным выражением лица. Она протянула руку, схватила что-то со стола и бросила себе в рот. Дальше раздался характерный щелчок, женщина снова перегнулась через подлокотник, и выплюнула шелуху от семечки в стоящую рядом корзинку для мусора. Вернулась в исходное, подцепила следующую семечку, и все повторилось. – Простите, мне внизу охранник сказал, что здесь находится отдел опеки и попечительства, – Максим не сводил с чиновницы взгляд, она же на посетителя реагировала с тем же интересом, как на муху. Цапнула из полного, с горкой блюдечка, следующий плод подсолнечника и ловко разделалась с ним. – Переехали, – невнятно сообщила чиновница из-под стола, снова вернулась на рабочее место и, наконец, взглянула на Максима. – Простите? – Сохранять спокойствие стало невозможно. К нижней губе женщины прилипла шелуха, пол и стол были усеяны мелкими остатками трапезы. – Переехали, говорю. Чего тут непонятного? – Тетенька уже копалась в своей сумке. Нашла зеркало, оглядела обклеенную шелухой физиономию и невозмутимо, легким движением руки устранила неполадки. – Адрес не подскажете? – Максим держался из последних сил, но уйти просто так, в никуда, он не имел права. Желание рассмеяться в голос смешивалось с потребность сейчас же, не сходя с этого места пристрелить вконец оборзевшую чиновничью тварь. «Хорошо, что я налоги на содержание этой сволочи не плачу». Это открытие утешало, но слабо. «Если она сейчас начнет выделываться… Ох, держите меня трое». Максим вошел, наконец, в кабинет и закрыл за собой дверь. – Мне нужен их новый адрес. Что-то в голосе посетителя заставило чиновницу оторваться от пожирания семечек. Она глянула мельком на Максима из-под очков, порылась в бумагах на столе и выкопала из-под них авторучку. Нацарапала несколько слов на обрывке бумаги и подала его Максиму. – Вот, возьмите. Насколько мне известно, у них приемные дни два раза в месяц, так что уточните… – Благодарю вас, – Максим вырвал из руки чиновницы клочок бумаги и вылетел за дверь. «Уточню, обязательно уточню». От злости свело скулы. В коридоре Максим остановился, чтобы разобрать каракули на огрызке листа. Прочел название улицы и номер дома, прикинул, где бы это могло быть. Выходило так, что топать придется почти на другой конец города. Ничего, по сравнению с тем, какие расстояния уже пришлось преодолеть, это так, прогулка перед завтраком. Кстати, о завтраке – от него осталось только воспоминание, а здесь, на первом этаже была кафешка… В ней Максим не задержался, съел пару бутербродов, запил их горячим кофе. А попутно прослушал политинформацию – приемник орал так, что слышно было в огромном гулком холле первого этажа. – Сегодня ночью рядом с нашей планетой пролетит гигантский астероид весом около пятидесяти миллионов тонн. Глыба, имеющая триста метров в диаметре, пролетит между Землей и Луной на расстоянии в двести пятьдесят тысяч километров и будет видна через любительские телескопы. Ученые подсчитали, что крупный астероид сталкивается с Землей каждые несколько сотен тысяч лет, – радостно вещал о приближающемся конце света ведущий выпуска. В его голосе было столько радости, и он так щедро делился ею с дорогими радиослушателями, что невольно закрадывались сомнения в душевном благополучии ведущего. Впрочем, нет, он прав. Во всем мире на астероид, пролетающий рядом с Землей, смотрят с опаской. И только в России— с надеждой. Может, на Кремль упадет? А может, с астероида подарки на парашютах сбросят? И что характерно – каждый последующий астероид все ближе пролетает мимо Земли… Пристреливаются, гады. Что-то больно долго, скорее бы уж. Максим бросил смятый стаканчик в мусорное ведро и вышел из здания администрации на свободу. Хорошо-то как, солнышко светит, птички поют – весна вернулась, жизнь налаживается. – Пошли уточнять, – Максим скинул куртку, бросил ее в полупустой рюкзак и пешком, по задворкам города двинул к очередному чиновничьему логову. Чтобы срезать путь, он пошел задворками – мимо старого мясокомбината и непонятного назначения сооружений без окон без дверей за высокими заборами. Дорога извивалась, делала неожиданные повороты, а местами вплотную подходила к высоченным бетонным плитам. Максим дважды в последний момент успел увернуться от вылетевшей на него фуры и грузовой «Газели», сделал выводы и в повороты входил осторожнее. Здесь пролегало что-то вроде объездной дороги – центр даже этого крохотного городишки сковали автомобильные пробки. Зато по пути ему не встретилось ни одного человека, Максим был здесь один среди заборов, стен зданий и грохота товарняков. Рядом проходила линия «железки», и шум поездов заглушал все другие звуки, поэтому все, что происходило у дальнего дощатого забора под старым тополем, Максим сначала увидел, а услышал позже, когда подошел поближе. Он остановился за спинами подростков – втроем они окружили одного, и выяснение отношений уже плавно катилось к драке. Тот, лет пятнадцати или шестнадцати, не больше, зажатый между досками забора и серо-желтой стеной, смотрел на противников исподлобья и молчал, на выпады и ругань не отвечал. Глянул мельком на Максима зелеными глазами под светлыми ресницами и опустил голову. Бежать он не пытался, разговаривать с оппонентами тоже. Впрочем, это был уже не разговор, кроме мата в их речи Максим не смог разобрать ничего членораздельного. Понял только одно – вина прижатого к забору мальчишки в том, что он шел по чужой территории и не желал добровольно расставаться с мобильным телефоном и наличными денежными средствами. Убеждать упертого лоха уже пробовали некоторыми доступными средствами. Синяя футболка под черной ветровкой и джинсы на коленях мальчишки была в темных пятнах, нос и губы в крови. Он вскинул голову, услышав очередную порцию ругани, и что-то крепко сжал в карманах куртки. Но по-прежнему не двигался, представляя собой отличную мишень. Чем и воспользовался один из окружившей пацана стаи. Удар пришелся мальчишке в скулу, голова его мотнулась в сторону и назад, а от следующего удара, уже в живот, он согнулся и негромко вскрикнул. Почуявшее кровь зверье входило во вкус, и все шло к закономерному и печальному финалу. – Эй, детишки, чего не поделили? – окрикнул нападавших Максим, и они дружно повернули головы. – Не твое дело. – Это ответил тот, кто бил мальчишку по лицу, крепкий коротышка с бритой башкой. Он сплюнул на асфальт и выругался длинно. Максим скривился, перехватил рюкзак в правую руку. – Конечно, не мое, – согласился он с бритым, а тот словно и не ждал другого ответа. – Вот и вали отсюда! – На этом, по его мнению, инцидент был исчерпан. Максим считал по-другому. – Только после вас, юноша. Рюкзак влетел бритому в лоб, второй, длинный нескладный ассистент вожака грохнулся навзничь рядом со стволом тополя. Соображал отморозок быстро, добавки просить не стал и резво уполз вслед за третьим. Тот оказался умнее всех, да и стоял поодаль, чем и воспользовался. Бритый же огреб по полной, орал от каждого удара, потом скулил, потом заткнулся. Но на ноги поднялся сам и поковылял по разбитой в хлам дороге, уводившей к «железке», вслед за двоими – они уже давно наблюдали за своим предводителем с безопасного расстояния. Максим поднял рюкзак, отряхнул его и подошел к пацану. Тот так и продолжал подпирать спиной забор, но настолько увлекся зрелищем, что даже забыл про свой разбитый нос. По левой скуле мальчишки уже расползалось багровое пятно, но тот словно и не чувствовал боли. – Здорово вы их, – восхищенно сообщил он Максиму. – Рад, что тебе понравилось. Цел? Дай, посмотрю, – Максим осмотрел перемазанную грязью и засохшей кровью физиономию пацана. Нормально все, до свадьбы заживет, могло быть и хуже. – Ты где живешь? Пошли, провожу, – Максим дернул мальчишку за рукав ветровки, заставил идти рядом.