– Да какой он шшшивой? – Возмущенный удав даже голову приподнял. – Ты хоть что-то о метаболизме сссмей ссснаешь? Он уже задохнулся и теперь полезен только в качестве исссточника энергии, чем я и пользуюссссь. А то, что сссъел… извини, малышшшка, это все инстинкты, а мы над ними, как известно, не влассстны. – Ну ты и… – злобно рыкнула я, не сдержав эмоций. И… все еще не верилось, что вздорного блондина уже нет. Вот нет, и все. Как-то не принималось сердцем. – Еще вопроссссы? – спросила безжалостная рептилия, которая совершенно не видела трагедии в произошедшем. – Нет! – наверное, слишком резко ответила я и развернулась к двери, невесть зачем добавив: – Я завтракать, еще ни кусочка в рот не положила, в отличие от… некоторых! Завтрак прошел в угрюмом молчании, что для нашего семейства было совершенно не характерно. Папа уткнулся носом в утреннюю газету. Мы со Стаськой переваривали случившееся, а вот пища после увиденного перевариваться не хотела категорически. Мама всячески пыталась выяснить, что произошло. Даже слишком настойчиво пыталась. В итоге я отмазалась тем, что рассталась с Валеркой (вряд ли он мне позвонит после вчерашнего инцидента), а Стаська не мудрствуя лукаво сказала, что не выспалась. На что папа с грозным видом пообещал вырубить вай-фай дома, чтобы мелкая не сидела ночами в чатах. Да, да, вырубит он, как же… Уже раз в пятый грозится. А потом вспоминает, что спутниковое у него тоже подключено через сеть, и все угрозы так и остаются угрозами. Дальше все было, как обычно. Папка ушел на работу. Мама поехала в спа-салон – по четвергам у нее так называемый день красоты, а это значит, что она проторчит там до вечера, так точно. А мы со Стаськой остались дома. Как же хорошо, что сейчас лето, каникулы. Сессию я уже сдала, и можно беззаботно предаваться безделью. Вот с этой радостной мыслью я открыла дверцу бара и выудила оттуда клюквенную настойку. Плеснула себе прямо в чашку, ни капли не страдая из-за отсутствия бокалов. Стаська с готовностью подставила свою кружку, видать, желая принять участие в алкогольной стороне «похоронного праздника». Я скептически выгнула бровь. Маловата она пока для распития спиртного. Да еще и с утра пораньше. – Помянуть бы надо, – со знающим видом заявила сестричка. Ну, надо так надо. И, не особо задумываясь над аморальностью своего поступка, плеснула мелкой немного настойки. – Он был отличным малым, – взяла слово сестренка. – И курица из него была тоже ничего… – Мелкая опрокинула в себя настойку, чтобы в следующую же секунду фонтаном выплюнуть все это обратно. – Гадость! И как вы это пьете? Что, повкуснее ничего не было? – А мне нравится! – заявила я авторитетно и, смакуя клюковку, подлила себе еще. К полудню мы были уже хорошие. Я – потому что пила, Стаська – потому что надышалась. Да и вообще, я еще раньше заметила, что в пьяной компании, даже если ты совершенно трезв… заражаешься поведением окружающих. В конце концов, все дошло до того, что мы переместились в гостиную и в два горла затянули соответствующую случаю русскую народную: – Черный воооорон, что ж ты вьеоооошься. Над моеэээээю головой, – горланили неслаженным дуэтом мы, мысленно радуясь тому, что дом в нашем полном распоряжении. Потому что если мне просто медведь на ухо наступил, то Стасе он наступил сразу на оба. – Ты добыыыыычи не добьеооооошься. Черный ворон, я не твооооой! От избытка чувств и воспоминаний о страшной смерти несчастного пернатого на глаза навернулись слезы, и я вытерла их ладошкой, трагично шмыгнув носом. И тут раздался звонок в дверь. Мы с сестрицей синхронно заткнулись. – Кажется, кто-то пришел, – озвучила очевидное мелкая и вжалась в спинку дивана. Я удивленно икнула. Неужто папа с работы пожаловал, или мамины процедуры сегодня ограничились только педикюром? Ох, чует моя пятая точка, что сейчас кому-то влетит. И этим кем-то будет одна молодая особа, хряпнувшая лишнего и малую споившая. – Стась, давай ты откроешь? – чуть заплетавшимся языком я попросила сестричку и глянула на нее жалобными глазами. – А чего сразу я? – возразила сестра. – Ты старшая, ты и открывай! Вдруг там кто незнакомый. – Ну, Стась… – протянула я просительно, а меж тем звонок повторился. – Ну, пожааалуйста. Ты же видишь, в каком я состоянии… – В состоянии нестояния, – вынесла вердикт сестричка и все же смилостивилась: – Ладно, пойду посмотрю, кто там. Стаська ушла к двери, а я попыталась включить мозг. Уже даже представила себе, как буду оправдываться перед предками, как тут до моего слуха долетел звонкий собачий лай. Ну, слава Богу! – И кто тут хандрит? Вслед за лаем донесся цокот каблучков и голос Маринки – давней приятельницы и сокурсницы по вузу. И кто бы знал, как же я сейчас была рада ее видеть. И даже ее неугомонную собаку – мелкого непоседливого шпица с очень подходящей кличкой Живчик. Этот самый Живчик как раз запрыгнул на диван и, суматошно виляя хвостом, будто это не хвост вовсе, а пропеллер, стал тыкаться в меня носом. Забавный он, конечно, но такой непоседливый. Все же в последние сутки, что мы провели, не выходя из дома, случилось много всего необычного, и потому видеть эту девушку было приятно. Живое напоминание о том, что где-то есть нормальные люди, которые слыхом не слыхивали про говорящих удавов и фениксов. Вернее, если и слышали, то уж точно, кроме как на картинках, не видели! – Так, чего хандрим? – Подружка плюхнулась рядом со мной и закинула обе ноги на диван. – Поминки у нас! – с ходу ляпнула сестричка и демонстративно плеснула мне еще настойки. Маринка проводила спиртное удивленным взглядом, который по мере опустошения кружки становился все более взволнованным. – Вы че, девки, серьезно? – не на шутку взволновалась девушка. – Да нет, – поспешила успокоить Марину. – Меня просто Валера бросил. – Ааа. Я так понимаю, после ужина с папочкой? – догадалась моя прозорливая. – Ага, – подтвердила я. – А я тебе сразу говорила, малахольный он… Тебе надо такого, чтоб папашу за пояс мог заткнуть. Такого… наглого, понимаешь? При упоминании наглости перед взором почему-то сразу всплыл феникс. Вот кому наглости не занимать, так это ему. Они в этом плане с Маринкой очень похожи. Да и внешне тоже похожи – у подружки такие же длинные светлые волосы, и глаза голубые. На что ж ты нас покинул, Фенечкааааа! – Короче, забей, Любка. Выкинь этого неудачника из головы. Мы тебе лучше найдем. – Она ободряюще улыбнулась, а Живчик даже тявкнул, подтверждая слова хозяйки. Если бы еще мне не в ухо, было бы вообще замечательно. – Ладно. Ты зачем пришла-то? – Я взяла себя в руки и таки поинтересовалась у подружки. – Узнать хотела, не собираешься ли ты куда-нибудь в ближайшие две недельки? – Да вроде нет. А что? – Я тебе Живчика тогда оставлю. А то я завтра в Египет улетаю, – «загодя» предупредила сокурсница. Впрочем, в этом вся Маринка. Чего удивляться? – Конечно, оставляй! – преувеличенно радостно отозвалась я. – У меня как раз там якорная цепь завалялась. Посажу дом сторожить. – Вот и славненько, – проигнорировала издевку блондинка. – Ну, я побежала тогда. Мне еще чемоданы собирать. И мы со Стаськой вновь остались вдвоем. Хотя нет, втроем, если считать носящегося туда-сюда шпица. И даже вчетвером, если еще посчитать заныкавшегося где-то кота. И впятером, если вспомнить про балдеющего под лампой удава. Блин, полон дом народу… – Ну, что? Продолжаем поминки? – вопросила сестра, стоило захлопнуться входной двери. – Ага. И мы дружно затянули: – Черный вооорон… Аккомпанементом нам подвывал эмоциональный Живчик. А бедный Принц, притихший в своем углу, наверно, сходил с ума от какофонии долетавших звуков. А о музыкальных пристрастиях удава я, слава Богу, не имела ни малейшего представления. Надеюсь, он мучается так же, как и кот. Глава 6. Тепло наших тел Проснулась я посреди ночи. Но отнюдь не от того, что выспалась, хотя и легла вчера в несусветную рань. И не от того, что мучил сушняк, хотя пить и впрямь хотелось. И даже не от того, что приспичило по-маленькому. Проснулась я по той причине, что к телу прикасалось что-то противное, холодное. И чем дальше, тем это противное все глубже пробиралось под одеяло и, соответственно, сильнее прижималось ко мне. А еще оно было очень даже немаленькое. Мое сознание жительницы двадцать первого века, закаленное ужастиками и триллерами, разом пнуло фантазию, и она заработала на полную мощность, рисуя в воображении картинки всяких монстров и чужих! В общем, испугаться я успела – мама не горюй! Благо вслед за фантазией активизировался разум, который тактично намекнул перепуганному организму, что ничего страшного в родной постельке со мной произойти не может, а стало быть, всему есть логическое объяснение. Любой нормальный человек в моем случае попросту бы заорал. Но я почему-то не додумалась. Хотя оглушить полуночного покусителя на девичью честь, наверно, тоже было бы эффективно. Но я сделала другое. Кубарем скатилась с кровати, подскочила на ноги, обеими руками хватая подушку, и, словно воинственная амазонка, начала со всей дури колошматить этой подушкой по одеялу и находящемуся под ним существу. – Люууууба, – донеслось с другой стороны, и через мгновение из-под одеяла высунулась здоровенная змеиная морда. И как только я ее разглядела? А, ну да, опять забыла задернуть шторы, и лунный свет, проникающий в окно, прекрасно справлялся с задачей освещения. – Ты что, совсем очешуел? Ты какого ко мне в кровать забрался?