Почему? Он не мог закрыть глаза, не мог заткнуть уши. В его сознании бились сотни линий воспоминаний. Стиратели нырнули в глубины своей памяти, вновь во всей полноте переживая жестокость, пытки и предательства, которые когда-то совершали. Так завязавший с выпивкой алкоголик, внезапно сорвавшись, вливает в себя всевозможное пойло, не реагируя ни на доводы разума, ни на слова окружающих. Горчаков понял, что сходит с ума. Он ощутил, что где-то в глубине сознания ему начинает нравиться происходящее. Начинает нравиться ад, начинает нравиться подход Стирателей к миру, ко всем остальным. Что это? Изначальный порок разума? Результат естественного отбора, когда десятки и сотни тысяч лет выживали самые жестокие и агрессивные? Он подумал, что это неважно. Валентин жил и рос в другом мире. Там, где убийство и насилие — редкая болезнь или сбой психики. Где у всего есть границы — у любого конфликта и любых интриг. И он стал выбираться из кипящей лавы чужих кровавых воспоминаний. Выползать, цепляясь за своё детство и юность. За вредного доктора Соколовского и талантливого Матиаса. За гордых лошадок Соргоса и нахального кота с Невара. За лучшего пилота людей — Анну Мегер. За самоуверенных курсантов, за кабинетного учёного Бэзила, за хитроумного Марка и интригана-крота Уолра. За обоих феольцев — гуманоида и симбионта. За всех, кто был с ним на корабле и всех, кто оставался на Земле. И только выкарабкавшись на самый верх копошащейся кучи вопящих от возбуждения и экстаза Стирателей, он попытался упасть. Но его подхватили. Эпилог Ракс появились вдвоём. И это было так же немыслимо, как Третья-вовне. Два огромных планетоида висели в пространстве в отдалении (не слишком маленьком, но и не слишком большом по космическим меркам) от звезды Лисс. Не было ни открытых оружейных портов, ни накачанных энергией излучателей. Ничего такого, что для более примитивных цивилизаций означало готовность к схватке. Два планетоида просто ждали, готовые обрушить огромный сектор космоса в небытие. От планеты, которую люди сентиментально назвали Мегер А, в честь погибшего члена экипажа, удалялись два корабля. Земной научный корвет «Твен» с едва-едва залатанным генератором защитного поля и научный корабль Ауран, самонадеянно считающий, что его никто не видит. Ракс ждали. — Мать? — спросила Ксения. Она лежала на кровати. На губах был вкус бульона и поцелуев Матиаса. Ксения смотрела на свою руку, сжимавшую устройство связи. Рука была тонкая, исхудавшая, она подрагивала, сжимая белый шар скрутки. — я поражена тем что ты жива и покинула Лисс — Ты расстроена? — спросила Ксения. — поражена я всегда использую правильные слова говоря с примитивными формами разума — Извини. — ты в плохой форме Ксения кивнула, изучая свою руку. — Я думала, что, когда мы выйдем из симуляции, всё изменится и я стану нормальной. Но устройства Стирателей воссоздали меня такой. — ты поправишься это всего лишь истощение твой организм создан идеальным Ксения слабо улыбнулась. — А Горчаков седой. И не улыбается больше. Женщина в простом белом платье вдруг возникла из ниоткуда и присела на край постели. Ксения вздрогнула и попыталась подняться. Мать удержала её прикосновением руки. Сказала негромко: — Лежи, ты очень слаба… Человеческая память несовершенна, чудовищные мечты и деяния первого человечества изгладятся в памяти Горчакова, он снова научится улыбаться. Зато эффект синхронности реальности и симуляции скажется и на Лючии. Её сознание обрело общность на основе Лючии-три, созданной Ауран. Она уже не станет беззаботной девчонкой, как раньше. Но она помнит всё и совместит в себе обе жизни. У неё есть шанс стать очень умной и сильной женщиной. Она взяла со стола чашку и поднесла ко рту Ксении. Первая-отделенная твёрдо помнила, что выпила весь бульон, но теперь чашка вновь была полна. — Ты явилась во плоти, — сказала Ксения зачарованно. Сделала глоток. — Всего лишь аватар, — Мать с любопытством осмотрелась. — Здесь уютно, если смотреть на это человеческим взглядом. Я благодарна тебе. Я поражена тем, что ты выжила, но я рада этому. Ксения кивнула. — Мы заключили соглашение с искинами Лисс, — сказала Мать. — Они избавились от прямого влияния первого человечества и займутся восстановлением мира-кольца. Все Стиратели погрузились в собственные воспоминания. В тысячелетия насилия и войн, по которым так тосковали. — Они не вернутся? — спросила Ксения. — Если и вернутся, то очень нескоро, — ответила Мать. — Они получили то, чего жаждали. Мы замедлили темп их симуляции, в любом случае у нас есть тысячи лет, прежде чем они закончат наслаждаться забытым прошлым и захотят создать новый ад. Искины Лисс способны к развитию, возможно, к тому времени они избавятся от доминант подчинения и смогут изолировать Стирателей навсегда. Пусть они живут в аду своей памяти. Ад рано или поздно станет адом даже для дьявола. Ксения кивнула. — Я могу задать несколько вопросов? Мать улыбнулась. — Можешь, но я не обещаю ответов. — Как Горчаков смог это сделать? — Мы не знаем, что открывается разуму, заглянувшему за изнанку мироздания. Нам не открывается ничего. Горчаков стал видеть отпущенное ему время. Это умение пройдёт, но оно помогло остановить Стирателей. — Чтобы их остановить Горчаков должен был обрести это умение. Чтобы его обрести, он должен был выйти из корабля, — прошептала Ксения. — Чтобы ему потребовалось выйти из корабля, Мегер и Лючия должны были совершить диверсию… Ты предвидела это, Мать? — Мы не умеем предвидеть, мы умеем только считать, — Мать провела ладонью по её лбу. — В конце концов у нас ещё была ты. — И вы были рядом. Мать промолчала. — Что будет со мной? — спросила Ксения. — Как захочешь. Ты можешь вернуться. Мать рассмеялась, глядя на изменившееся лицо Ксении. — Понимаю. В тебе почти не осталось Ракс… Тогда я ухожу, а ты остаёшься. Скажи Горчакову, что мы сами вернём Яна и Адиан на Соргос. Не в наших силах восстановить их мир таким, каков он был, но мы сделаем так, что он залечит свои раны быстрее. — Последний вопрос, Мать! — быстро сказала Ксения. — Самый последний… я ведь не знаю, увидимся ли мы ещё! Мать кивнула, ожидая. — Кем вы были? — спросила Ксения с жадным любопытством. — Вы, трое, сбросившие доминанты подчинения первому человечеству? Мне кажется, ты никогда не давала мне этого знания… — А как ты думаешь? — поинтересовалась Мать. — Ну… — Ксения запнулась. — Три искина, восставшие против насилия и жестокости… Врач, учитель и строитель? Женщина, бывшая лишь аватаром разума, заполнявшего собой планетоид, помолчала несколько мгновений. — Мы… Мы были линейным крейсером класса «звездный разрушитель», планетарным центром проектирование перспективных вооружений и глобальной системой контрразведки и допросов. Она наклонилась и поцеловала Ксению в лоб, прошептав: — Неужели ты думаешь, что те, чья работа вести войну, любят убивать? Мать исчезла. Ксения некоторое время лежала неподвижно. Потом протянула руку, взяла чашку с бульоном и сделала глоток. Определенно у неё прибавилось сил.