Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 1 из 92 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Психопатка Любовь может быть смыслом. Человек со здоровой любовью Её кабинет был залит ярким светом. Обстановка в целом казалась достаточно дружелюбной, хоть и не лишённой стереотипов и клише. Старинная кушетка, песочные часы, вычурные картины. Взгляд Камилы сразу упал на стопку салфеток на столе. Она улыбнулась сама себе. – Добрый день, Камила. Рада, что вы всё же пришли – обратилась к ней психолог, немолодая женщина лет пятидесяти. – Здравствуйте. А что? Немногие доходят? – Половина из тех, кто звонит. Терапия для смелых. – А мне казалось, что как раз им она и не нужна. – Вот такой парадокс – улыбнулась Ульяна, пристально рассматривая своего клиента. Камила тоже внимательно наблюдала. Она не спеша пробралась к креслу мимо книжных стеллажей и присела. Ульяна сделала то же самое. Они оказались так близко друг к другу, что прямого взгляда было не избежать. Пару секунд молчания казались вечностью. – Мне не понадобятся салфетки – будто разорвала тишину Камила. Ульяна даже вздрогнула, переживая, было ли это заметно клиенту. – Почему? – Я не плачу. Вот уже много лет. Психолог подняла брови, выражая удивление. Но, по правде говоря, её сложно было чем-то удивить. Она всегда отдавала должное первому впечатлению, и впечатление о Камиле пугало её. Она словно сидела напротив серийного убийцы. Ульяна снова незаметно оценила взглядом её внешность. Перед ней сидела стройная, среднего роста, необычно красивая брюнетка с глазами цвета зимнего неба. К слову, это был её любимый серо-голубой оттенок. – Чего вы ждёте от наших встреч? – продолжила Ульяна. – Хочу расплакаться – вальяжно заявила клиентка, не сводя с неё глаз.– Хочу разреветься как маленькая девчонка, у которой забрали куклу на детской площадке. – Зачем вам это? – Я так хочу – уверенно проговорила она, всматриваясь в лицо психолога. Ульяне шла её едва заметная полнота и крошечные, почти детские ладони. Её лицо казалось добродушным, хоть и слегка неискренним. – Вы хотите заплакать, но не можете? Правильно я вас понимаю? – Именно. – Как вам кажется, что вам это даст? – Возможность пережить всё то, что меня мучает. Я читала много книг по психологии. Не думайте, я не считаю себя умнее вас. Пока что – ухмыльнулась Камила. – Эмоции ведь надо проживать, так? И слёзы – естественная реакция. – Может, она неестественна для вас. Я тоже читала много книг. И знаете, там написано, что все люди разные! Обе сердечно, но сдержанно улыбнулись. – Камила, вы хотите плакать или пережить свои трудности? Какая наша конечная цель? – Я думала, это одно и то же. – Нет. – Как тогда мне проживать свои чувства? – А что именно вы чувствуете? Женщины услышали звук раскатистого грома за окном. Свет солнца, что царил в кабинете, внезапно пропал. Камила разочарованно повернулась в сторону окна. – Ну, вот… всё как в плохом кино. Грустные истории под звук дождя… – Грустные истории не делают кино плохим. – Стереотипы делают его таким.
– Вы используете любую возможность, чтобы не говорить о том, что вы чувствуете? – мягко произнесла Ульяна. – Да. Как плохой ученик, когда не знает ответа. – Может, у ученика был плохой учитель? Камила снова улыбнулась. Кажется, ей становилось легче дышать и она, наконец, расслабилась, медленно собрала свои волосы в тугой пучок. Ульяна молча наблюдала, пытаясь остановить поток мыслей, что одолевали её вот уже несколько минут. – Я не знаю, что чувствую, но знаю, что мне должно быть очень больно. И возможно, я очень травмирована тем, что со мной происходило. Мне теперь любой ценой надо стать нормальной… – Зачем? – Я влюбилась… – И? – На его фоне я словно заблудшая овца! Он во всём меня превосходит. Он умнее, взрослее, более принципиальный. Он знает, чего хочет и идёт к своим целям. Его сложно обмануть, сложно им манипулировать. Он самодостаточный и независимый. – А вы? – А я ему не подхожу. – С чего вы так решили? – Он сам мне об этом сказал. Больнее всего мне от мысли, что единственное, чего я захотела в жизни, мне так и не достанется… и я не могу это контролировать. – Вы сказали, что, возможно, вы глубоко травмированы… – Должна быть – ответила Камила и глубоко вздохнула, когда услышала, как дождь неистово забарабанил по стеклу и крыше. – Кажется, пора рассказать всё с самого начала. – Попробуйте. – Моё детство оказалось чередой бессмысленных и жестоких событий. Мой отец умер до моего рождения. А моя мать…не испытывала ко мне никакого интереса. Отсутствие материнской и отцовской любви, элементарной заботы и внимания будто отдалили меня от мира как можно дальше. Мать научила меня только тому, что знала сама – одиночеству. Она всё время пропадала у подруг, иногда выпивала, часто била и наказывала меня. Каждый день я возвращалась из школы в пустую и холодную квартиру, сама готовила себе обед, прилежно делала уроки и ложилась спать. – За что она наказывала вас? – За любую мелочь. Но иногда я была зверем…иногда…совершала безумные поступки, чтобы привлечь её внимание. Сейчас я понимаю, что она находилась в серьёзной депрессии до появления отчима. – Что за безумные поступки? – Я быстро усвоила, что быть хорошей девочкой не получится. Ничто не поможет переделать мать. Как бы я не пыталась угодить ей, всё было напрасно. Всё, что она делала со мной, воспитывало во мне хитрость и изворотливость. Мне пришлось выживать, приходилось искать союзников, учиться лицемерить и притворяться, жалостью заставлять учителей и одноклассников покупать еду, решать мои проблемы. Одна из сердобольных соседок чуть не подала в суд на лишение родительских прав, я долгое время приходила к ней после школы…хорошая была женщина…но она перестала меня пускать через какое-то время. Мать изводила меня своим холодным и разрушающим презрением, неумело скрывающимся под маской заботы и воспитания. Она била меня часто, сильно и совершенно беспричинно. Что за безумные поступки? Например, однажды я подожгла её собаку! Ульяна вжалась в кресло, какое-то внутреннее чутьё подсказывало ей не расслабляться. У неё вот уже несколько лет жила крохотная собачка, которую она любила до беспамятства, и мысль о том, что кто-то может причинить ей вред, заставляла тревожиться. – Как это было? – всё же собралась она. – У мамы была собака, отчим подарил её ей. Такая лохматая бессовестная собака… она рвала мои тетрадки, книжки, любимые игрушки. Однажды она погрызла обои в коридоре, но мама ласково погладила её по голове. Вот тогда-то я и не сдержалась. Это был первый и последний такой приступ… приступ ярости, что ли. У меня перед глазами была пелена. Как это лучше сказать? Я была в состоянии аффекта! Я вылила на неё бутылку из заначки отчима, взяла мамину зажигалку… я не хочу вспоминать! Это ведь необязательно? – Нет… вам доставалось за всё подряд, так? А собаке прощалось всё. Что это значило для вас? – Это значило, что мать может быть нормальной. Собаку простили и приняли, а меня ненавидят. Да, именно ненавидят! – Сейчас вы думаете так же? – Сейчас я думаю, что моя мать психически больной человек. И, может, это оправдывает её … а, может, нет. – Собака выжила? – Нет! Горела она недолго, но этого было достаточно. Отчим тушил её своим плащом и плакал… и знаете что? Кажется, он не животное жалел. Он тогда обнял меня крепко-крепко, сжал сильно мои крохотные ручонки и рыдал. Мне так думается… хотя, может, я ошибаюсь… что он жалел меня. Как вам кажется? – Что сделала с вами мать? – Избила меня. Она всегда делала одно и то же… медленно заходила в мою комнату, закрывала дверь, ключ клала себе в карман… зачем она делала это? Я поняла позже. Она закрывалась, чтобы Вова не смог зайти. В основном она била меня руками. Но иногда, в особом бешенстве, ногами. – Вова – отчим? Что он делал в это время? – Я не знаю. Вообще-то он был алкоголиком. Сначала он был весёлым и жизнерадостным, он прожигал жизнь, не думая о завтрашнем дне. Всё свое имущество и душу он вложил в бизнес, который вскоре прогорел. Он отличался добрым нравом и почти глупым, но всё же позитивным взглядом на всё вокруг. И он искал женщину, которую сможет развеселить… словно его призванием было возвращать людей к жизни. – Мать вышла из депрессии?
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!