Я засмеялся. – Неожиданный поворот событий, правда? Но это всего на несколько месяцев. – Попробуй. В конце концов, может, тебе понравится. – Может, – согласился я. – А та женщина, Хироко, действительно владелица Йоцубы? – В некотором смысле да. Почему ты спрашиваешь? – На вид она такая молодая. – Наша школа экстерна – семейный бизнес, основанный ее дедом, – пояснил Хонда. – В последние годы всем заправлял ее отец. Но недавно он заболел, и теперь делами занимается Хироко. Но не беспокойся – несмотря на свой возраст, она нормально справляется с делами. Значит, она не выбирала это место, а получила его по наследству. – Я и не беспокоюсь. Просто поинтересовался. – Так это она завербовала тебя? Что ж, она постоянно твердит нам, что надо нанимать больше молодых и красивых парней для мотивации учениц. А то многие из наших преподавателей уже далеко не первой молодости. Я сухо засмеялся. – Эй, Ишида, ты свободен в воскресенье? У меня выходной. Давай отпразднуем вместе твою новую работу. – В воскресенье не получится, – вздохнул я. – Я договорился на утро с хозяином дома, где жила сестра. Заберу ее вещи. Не знаю, сколько времени у меня на это уйдет. – Я могу подвезти тебя. Ведь легче перевезти вещи на моей тачке. Хонда и так мне очень помог, и мне не хотелось и дальше беспокоить его. – Ничего страшного, я могу взять такси. – Не трать на это деньги. У меня нет никаких дел на воскресенье. Впрочем, можешь потом угостить меня ланчем. Похоже, он даже не хотел слушать мои возражения. – Ну, раз это тебя не затруднит… – Никаких проблем, – заявил он. – Куда нам ехать? Я достал из бумажника листок с наспех нацарапанным адресом. – В Сегаяки. – Сегаяки? – удивленно переспросил Хонда. – Самый престижный район. Вот уж не подозревал, что Кеико там жила. Ее хозяин, вероятно, богач. – Какой-то человек по имени Косуги Катоу, – пробормотал я, глядя на бумажку. – Косуги Катоу? – негромко воскликнул Хонда. – Ты шутишь? – Ты его знаешь? – Конечно знаю. Его знают все в Акакаве. – Он что, знаменитость? Хонда засмеялся. – Пожалуй, можно сказать и так. Глава 5 Политик и его жена Косуги Катоу в самом деле был в некотором смысле знаменитостью. – Он политик. Тут все его знают. Сам он из семьи высокопоставленных чиновников и известных политиков, – сказал Хонда. – Ты слышал когда-нибудь о Рю Катоу, члене парламента? Так вот это его дядя. Имя было смутно знакомым, но я не интересовался политикой. – Гляди, какой огромный дом. Я кивнул и нажал на кнопку звонка. Мы стояли перед белым террасным домом в стиле «вестерн», расположенным в приятной местности, мирной и спокойной. Дверь открылась, нас встретил мужчина средних лет в мятом темном костюме, странно сочетавшемся с бежевыми домашними шлепанцами. Я невольно обратил внимание на толстые белые носки на его ногах. Мне показалось, что Косуги Катоу был недоволен нашим появлением. Но через некоторое время я понял, что такой вечно недовольный вид ему придавали глубокие морщины, изрезавшие его лоб. Мы представились. Катоу сухо кивнул и лишь после этого пригласил нас в дом. Этот человек явно не любил зря тратить слова. Мы сняли обувь и отправились за ним. Он привел нас в просторную гостиную. Вся мебель была в стиле «вестерн», белая. Кружевные занавески украшали огромные окна. Они взмывали вверх при каждом дуновении ветра, напоминая хвосты золотых рыбок. Мы шли по коридору мимо библиотеки и домашнего кабинета. На стенах висели ряды картин, исключительно сельские ландшафты и, судя по одинаковому стилю, выполненные одним художником. – Вы сами пишете картины, господин Катоу? – поинтересовался Хонда. – Нет, это работы моей жены, – ответил Катоу впервые за все время. Его тон был точно таким же, как и по телефону, бесстрастным и серьезным. Холодным. Где-то я слышал, что политики – самые одинокие люди на планете. Вероятно, в этом есть некая правда. Комната, которую занимала моя сестра, была слишком просторной для нее одной. В центре стояла кровать с гармонирующей с ней тумбочкой; их украшали трафаретные узоры английских роз. У двери стоял белый деревянный гардероб, а у окна – письменный стол, точно такой, как я и представлял себе всегда. Я почувствовал стеснение в груди. – Я буду в библиотеке, – сообщил господин Катоу и оставил нас одних. Мы стояли, неловко переглядываясь. – Так что мы будем делать? – спросил Хонда. – Я разберу ее вещи, – ответил я. – Большую часть я, пожалуй, отдам в благотворительную организацию. – Ты уверен, что они не нужны твоим домашним? Я вспомнил про родителей. – Нет, не думаю. – Они не захотят взять ничего, что напоминало бы о ней. Я начал с гардероба. Там было большое отделение, полка наверху, а внизу – выдвижной ящик. В большом отделении висела одежда для официальных случаев. Сестра развесила ее по цвету – черная – серая – белая, потом коричневая и бежевая и, наконец, более яркая цветная. Систематично и приятно. Внизу в четырех аккуратных стопках лежали блузки, футболки и пижамы. Почти ничего из одежды я не узнавал, и это напомнило мне, как мало мы виделись после ее переезда в Акакаву. Я обратил внимание, что у сестры не было ни брюк, ни шорт. Я пытался вспомнить, носила ли она их когда-нибудь. Нет, не носила, разве что школьную спортивную форму. На полке она держала полотенца, простыни и сумочки, набитые бумагой, чтобы сохраняли форму. Я знал, что сестра всегда была организованной, но тут меня удивил уровень ее аккуратности. Я выдвинул нижний ящик и увидел нижнее белье, чулки и шарфы. Они тоже были разложены по цвету. Вспомнив слова инспектора, я содрогнулся при мысли о том, что шарфы могли использоваться как повязка на глаза. Может, лучше, если бы я этого не знал? Я уже хотел задвинуть ящик, как среди свернутых чулок что-то блеснуло. Это был полупустой флакон духов «Estée Lauder». Я отвинтил крышечку и понюхал. Аромат был холодный, мускусный, классическая американская элегантность. Такой аромат ассоциировался в моем сознании с чистыми, хрустящими простынями и ветерком летнего утра. После гардероба я взялся за тумбочку. Верхний ящик был разделен пополам. Слева лежали батарейки и провода, справа – несколько аккуратных стопок джазовых кассет. Я открыл дверцу нижней полки и обнаружил стерео. Я представил себе, как сестра лежала на кровати и слушала с закрытыми глазами джаз. Мне пришлось набрать в грудь воздуха, чтобы справиться с эмоциями. Верх тумбочки был пустой, не считая настольной лампы и красного телефона, гладкого и блестящего, отражавшего солнечный свет. Его обращенная к окну сторона выцвела, шнур был слегка запутан. Мне было тяжело смотреть на него. Всего неделю назад сестра звонила мне по этому телефону, и вот теперь ее не стало. – С тобой все в порядке? – спросил Хонда. – Да, – ответил я. Выдвинув левый нижний ящик, я обнаружил пару книг и папок. Я достал их и положил на стол. Все они были связаны с работой. – Как ты думаешь, я должен вернуть что-нибудь из этого? – спросил я у Хонды. Он заглянул через мое плечо. – Едва ли. У всех есть собственные экземпляры. Школа выдаст тебе новый комплект, когда ты приступишь к работе. Все-таки я все тщательно просмотрел. Когда я листал одну из книг, из нее выпал листок бумаги. Что-то подсказало мне, что он может оказаться важным. Не глядя, я сунул его в карман и покосился на Хонду. Но тот глядел в другую сторону и ничего не заметил.