Но не родись она такой, разве нравилась бы Три Саргасс настолько?.. Солдат, исполняющая роль швейцара, не торопилась, проверяя ее данные, хотя Три Саргасс и показалось, что она увидела румянец на ее темных щеках – смущение или даже стыд за то, что варвар с такой легкостью поставила ее на место. Махит следовало бы гордиться собой. Она даже собиралась сказать ей об этом, когда они наконец вошли внутрь и увидели великолепное обилие аудиовизуальной и голограммозаписывающей аппаратуры, расположенной, как цветочные букеты, для ее удобного использования. Дверь плотно закрылась, чтобы швейцар снаружи не слышала, что происходит внутри, и можно было говорить открыто, но Махит сразу же направилась к пульту управления аппаратурой. При ней была инфокарта с перехваченной записью шумов инородцев, и у Три Саргасс не было ни единой секунды, чтобы предупредить, что на этом конкретном пульте громкость, кажется, по умолчанию установлена на полную – Махит уже включила запись, и комнату со всех направлений заполнили ужасающие звуки. Повторитель выдавал объемный звук, громкоговорители были в каждой стене, ужасные звуки помех-пения поражали разом со всех сторон, а не с одной… Эти звуки пронзают до мозга костей, успела подумать Три Саргасс, прежде чем ее вырвало. Звуки вгрызались в ее кости и готовы были петь там вечно, пока она не умрет от рвоты… Звуки прекратились. Три Саргасс снова вырвало. Просто блестяще: первое, что делает специальный уполномоченный, – заблевывает пол флагмана, фантастическая работа с ее стороны. Она беспомощно ждала, пока спадут еще три волны рвотных позывов. – Извини, – тонким голосом сказала Три Саргасс, подняв голову. Оказывается, не одна она блевала на пол. Но Махит удалось найти выключатель воспроизведения записи. Две с половиной минуты прослушивания – полная продолжительность записи – вывели бы их из строя, а не только ввели в смущенное состояние. – Мы забыли взять пакеты для мусора, – выдавила она. Она посмотрела на Махит, которая, казалось, готова была рассмеяться, если бы ее кишки сочли это желательным. Но Махит только провела тыльной стороной ладони по губам, скорчила гримасу и сказала: – Это было хуже, чем когда мы слушали в шаттле. Гораздо хуже. – Этот аудиопроигрыватель подключен к повторителю, весь входящий сигнал передается во все громкоговорители на всех стенах. Махит взвесила ее слова: она сидела неподвижно, свернувшись клубком, оценивала прослушанное, словно пробовала на вкус, или, может быть, она чувствовала только горечь в собственном рту, как и Три Саргасс. Потом она сказала: – Нам нужен живой инородец. Не труп. – Я с тобой согласна, но… почему ты именно сейчас об этом говоришь? – Я думаю, – сказала Махит, – если целая толпа этих существ будет производить эти звуки, став в круг, – как здесь развешаны громкоговорители на стенах, – то громкость будет усиливаться. Усиливающаяся звуковая волна, инфразвук – не то, что мы слышим обычно. Интересно, они знают, что эти звуки вызывают у нас рвоту? – Подозреваю, что знают, – сказала Три Саргасс со всей бесстрастностью, на какую была способна, одновременно оглядывая комнату в поисках какого-нибудь подобия тряпки, чтобы убрать или хотя бы прикрыть производное двух человеческих желудков. – Они встретили гораздо больше живых нас, чем мы – их. Возьми хоть все население Пелоа-2 для примера. – Тем больше у нас оснований заполучить живого, – сказала Махит. – Тот, что лежит в медчасти, был млекопитающим. Даже если они млекопитающие-падальщики, то разве мы не были такими же миллионы лет назад? И они наверняка разговаривают не только так, этот шум… – Частично мы его не можем услышать. Язык жестов или феромонов… или… В комнате было много кабинок, и ни в одной из них не нашлось ничего впитывающего, только ряды электронных приборов. – Или структурная окраска кожи, которая изменяется в определенной закономерности. Я не знаю. Это может быть что угодно. Вероятно, это не феромоны, феромоны для млекопитающих становятся маркерами тональности. Думаю, так. Компаративная зоология – не моя специализация. – Ну, хорошо. Значит, один живьем. Может быть, нам удастся переформатировать это послание, даже если это всего лишь тональные визги в войд, которые они посылают кому-то, невидимому для нас. – Три Саргасс открыла еще одну кабинку и тут же разочарованно закрыла. – Дай мне твой жакет. – Зачем? Три Саргасс вздохнула. Махит была блестящим специалистом, она решала всю эту задачу так, как и рассчитывала Три Саргасс, но в то же время она не могла понять, зачем Три Саргасс понадобилось что-то матерчатое. – Чтобы убрать здесь, если, конечно, ты не хочешь работать в окружении бывшего содержимого желудков, не помещенного в специальный бачок. – Почему мой жакет? – спросила Махит. – Потому что моя одежда – это форма, которую по крайней мере часть флотского персонала признает как форму. А у тебя очень приятная и очень абсорбирующая материя. Вообще-то нужно было и тебе взять форму. У тебя наверняка есть что-то без знаков различия. Или я могу переделать под тебя один из моих комплектов, если ты не против выглядеть как агент министерства информации. Это сэкономит нам потом время в коридорах… Она замолчала, видя выражение лица Махит – на нем обосновалась сложно-обиженная гримаса, как если бы Три Саргасс ударила ее по лицу. – Я не состою во Флоте, – сказала Махит слишком ровным, слишком резким голосом. – И я не специальный уполномоченный министерства информации. – Если тебя беспокоит нарушение правил ношения тейкскалаанской униформы, то всю ответственность я беру на себя, – попыталась сгладить неприятное впечатление Три Саргасс, озадаченная резкостью реакции Махит. Ну да, с этим жакетом она чуть-чуть переборщила. Она сама бы не хотела, чтобы кто-то предложил ей отдать ее одежду на тряпки. – Конечно, ты возьмешь на себя ответственность, – сказала Махит. – В этом всегда и заключалась твоя работа со мной, не так ли? Открывать мне двери, брать на себя ответственность и быть точным легальным эквивалентом твоего варвара. С самого первого дня. – Я не это имела в виду, – сказала потрясенная Три Саргасс. Это было не про нее. Это было глупым, легкомысленным предложением и только, вовсе не допущением, будто Махит не могла решить сама, что ей следует делать. – Силы небесные, Махит, мы лучше используем мой мундир, забудь об этом. Она стянула с себя один рукав, стянула наполовину второй, отвернулась сконфуженно, когда Махит сказала тонким и отчужденно холодным голосом, какого Три Саргасс от нее прежде не слышала: – Ты не имела это в виду. Но ты это сказала, Травинка. Ее прозвище, отполированное и заостренное, чтобы ранить. Из этого рта, из которого, насколько ей было известно, не звучало ничего подобного, когда Двенадцать Азалия все еще был жив. Она ответила резко: – Ты думаешь, я сказала это, потому что не можешь слышать ничего, кроме слов кого-нибудь из нас о том, что ты не тейкскалаанка, каждый раз когда мы с тобой говорим. Она сказала это резко и тут же пожалела о своей резкости, а одновременно с этим почувствовала привычное брутально-хрупкое ликование, которое испытывала, добираясь до самой сути какого-либо аргумента, какой-либо проблемы. Когда вонзала в них зубы, готовая рвать на части. – А разве это не так? – спросила Махит. – Ну, скажи. – Она была сама неподвижность, само спокойствие. Три Саргасс пришли на ум змеи, пауки – вся живность, которая жалит, чувствуя угрозу. – Ты все время напоминаешь мне, что я – варвар. И сейчас, и раньше – в Городе. Не только ты, Три Саргасс. Солдаты в коридоре тоже, но они хотя бы честны и не делают вид, что я могу быть чем-то другим, а не тем, что они видят во мне. Ты? Ты хочешь дать мне униформу, хочешь сделать меня полезной, а еще хочешь иметь умного варвара, почти что человека, чтобы ты могла хвастаться мной, показывать, как я ем у тебя с руки, – ты решаешь, что я нужна тебе здесь, и вот я здесь. Ты решаешь, что будет полезно, если твой варвар будет иметь дипломатические полномочия, – и вот у меня уже есть полномочия. Ты решаешь, что мне нужна форма, чтобы нас не останавливали в коридорах, и ничуть не думаешь о том, как будет выглядеть, если ты вырядишь меня, как тейкскалаанскую куклу… – Я же спросила, – возразила Три Саргасс. Она и вправду только спросила – разве нет? Она каждый раз спрашивала. Она была почти уверена, что спрашивала, никогда не отдавала Махит никаких приказов, да и не стала бы, сама эта идея абсурдна. Но Махит проигнорировала ее и продолжила, будто слова были инфекцией, которую она выдавливала из раны. – Ты бы не возражала, если бы я осталась с тобой во дворце, правда же? Я могла бы все время находиться у тебя под рукой, развлекать тебя, и нам бы не понадобилось тащиться бог знает куда на войну… Она не замолчала сама – ее оборвала Три Саргасс: – Это было бы для тебя настолько ужасно? Оставаться рядом со мной? К ней в голову закралась мысль, что будет абсолютно ужасно, если она начнет плакать. Она никогда не плакала в спорах. По крайней мере с тех пор, как выросла настолько, что ее забрали из детского сада. Махит делала многие вещи, совершенно неожиданные для нее, новые и сложные, включая – очевидно – боль и горечь. Она всего лишь предположила, что униформа может облегчить им жизнь, а теперь у них возникла эта ссора, отвратительная ссора, и разногласия между ними казались непримиримыми, а Махит словно копила все это, ждала неизбежного момента, когда она не сможет больше выносить Три Саргасс, и нанесла удар по их отношениям, какими бы уж они ни были. – Нет, – сказала Махит. – Остаться с тобой было бы не ужасно. Вот поэтому-то я и не осталась. – Твои слова лишены смысла. Махит уселась за конференц-стол в середине комнаты, закрыла лицо руками и спрятала глаза от Три Саргасс. Когда они в прошлый раз были у стола в конференц-холле, им удалось поэзией предотвратить узурпацию власти. Теперь они и отчет не могли написать вместе, потому что между ними происходила эта бесполезнейшая, непостижимая, жуткая ссора. Такого у Три Саргасс не было, если ей не изменяла память, с тех времен, когда ее бывшая, Девять Дуга, порвала с ней во время экзаменов на втором году подготовки к званию асекрета. – Твои слова лишены смысла, – повторила Три Саргасс, теперь громче. – Совершенно. Извини меня за форму и жакет, и я больше не буду об этом говорить, но ты не… – Необъяснимая? Непонятная? Нецивилизованная? – К черту, – сказала Три Саргасс, слыша, как истончал ее голос, каким высоким стал, неконтролируемым. – Если ты не хотела лететь сюда со мной, могла бы и не лететь. Махит опустила руки и посмотрела на Три Саргасс, прямо ей в глаза. Казалось, ее взгляд имеет вес. Вес и границы, неожиданно открывшийся ландшафт мест, которые ранят душу. Три Саргасс опять поймала себя на мысли: что в этой личности было Махит Дзмаре, а что Искандром Агавном, не родилось ли все это разрушительное непонимание между ними из драгоценной имаго-технологии Махит? Или же Три Саргасс никогда не понимала ее толком, а только делала вид?.. Она первая отвела глаза. – Травинка, – тихо сказала Махит, и Три Саргасс посмотрела на нее покорными фиалковыми глазами. – Да? – спросила она. – Когда ты сообразишь, почему я была вынуждена лететь с тобой, мы сможем снова поговорить. – …снова, и все? В самой идее было нечто ужасающее: она зашла в своей неправоте настолько далеко, что у нее не было даже шанса идти дальше, продолжать попытки. Что во всем есть какой-то невидимый для нее изъян. Она не знала, почему Махит не может оставаться на Лселе. Конечно, это было связано с политикой, но Махит не сказала ей почему. Она знала, что Махит не сказала вполне намеренно, а теперь она должна догадываться, что за этим кроется. – Нам пора взяться за работу, – сказала Махит, что ни в коей мере не походило на ответ. – Нужно заполучить одно из этих существ, тогда можно будет говорить, что этот Флот чего-то стоит. Им и в самом деле пора было приниматься за работу. Осталось меньше шести часов до того времени, когда яотлек потребует результаты их трудов. Тем не менее Три Саргасс чувствовала наворачивающиеся на глаза слезы. Это мешало думать. Слезы и желание ухватить Махит за руку и трясти, пока та не объяснит все. Пока не перестанет быть… «Да скажи уже, Травинка. Самой себе хотя бы скажи». Нецивилизованной. Отказывающейся взаимодействовать, как животное или ребенок. Молчание между ними тянулось и тянулось, бесконечное и бесформенное, словно гравитация перестала действовать, огромные двигатели «Грузика для колеса» вышли из строя, Вселенная отклонилась от ожидаемого курса. В комнате пахло кислой блевотиной. Три Саргасс не знала, что сказать. Все, что она говорила пока, лишь усугубляло ситуацию. Она села за стол в двух местах от того, на котором сидела Махит. Это было лучше, чем броситься прочь из комнаты. Махит была нужна ей. Еще ей было нужно сделать работу, которую она обязалась сделать, когда в министерство информации поступил запрос на специального уполномоченного. Ей не должны были позволять находиться здесь, почти все, связанное с ее присутствием, было несанкционированным. Помимо факта, что она была очень, очень хороша и нашла самого умного из известных ей людей, который в состоянии помочь в вопросах лингвистики и культурного шока первичного контакта. А еще то, что технически Три Саргасс имела соответствующий чин в министерстве. Но если она не справится… Если она не справится, то не состоится ее карьера. А еще, возможно, от рук этих пришельцев погибнет множество тейкскалаанцев, о чем красноречиво говорили потери на Пелоа-2 и явные политические распри между яотлеком и одним из ее капитанов Флота, каковых у нее было всего пять, чего явно не хватало для предотвращения атаки инородцев через гиперврата на территорию империи. Жертв будет невообразимое количество, если Три Саргасс не найдет способ общения с инородцами. А это значило гораздо больше, чем ее карьера. От этих мыслей ее желудок сразу же завязывался узлом. И еще Махит ждала ее. Или ждала чего-то. Эта пропасть молчания казалась непреодолимой. Но она, тем не менее, преодолела. – Начни с третьего звука, – сказала она. – Тот, который они производят, когда кто-то подходит слишком близко, звук, который они произвели, преследуя «Острие ножа». Я думаю, это победный клич. – «Приближение-опасность» и «ура-мы-побеждаем», – сказала Махит голосом сухим, как пыль. – Могло быть и хуже. Я надеюсь, мы правильно поняли «ура-мы-побеждаем». В противном случае мы говорим что-то вроде «приближение-опасность» и «мы будем атаковать тебя». – Есть идеи получше? – спросила Три Саргасс и получила подтверждение, которое удовлетворило ее в гораздо большей степени, чем она могла подумать: Махит кивнула, и они приступили к совместной работе.