— Отвлекаешь, у тебя там что? Пожар? Подождать не может? — с надеждой спрашивает Рома. — Понял, Илья, скинь мне адрес, я приеду. Нет, в отдел заезжать не буду, сразу на адрес. — Всё, жду. — Ира, прости, должен ехать, срочный вызов, без меня никак, — целует в губы, ещё и ещё. Я не могу удержаться и начинаю смеяться, откидываю голову назад, Рома не теряется и переходит с поцелуями на мою самою эрогенную зону, шею. Приятно, ох, как же мне приятно. — Угу, я понимаю, — а сама наслаждаюсь этими приятностями, мне не хотелось, чтобы Рома останавливался и прекращал эти умопомрачительные ласки. Не хочется отпускать его, понимать. Какая же я лгунья. ПОНИМАЮ Я, ХА-ХА, ТРИ РАЗА. Закрыв за Ромой дверь, иду в душ. Нужно привести мысли в порядок. Глава 14 Роман Выбегаю из подъезда и пулей лечу к машине. Попутно набираю Илью. — Илья, ещё раз, что там у вас? Подробней давай, — давлю педаль газа. Выруливая по двум сплошным, похер, нужно быть срочно на адресе. — Поножовщина с любовью, — со смехом выдает брат. — Это шутка такая? — начинаю злиться. — Ага, обхохочешься, давай быстрее, — скидываю, прибавляя скорость на максимум, который вообще возможен. Поднявшись на лифте, увидел картину, подобную той, что бывает, когда показывают какие-нибудь исторические фильмы под титрами: «Здесь была великая резня». Стены и пол лестничной площадки были залиты кровавыми пятнами. По полу ходил кот, и слизывал свежую, только что пролитую не пойми кем, кровь. Как-то сам возник вопрос: «За что эти придурки пролили столько крови?». Зашёл в квартиру. Наши опера Илья и Мурад и участковый Женя уже закончили писать протокол осмотра и беседовали с членами семьи искромсанного крест-накрест хозяина квартиры, который бился в судорогах и слабым голосом умолял: «Помогите!». Несчастный потерял много крови. Второй мужик, оставшийся в квартире, также истекал кровью. Скорая помощь подъехала быстро, и забрала порезанных. Через час вернулись в отделение, и пошла работа… опрос потерпевших… И кто бы мог подумать, что виновница сие торжества — женщина. Хотя женщиной её трудно назвать, я в начале решил, что это мужчина. Худая, я бы даже сравнил ее с сушёной воблой, короткая мужская стрижка, руки забиты татухами. Женщина, искромсавшая двух мужиков большим и очень острым кухонным ножом, я бы сравнил его с тесаком. Оказалась Натальей Алексеевной, 1970 года рождения, сообщила, что недавно освободилась, из мест не столь отдаленных. Отсидела пятнадцать лет за убийство мужика, который попытался ей овладеть, без её согласия, на что она бы никогда не согласилась, так как была лесбиянкой. Час от часу не легче. Этой новости я был не удивлен. Этих мужиков она искромсала по той же причине. — Зачем вы пошли с этими мужиками, если знали, что они захотят с вами вступить в половой контакт? — спрашиваю её. — Очень хотелось выпить, — ответила она. — Скажите, так, на всякий случай, что меня ждёт? — Ну… если порезанные мужики помрут, то вас ждёт не меньше двадцати пяти лет, или «вышка». Таков закон! Встал из-за стола, оставляя её со следоком. Сам же направился в свой новый кабинет, который занимаю последние два дня. Уже в кабинете я вызвал к себе Илью, хотелось знать все детали. Вообще, я её виноватой не считаю, она защищала себя. То, что она согласилась выпить с этими мужиками, не даёт им право принуждать её к интимной близости. Надеюсь, все они выживут и этой Наталье не придётся снова отбывать срок. — Ну и вечерок, да? — Илья разваливается на диване, что стоит в моём кабинете. — А теперь расскажи мне всё, с самого начала, — откидываю голову смотря в потолок. Не так мне бы хотелось проводить вечера. — Слушай, внимательно… Значит так, сижу я такой у себя в кабине, никого не трогаю, весь в этих ебучих документах. И тут звонок дежурного: «Илья! Срочно на выезд! Приготовься, задерживать придется. Красноказарменная, 8, поножовщина». Я всё бросаю и кидаюсь на выезд. Взял с собой кинолога с собакой, и поехали мы задерживать. Водитель гнал, как на пожар, выжимая из нашего таза на колёсах последнее, что в нём шевелилось, — смеюсь в голос, Илья как обычно, в рассказах неотразим. — Въехали на улицу Красноказарменная, а там картина маслом, в свете фонарей, медленно, большими шагами, бежало «оно», одетое в цветастую рубашку и коричневые брюки, и, блять, в панаму. В розовую панаму. В руках блестел огромный тесак. Она орала звериным рыком, с растяжкой гласных: «Заааареееежууууу!». Мы, конечно, прихерели. Подъехав к ней на своём еле пердящем тазу, мы смогли её притормозить. То, что это женщина, я тебе клянусь, понял я не сразу. А как тут понять, доска доской. Да ещё и очень коротко постриженная, пропитая. От неё за километр разило спиртаком. Я вылез из нашей кочерыжки, и распахнув дверь, пригласил её проследовать с нами. Орудие возмездия она мне отдала сама, молча. Я её спрашиваю: «Ну, ты как?» А она знаешь, что мне отвечает? — Что же? — вздёргиваю бровь. — Как в раю, все ебутся, я пою, — смеёмся в голос. А она не промах. — Мужичков я тоже пригласил в машину, открыв заднюю дверь. И все мы дружно поехали в отделение. Там же я их рассадил в «обезьянник», а сам уже отбыл на адрес. Усё. — Подготовь все необходимые документы и возьми объяснительные с этих мужиков, — даю указание Илье. — Ага, будет сделано, только я кофе попью можно? — закатив глаза спрашивает брат. — Ну попей, раз хочется, — усмехаюсь я. — А ты где был вообще? Голосок твой мне понравился, — и ржёт. — Не твоего ума дела, где я был. Вали. — Помешал, да? Надеюсь, не на самом ответственном моменте? — игриво играет бровями. Ах ты мелкий паршивец. — Ещё слово, и я всеку, — предупреждаю таким тоном, что должно быть понятно, такие шутки не уместны. Но Илье пофиг, он видимо вошёл в раж. — У вас как? Интрижка? Секс без обязательств? Или можно готовиться к свадьбе? — и снова этот издевательский смех. Я хватаю увесистый блокнот и швыряю в брата, попадая точно в цель. Он взвыл. Я попал в его наглую рожу. Так тебе и надо. — Ещё хочешь что-то добавить? — спрашиваю я. — Я, пожалуй, пойду, кофе сильно захотелось, ага, — встает, подходит к двери, и я понимаю, что это был бы не Илья, если бы он просто ушёл, за ним всегда последнее слово. Я наготове, в руке степлер, жду. Давай брат, не разочаруй меня. — Вот мне интересно, она знает какая ты ДУ — ШНИ — ЛА… — Ах ты сука, — кидаю степлер, но попадает он уже в закрытую дверь, в коридоре слышно Илюхин заливистый смех. Время двенадцатый час ночи. Трындец. Нужно собираться и ехать домой, в то же время понимаю, что тянет меня совсем в другое место. К ней. Сам понять не могу, что со мной происходит, как только вижу её, сердце на разрыв, как бешенное стучит. Стоит приблизиться к ней, вдохнуть её аромат, и в башке только одна мысль, хочу её. Хочу до трясучки. До ОДУРИ. Давно со мной такого не было, да что там, со мной такого не было никогда. Страсть была, влюблённость, Любовь. Но вот, чтобы вот так крышу рвало, нет, это со мной впервые. Когда позвонила мне, и сказала, что этот ушлёпок стоит под дверью, орёт и пугает её. В глазах потемнело, не помню, как сорвался к ней. А когда увидел этого уёбка возле её квартиры, думал всё, не выдержу, наваляю ему по самое не хочу. Сдержался. Чего мне это стоило, знал же, что она стоит под дверью, трясётся вся, переживает. А начни я пинать этого ушлёпка, она бы там совсем сума сошла, не выдержала бы, не смогла остаться в стороне. Я её уже понял. Будет бояться до трясучки, но всем видом продемонстрирует отвагу, грудью кинется на амбразуру. Сильная маленькая малышка. Я восхищён ею. Несмотря на свой юный возраст, она мудра, ответственна. В ней вообще нет ничего, чтобы мне не нравилось. Да я и не искал изъянов. Глаз отвести от неё не могу. Всё время хотел прикасаться и сегодня у неё в квартире, если бы не звонок… смог бы я остановиться? Не перейти к следующему шагу. Боюсь она ещё не готова, не доверяет мне на все 100, хотя я вижу тянется ко мне. Держаться, нужно держаться, нельзя её торопить. Хочу видеть желание в её глазах. И оно обязательно будет, уж я-то постараюсь.