— Привет, ма. — доброжелательно улыбаюсь. Знаю, что от неё я не всегда могу услышать слова поддержки, но то, что она помогает с Матвеем, пока я варюсь в этой грязи, уже за это спасибо. — Выглядишь ужасно. Ира, наводи марафет. Ты вообще спала? — хмурится, раздеваясь. — Спасибо за комплимент, мам, приятно очень, — она фыркает. — У Матвея сразу четыре зуба режутся, он спит плохо, ну и я вместе с ним. Завтракать будешь? — предлагаю я, проходя на кухню. Она следует за мной. — Буду, я не завтракала дома. И сделай мне чаю с мятой и, наверное, коньяком. Ты в таком плачевном состоянии, что мне как-то дурно. Всё так плохо? — присаживается за стол и обеспокоенно смотрит на меня. — Не знаю, адвокат говорит, что всё будет хорошо. Но… Сергей перестал мне писать гневные сообщения. Только раз написал, о том, может ли он увидеть сына, — мама вздёргивает бровь в удивлении, словно спрашивая, а ты что? — Все его сообщения с разных номеров остаются без ответа. Я тут же отправляю в чёрный список. Но меня беспокоит его молчание, обычно за этим следует какой-то пистец. — Ира, неважно, что ты думаешь, или кто-то ещё. Главное, как ты выглядишь. Поверь, это важно. По крайней мере, ты тоже не должна показывать ему своего волнения или неуверенности, он только позлорадствует. Ты должна выглядеть шикарно, а не так словно по тебе всю ночь пингвины топтались, — поворачиваюсь и смотрю на неё выпучив глаза. Пингвины? Серьезно? — Вот твой чай и бутерброды, а я пошла наводить красоту, — ставлю на стол свежезаваренный чайник чая и тарелку с бутербродами. Мама величественно кивает. Недолго думая, завязала волосы в высокий хвост. Минимум косметики. Сегодня на мне теплый брючный костюм бордового цвета, прекрасно сочетается с белой водолазкой. Скромно, но со вкусом. Я все-таки в суд еду, а не на весёлое мероприятие. Хотя… зная этого ублюдка, уверена, он может устроить очередное шоу перед судьёй, я уверена, он попытается выставить меня в чёрном цвете. Терять ему точно уже нечего. Делаю глубокий вдох, выдох. Смотрю на часы, девять утра, пора выходить. Подъезжаю к зданию суда, сразу замечаю моего адвоката. Высокий широкоплечий мужчина, такого не заметить невозможно, особенно сильно выделяется его буйная шевелюра. В дорогом тёмно-сером костюме, поверх небрежно накинуто на плечи чёрное пальто. Видимо, уже не раз выходит покурить. Стоит курит недалеко от парковки. Задумчив. Надеюсь, у него всё под контролем? Мне его Рома посоветовал, у этого рыжика своя адвокатская фирма. Очень хорошие отзывы, в общем, я с радостью приняла Ромину помощь, ну и помощь моего адвоката Никиты Олеговича. — Доброе утро, — говорит он вежливо, осматривает меня. — Прекрасно выглядите, Ирина. — делает комплимент, отворачивается от меня выпуская дым. Тушит сигарету. — Доброе, Никита Олегович, — так же вежливо отвечаю я. Он открывает для меня дверь, пропуская внутрь. Я же с колотящимся сердцем делаю шаг… — Вы давно здесь? — Где-то минут пятнадцать, может чуть больше. Вот решил выйти подышать свежим воздухом, — мы сдаём в гардероб верхнюю одежду, проходим к пропускному пункту. Тучная женщина, охранник просит наши паспорта. — Не знаете, а они тоже приехали? — шепотом спрашиваю я, проходя по коридору к нужному нам кабинету. — Да, Манукян с адвокатом, Людмилой Николаевной уже прибыли, минут пять назад, — нейтрально сообщает мне. — Ира, верьте мне, всё будет хорошо. Обещаю, правда на нашей стороне. — Очень надеюсь, Никита Олегович, — больше я не говорю ни слова. Так как мы попадаем в поле зрение Манукяна и его адвоката, миловидная девушка, брюнетка со вздернутым носиком, вежливо здоровается со мной, и не дождавшись моего ответа, отворачивается. М-да, сама тактичность. — Через минут десять нас должны пригласить, — шепчет мне мой адвокат. — А на Людмилу Николаевну внимание не обращайте, она редкостная сука, — округляю глаза, ого, так они знакомы. — Вы хорошо её знаете? — шепчу ему. — О да, она моя бывшая жена, — мой рот приоткрывается от шока. Ничего себе, вот это миловидная брюнетка была его женой? Даже не верится. — Так, что, для неё дело принципа утереть мне нос. Но я тоже знаете, не пальцем деланный. — Простите, что лезу не в своё дело, а вы давно развелись? — ну какая же я любопытная, но это единственный способ хоть как-то отвлечься. — Мы были вместе пятнадцать лет, десять из них женаты. Развелись три месяца назад, — ого, совсем недавно. Наверное, мои вопросы для него неприятны. По себе знаю, как это больно даже мысленно возвращаться к прошлому. — И кто же был инициатором развода? — осторожно спрашиваю. — Я, — больше он ничего не сказал, ему кто-то позвонил. Он отошёл от меня, я же осталась стоять раздумывая, что даже многолетний брак может вот так рухнуть в одночасье. Посмотрела через плечо на Сергея. Он что-то оживленно рассказывал своему адвокату, та посмеивалась и косилась то на меня, то на Никиту Олеговича. Обычно если всё идет не так, как хочет Сергей он может вести себя довольно-таки неуравновешенно, даже агрессивно. Не гнушается и руку поднять, если посчитает необходимым. И именно поэтому меня так поразило сегодняшнее поведение Сергея, он источал радушие, дарил всем свою обворожительную улыбку, всех дам осыпал комплиментами, словно из его рта килограмм сахара сыплется, а не слова. Отхожу от него и его адвоката подальше, мне слишком сладко. Сказать, что меня трясет — это ничего не сказать. Капля холодного пота стекает по позвоночнику, при том, что в помещении довольно прохладно, руки в карманах, они у меня подрагивают. Прикрываю глаза. Боже, помоги. Давно я так не нервничала. Последний раз был больше двух лет назад, когда я впервые увидела две полоски на тесте. — Молишься дрянь? — слышу шёпот возле уха. Вздрагиваю, разворачиваюсь на пятках. Стоит мерзавец, ухмыляется. Чувствует себя победителем. Будто его уже оправдали. Что если и правда всё куплено? И он так себя вольготно ведёт только потому, что абсолютно уверен в своей победе? Сглатываю вязкую слюну. — Думаю, молиться стоит тебе. Очень надеюсь, что суд будет справедлив и такая сволочь, как ты будет гнить за решёткой, — выплевываю я. — Наивная дура, как была, так и осталась, — качает головой, посмеивается он. — Надеюсь, скоро ты будешь в кругу таких же умных мужчин, каким считаешь себя. Думаю, они с радостью разделят с тобой камеру, — его глаза полыхают ненавистью, я вижу, как он сжал кулаки. От былой весёлой бравады не осталось и следа. Думаю, если бы мы были одни, он бы точно меня ударил. По глазам вижу, он мечтает поквитаться со мной. — У тебя ничего не выйдет. Ты зря потратила время, — усмехается. — Думаешь ноги перед ментом своим раздвинула, так теперь рот свой поганый на меня открывать можно? Ошибаешься, ты мне ещё за все ответишь, СУКА, — его трясёт. Он уже слюной брызжет. Я отступаю на шаг. — Рискни. И Рома тебя в порошок сотрёт. Я больше не одна, — беря себя в руки говорю относительно спокойно. — Он не всегда будет рядом, идиотка. К тому же, у нас сын. Я всегда буду в твоей жизни. Тебе стоит смириться, — вытирает уголки губ большим пальцем. — У тебя нет сына. И никогда не было. Свои больные фантазии оставь при себе. Я больше не боюсь тебя, — конечно же я блефовала, меня всю трясло. Мне было очень страшно. — Ну это мы ещё посмотрим, — зло выдаёт и тут же отходит от меня. Я поворачиваю голову и вижу, как ко мне идет мой адвокат. Усмехаюсь, он такой надутый павлин видимо только со мной, и то если мы наедине. Трус. Жалкое ничтожество. — Ира, ты как? Бледная очень. Может, воды? — обеспокоенно спрашивает Никита Олегович. — Да, я бы выпила если можно, — у меня действительно во рту пустыня. — Идём, так кулер за углом, попьёшь воды. Мне не нравится, как ты выглядишь. Он тебе угрожал? — Никита Олегович сам подходит к кулеру, берёт стаканчик и наливает мне воды. — Да, угрожал. Все кары небесные. Спасибо, — я быстро осушаю стакан, мне тут же наливают ещё. Боже, как пить хочется. — Это от безысходности. Он понимает, что проиграет, поэтому решил действовать такими грязными методами, просто запугивает, — его монотонный голос меня успокоил. И в зал суда я вошла в относительно спокойном состоянии. Людмила Николаевна обрисовала ситуацию так, словно пострадавшая сторона не я, а именно Сергей. Сначала сыпала «фактами» — как мы любили друг друга, как якобы жили вместе и на деньги Сергея я обустроила свою квартиру, сделала дорогой ремонт, и не только себе, но и своей одинокой маме. Ох, как же хорошо, что здесь нет мамы, такого плевка в свою сторону она бы точно не перенесла, думаю, здесь уже была бы драка. Сжимаю под столом руки. Какая же ты подлая сволочь. Это надо так всё извернуть. Завершила пламенную речь тем, что, якобы, Сергей заплатил мне 300 тысяч, только за то, чтобы я оставила ребенка и не делала аборт. Я даже привстала, и уже хотела открыть рот, чтобы возразить, однако твердая рука моего адвоката меня остановила. — Спокойно, всё под контролем, — тихо шепчет мне. Людмила Николаевна бьёт словами, не стесняясь в выражениях. На каждое возражение Никиты Олеговича она ядовито ухмыляется или закатывает глаза, словно перед ней не потерпевшая жертва с адвокатом, а два малыша в песочнице. Где, чёрт возьми, у этой стервы женская солидарность. Неужели она верит в то, что говорит? Я смотрела на неё круглыми глазами, я впала в парализующий шок от её монолога. Почему говорит она, а стыдно мне? — Уважаемый суд, при рассмотрении дела, ответчиком не было предоставлено ни одного доказательства о том, что он перечислял деньги потерпевшей, Ирине Андреевне. Или может быть волшебным образом эти материалы вдруг появились? И адвокат, Людмила Николаевна, нам их продемонстрирует? Ну хоть что-то? А вот то, что был сделан незаконный перевод с карты Ирины Андреевны на карту Манукяна, и сам Манукян в протоколе дела это подтверждает, у меня присутствует, — он подходит к судье и показывает протокол Манукяна и ещё какие-то документы. Я повернула голову в сторону этой сучки. Понимаю, что это её работа, но как она может защищать вот таких подлецов. Неужели, ей всё равно кого, лишь бы платили? Людмила Николаевна вернулась на своё место и закопалась в документах. Сергей же сидел в расслабленной позе, словно пребывал в нирване, лёгкая улыбка блуждала на его лице. Он был абсолютно счастлив. — Ваша честь, ответчик Манукян Сергей Суренович предоставил 300 тысяч рублей наличными, истцу, Журавлевой Ирине Андреевне, и у нас есть доказательство, это расписка, — Людмила Николаевна подходит к судье с распиской. Я в шоке поворачиваюсь к Никите Олеговичу. — Я не писала никаких расписок, — хрипло говорю я. Никита Олегович просто кивает, даже не смотрит на меня. Он что-то ищет в своих документах. — Уважаемая Людмила Николаевна, надеюсь мне не нужно напоминать о статье «о заведомо ложных показаниях?» — подходит к судье и отдает ещё какой-то документ, я только замечаю, что там написано, кажется, объяснение, моей рукой. Конечно же, с моей подписью в конце. Судья сравнивает два документа, хмурится. Потом вскидывает взгляд на Людмилу Николаевну и молча возвращает ей документ. Та кидает ненавистный взгляд на моего адвоката, разворачивается на каблуках и уходит на своё место. Всё что происходит дальше между адвокатами, мне было мало что понятно. Позже судья удалился для вынесения окончательного решения. У нас же было время выдохнуть. Никита Олегович не отходил от меня, подбадривал. — Прошу встать, суд идет. Ну всё. Вот она, точка невозврата. Дело 1–507 ПОСТАНОВЛЕНИЕ