Льямас молчал и честно притворялся спящим. — Диего, поедем со мной. Элмар знал, что ему ответят. Знал, что не стоило и предлагать. Но приказ короля следовало выполнить хотя бы формально. Кантор едва заметно качнул головой, оскалившись одной половиной рта. Кто бы сомневался… Он знал, что думает сейчас принц-бастард. Что Ольга не бросит любимого и таким. Элмар тоже знал, что думает сейчас Кантор. Он и сам на его месте не явился бы на глаза любимой девушке в таком виде. Дело даже не в том, что лицо мистралийца, напоминающее теперь двуликую маску на фасаде Королевского театра драмы в Гелиополисе, выглядит жутковато. Особенно из-за трехдневной щетины на неподвижной правой стороне, делающей контраст еще более ужасающим. Это не страшно. К этому можно привыкнуть. Дело в другом. Неразборчиво мямлить одним уголком рта. Перекладывать левой рукой висящую тряпкой правую. Не ходить вообще или едва передвигаться с палкой. Возможно… Да нет, скорее всего, не возможно, а точно… ограничиться только духовной стороной любви. И позволить, чтобы это видели и знали. — Ты меня не нашел. Да, он был прав. Тысячу раз прав. Но… — Не могу. Шеллар взял с меня честное слово, что скажу ему правду и ничего не скрою. Очередное ругательство прозвучало как предсмертное рычание зверя. — Если хочешь, я заставлю его поклясться, чтобы никому больше не признавался, — предложил принц-бастард. — Но… что сказать Ольге? Во-первых, ты бросил на виду свое письмо, и над ней теперь весь двор потешается. Во-вторых, король заверил ее, что ты жив, ссылаясь на магов. Сказать теперь, что ты мертв, — может не поверить, найдет специалиста, проверит сама. И вообще, может, ты еще поправишься и захочешь вернуться… — Нет! — прорычал Кантор. — Все равно. Даже не знаю… Сказать правду — она в тот же день будет здесь. Сказать, что ты действительно от нее ушел и не хочешь возвращаться, — представляешь, как она обидится и разозлится… Что? Извини, я не понял, что ты сказал? Кантор опять прижал пальцами обвисший угол рта и повторил: — Лучше пусть злится. Элмар подумал, как действительно будет лучше, и вынужден был согласиться. Да, лучше злиться на неверного любовника, чем оплакивать павшего или нянчиться с калекой. Так легче забыть. Так лучше для Ольги. А вот для самого благородного мистралийца… Что он станет делать, если действительно сможет вылечиться и захочет вернуться? Как будет объяснять свое поведение, если его не пожелают даже выслушать? — Хорошо. Я сделаю, как ты просишь. Благодарный взгляд, который он получил в ответ, был красноречивее скомканных непослушным языком слов. — Да, и вот еще… Принц-бастард достал из кармана завернутую в кожаный лоскут чакру Трех Лун. — Вот… я ее на поле битвы нашел. Представляешь, опять в стену ушла, как будто не хотела, чтобы ее нашел кто-то другой. Только не надо мне рассказывать, что тебе теперь не пригодится и все такое… Она твоя, значит, должна быть у тебя. Не захочет — сама уйдет. Он развернул сверток и положил отливающее синевой кольцо на постель. Затем, повинуясь некоему необъяснимому порыву, поднял бесчувственную руку товарища и накрыл его пальцами волшебное оружие. — Держи ее под рукой, хуже не будет, а мало ли… Шанкар говорил, что в ней заключена сила самих богов… Хоть и утверждают христиане, что чужие боги приносят зло, но я вот не верю. Шанкар говорил, что чужих богов вообще не бывает. Они одни и те же, только называют их все по-своему. Кантор одарил гостя еще одним благодарным взглядом и ничего не сказал, но вид у него был очень серьезный. Чтобы не уходить сразу, Элмар рассказал товарищу, как закончилась битва, что сейчас происходит в Мистралии, как здоровье Орландо и что поделывает кузен Шеллар. О похождениях пропавшей королевы он упомянул вскользь и очень кратко, намеренно умолчав о том, что все это время королеву сопровождала Ольга. Ясное дело, в день битвы Кантору никто не сказал, что его девушка пропала, у какого бы болвана язык повернулся. А теперь и вовсе незачем больного человека лишний раз тревожить. Еще разнервничается и окончательно утвердится в мысли, что приносит Ольге одни неприятности, хотя, видят боги, к этой конкретной неприятности Кантор не имеет никакого отношения. Чтобы не останавливаться на приключениях Киры и ненароком не проболтаться, Элмар как можно красочнее, во всю ширь своей поэтической фантазии описал попытку смещения кузена и приземление похмельного дракона с выносом стекол в зале заседаний. Как раз когда он пытался изобразить в лицах удирающих аристократов, за ширму заглянула Жюстин и напомнила, что пациента нельзя утомлять. Так что пришлось вместо рассказов удалиться. Прощание получилось коротким и почти бессловесным. Уходя, Элмар все же не удержался и обернулся. — Диего, — тихо сказал он, останавливаясь, — ты помнишь… тот разговор?.. — Угу, — коротко откликнулся Кантор. — Очень прошу… Не повторяй моих ошибок. Ответная ухмылка была весьма красноречивой, но принц-бастард так и не понял, что же она означала — «не дождетесь» или «не лезь не в свое дело». Он еще перекинулся парой слов с Савелием, внял предупреждениям и не стал тревожить Джеффри, который страшно стеснялся своего «боевого ранения», и отказался от обеда. Не потому, что не хотел есть, а дабы в расстроенных чувствах ненароком не смолотить трехнедельный запас провизии. Жюстин понимающе улыбнулась и кивнула на дверь. — Пьер на улице. Пойдем, я тебя провожу. Ты ведь хочешь что-то спросить. — И ты даже знаешь что, — согласился Элмар, пропуская даму вперед. — Знаю, — согласилась монахиня. — Тебя интересует прогноз. — И? Жюстин аккуратно прикрыла за собой дверь, спустилась с крыльца и только тогда сказала: — Честно — я не знаю. Еще рано судить. Сразу могу сказать: мне доводилось ставить на ноги таких же полуживых пациентов. И после травмы и после инсульта. Возможно, он будет ходить, возможно, даже стрелять сможет. Но последствия все равно останутся. Тоже не знаю, какие именно. Головные боли, припадки, нарушения в психике, снижение зрения… Может, что-то одно, может, весь букет. На все воля Создателя. Даст ли он мне силы на чудо. — Пусть твой бог в этот раз будет щедр, — от души пожелал Элмар. — Спасибо. — А с Льямасом что? — То же самое. Только с другой стороны. Ты бы видел, как они смотрятся рядом. — И что, прогноз… такой же? — Да, к сожалению. Похоже, мы так и останемся теперь Шестеркой. Может быть, ты все-таки?.. — Нет. Я уже сказал. Не просите. Пусть лучше мальчишку натаскивает. — Молодой еще. — Мне было семнадцать, когда я начал. — Так ему и того нет… Что ж, если вдруг что понадобится — ты знаешь, как нас найти. — Ну да, — невесело усмехнулся Элмар. — Надо рассказать всему городу, что я вас ищу, и вы тут же сами меня найдете… Кстати, вам ничего не нужно? — У нас все есть. Не беспокойся. Мы же профессионалы. И такой повальный лазарет у нас — дело привычное. — Видимо, я здорово от этого отвык… — Да нет, — рассмеялась Жюстин, — у вас просто команда была слишком маленькая. Захочешь навестить — приезжай. — Обязательно, — пообещал Элмар. — Попозже. Когда Гиппократ немного поправится, а то без него здесь тихо и скучно. И отвел глаза, опасаясь, что в них слишком явно читается дикое желание напиться вусмерть, до беспамятства, до полного отупения и потери памяти. Оказавшись на площади Приветствий родного города, он все же направился во дворец, а не в ближайший кабак. Отчасти из чувства долга, отчасти из опасения сболтнуть лишнее спьяну, как это с ним часто бывало. Надо было срочно доложить Шеллару о результатах своей поездки. Результаты эти кузена вряд ли особо обрадуют, а если первый паладин будет еще и пьян — совсем нехорошо получится. Потом надо будет еще и в Мистралию наведаться, товарища Амарго утешить, а то извелся весь. А этот товарищ абсолютно непьющий и, если явиться к нему выпивши, — мягко говоря, не поймет. Шеллар III неторопливо выпустил струю дыма под потолок и строго посмотрел на своего шута. — Жак, позволь поинтересоваться, почему тебя три дня не было на работе? — Неправда! — тут же возразил неисправимый оболтус — Вчера я был, но оказался вам не нужен, походил-походил да и домой пошел. — Хорошо, два дня. Я по-прежнему жду твоих объяснений. — В пятницу мне было плохо, — начал Жак, — потому что в четверг я перенервничал… — В четверг ты перепил, — безжалостно поправил король. — А похмелье не может длиться до вечера. Однако на работу ты не явился, хотя именно в пятницу был мне нужен. — Если честно, то я и в пятницу заходил, — признался Жак. — Но мне рассказали, как вы все утро терроризировали придворных, срывая на них гнев, припасенный еще с четверга… Я себе не враг, чтобы попадаться под руку разгневанному вам, тихонько повернулся и пошел домой. И на всякий случай не приходил еще денек. Для верности. Шеллар вздохнул, выпуская еще струю дыма. — Сегодня, когда освободишься, сходи в библиотеку и попроси в читальном зале большой толковый словарь. Тома первый и третий. Найдешь там слова «совесть» и «долг», ознакомишься с их значением и выучишь наизусть. — А спрашивать будете? — полюбопытствовал шут.