Звучит голос Психеи: – Хаос… Люди… Бездна рождений, стоны рожающих, яростные вопли ненависти и битв… Пучина смерти! Я слышу, я вижу все это, и бездна притягивает меня, она хватает меня. Я должна спуститься в нее… Эрос погружает меня в ее глубины своим зажигающим факелом. Через некоторое время вся толпа зрителей отправляется по дороге вслед за Психеей и ее спутником к следующему месту событий. Новое место. Взорам всех открывается подземелье, где, прикованная к бронзовому дереву, томится Психея. Вид ее изможденный. Обманутая Эросом, она получила тяжелое бремя земной жизни и теперь скована им, что символически передает дерево, к которому она прикована. Листва дерева простирается по всему потолку. Среди этой листвы видны химеры, горгоны, гарпии, символы всевозможных земных бедствий, всех демонов, преследующих человека. Под деревом на троне восседает Плутон-Аид – царь преисподней. Психея стала его женой и царствует теперь над низшими силами, но это не радует ее. Она властительница среди мертвых, но все царство это чужое для нее. Мать уже давно ищет свою дочь и, объездив все поднебесье, спускается под землю. Здесь, в подземелье, она и находит ее в плену у похитителя. Психея видит свою мать и бросается ей навстречу, но падает замертво на земной трон. Звучат слова: – Умереть – это возродиться! Деметра хочет спасти свою дочь и забрать с собой в поднебесье. После диалога с Плутоном ей удается договориться о том, что Психея половину года будет с этих пор проводить в царстве своей матери, получая ее наставления, а на вторую – придется ей возвращаться в подземелье Плутона. Пока Психея живет у матери, на земле все расцветает. Жизнь всех земных существ оповещает о воскрешении и возвращении дочери к своей матери. Вторую половину года все замирает – Психея отправляется в царство тьмы. Так и душа человека приходит на землю и затем возвращается в поднебесье – отчий дом. На колеснице с крылатыми лошадями уносятся мать и дочь из подземелья, и зрители испытывают радость за Персефону – Психею и грусть за то наказание, которому теперь будет она подвергаться, периодически спускаясь в темное царство. Закончилось представление, и адепты объясняют людям, что божественная Психея, которую они видели посреди ужасов и мучений ада, являла собой образ человеческой души, прикованной к материи в течение земной жизни, а в посмертной – отданной химерам и мучениям еще более тяжелым, если она жила рабой своих страстей. Ее земная жизнь – искупление предыдущих существований. Но душа может очиститься внутренней дисциплиной, она может вспомнить и предчувствовать соединенным усилием интуиции, воли и разума и заранее участвовать в великих истинах, которыми она овладеет всецело в необъятных просторах духовного мира. И тогда снова Психея станет чистой, сияющей. Переживая за Психею, зрители отождествляли себя с ней. Из зрителей они постепенно становились действующими лицами. И таким образом познавали, что драма Психеи происходит в них самих. Как велико было их изумление и радость, когда они узнавали о возможности освободиться от земных страданий и получали надежду на избавление. В заключение посвященные выпускали прекрасных бабочек, которые порхали над островом и головами отбывающих до следующей мистерии зрителей. Кто-то из них уже не приплывет на следующий год для встречи с Психеей и ее матерью, но душа его, покинув этот бренный мир, будет знать дорогу домой. Другие люди еще не раз увидят мистерию о Психее для того, чтобы, хорошо запомнив все подробности каждой сцены, потом с близкими разгадывать их значение. Давно уже нет тех мистерий, но бабочка осталась символом освобожденной души. Проходя весь путь от малого яичка к гусенице – куколке – бабочке, она рассказывает уже многим поколениям историю преображения души на земле. Канули в вечность те времена, сцену забрал современный театр. Однако во многих религиях мира продолжают разыгрываться определенные мистерии, постоянно напоминая об основных положениях религии. Рождество, Крещение, Пасха – это только часть малых мистерий, участниками которых становятся каждый год тысячи людей. Глава 1 Начало Первые воспоминания Я родилась в центральной части большого и шумного города. Родители мои отправились пешком по заснеженной и холодной Москве в роддом, который находился у стен заброшенного монастыря. Старое кирпичное здание роддома, построенное до революции, уже многие десятилетия являлось местом входа в жизнь многих и многих душ. Отсюда в положенный срок и унесли меня родители домой. Дом, в котором жила моя семья, возвышался над площадью и небольшими окрестными домиками, был украшен лепниной, большими вазонами на крыше и барельефами нимф на стенах подъезда. Построенный как гостиница знаменитого булочника Филиппова, он стал постоянным кровом для «бывших», чьи владения, работу и семейные устои пыталась уничтожить революция. Прадед мой когда-то служил офицером морского флота и еще до революции снимал здесь номер, приезжая в Москву по долгу службы. В смутное время, потеряв все, он перевез сюда семью и прожил здесь до самой своей смерти. Бывшее «родовое гнездо» у моря стало санаторием, а маленький номер в гостинице – постоянным местом проживания нескольких поколений. Однако это еще не мои воспоминания, а рассказы бабушки, все детство которой прошло в большом доме у берегов Черного моря. Этот дом я потом видела только один раз, когда мы с родителями отдыхали под Севастополем у женщины, до революции служившей в доме моего прадеда. В здании нашего дом теперь разместился санаторий. Моя бабушка только в восемнадцать лет вместе со всей семьей, в которой, кроме нее, было еще семеро детей и няня, переехала в Москву. Только тогда впервые она увидела природу средней полосы. Из рассказов бабушки я хорошо запомнила, что самым ярким впечатлением ее молодости была встреча с русской березкой. Береза оставила в ее душе неизгладимое впечатление. Потом уже, когда у нас появились шесть соток в Подмосковье, березки на участке никогда не вырубались. Бабушки любили сидеть под ними, читать или пить чай. Говорят, что наследственные программы играют большую роль в жизни человека. Передаются даже определенные условия жизни. Дом у моря всегда был заполнен людьми. Рассказывают, что у прадеда столовались некоторые морские офицеры. Он был в большой дружбе с матросами, и они тоже бывали у него дома. Эти матросы потом сыграли немалую роль в спасении жизни одной из бабушкиных сестер в революцию. Потеряв дом у моря, большая семья осталась жить в номерах московской гостиницы. Здесь я провела первую часть моей жизни. Гостиница, ставшая для нас домом, постоянно притягивала постояльцев. Мне сложно припомнить месяц или неделю, когда бы у нас не останавливались приехавшие дальние родственники, их друзья или друзья друзей дальних родственников, не говоря уже о ближних. Даже теперь, хотя мы уже не живем давно в той первой квартире, недалеко от вокзальной площади, моя деятельность привела к тому, что мой дом, особенно в теплое время года, притягивает много людей. Кармические последствия революционных событий оставили свой тяжелый след во многих родах. Хотя в моем роду не было репрессий и расстрелов, но потеря дома и имущества сказывается на третьем и пятом коленах. Прадед в революцию временно оставался без работы и даже торговал с лотка спичками. Затем по указу Ленина его нашел за этим занятием Свердлов и предложил работу в морфлоте. Третье, пятое колено от него тоже во время политических перемен оставались временно без работы. но потом находили другие. Все это будет потом, а в начальный период моей жизни я жила вдали от дома и города. Мои детские годы, проведенные в загородном детском саду, где у каждой группы был свой одноэтажный домик и спальная комната на тридцать детей, также были результатами родовой кармы. Что касается природы, меня наполняет силой жизни и энергией творчества южная природа, хотя я родилась и живу совсем в другой климатической полосе. Когда я возвращаюсь из поездок и вижу елки, настроение ухудшается. Мне часто задают вопрос: – Почему мы рождаемся в этой семье и у этих родителей? Карма души ребенка притягивается кармой родителей и рода, как наиболее совместимые. Говоря о карме, нужно немного остановиться на том, что же это такое. Опыт подсказывает мне, что это закон развития души, по которому нам предоставляются наилучшие возможности, используя которые, мы можем получить опыт, как душа. Разумеется, эти возможности предстают перед нами как задачи или условия, в которые мы попадаем. От того, насколько успешно мы решим эти задачи, будет зависеть наше дальнейшее существование в этой земной школе жизни. Получается так, что наши родные проходят обучение по близкой нам программе, обостряя наши задачи и способствуя тем самым продвижению нашей души. Мы, в свою очередь, также обостряем им их задачи, помогая им скорее приступить к поиску правильных ответов. Кто еще, как не родственники, будут так заботливо «наступать на мозоль» всю вашу жизнь. Только они обладают таким терпением и любовью, что могут всю жизнь напоминать вам о вашей нерешенной проблеме. В каждом роду обыкновенно собираются души для решения нескольких основных задач. Поэтому в некоторые рода вы можете приходить по несколько раз, стремясь решить наконец сложную для себя задачу. Условия жизни рода, семейные ценности, порядки, привычки и методы воспитания – все это создает те нюансы, которые делают наши задачи более интересными. Именно они способствуют возникновению обострений, в которые предоставляются возможности постигнуть и изменить то, что мешает на пути нашего духовного развития. Нас часто раздражает в других то, что мы совсем не замечаем в себе самих. Порой взаимодействие с родными и близкими людьми выносит на поверхность те проблемы, которые мы тщательно маскировали в себе. Хорошее, светлое стремительно поднимается на освобожденное место и также испытывает влияние окружающих. Род подвержен воздействию закона стаи, где есть главный и основные законы. Если один из членов рода начнет свое развитие и будет успешно решать свои задачи, то остальных это начнет возмущать и тревожить. Их спокойная размеренная жизнь будет нарушена. На этом этапе они будут стремиться все вернуть на прежний уровень. Возмущения, осуждение семьей и родом, а также другие приемы часто становятся серьезным препятствием на начальном пути развития души одного из членов семьи. На следующем этапе они вдруг начнут обращаться к вам за советом. Постепенно ваше мнение и новые законы жизни станут воспринимать некоторые родственники. Впрочем, надо помнить известное изречение: «В своем роду вы не пророк!» Мечты, стремления и ожидания близких людей формируют наше будущее и наше окружение. Это может проявиться в ваших талантах, занятиях, увлечениях. Так, например, в роду, где многие родственники тяжело болеют, появляется целитель или врач. В роду, где никто не умел плавать, но гибли от воды, рождается великий пловец. Ничего не бывает случайным! Все, что происходит в этом мире, имеет свои причины и значение. Не бывает случайных контактов и встреч. Все они посланы нам для осознания себя и своего места во вселенной. Главное – понять их истинный смысл и не пропустить. Многие встречи являются кармическими. Они могут задействовать тот или иной кармический узел, дать осознание и подсказку. Говоря о карме, мы говорим о законе «причин и следствий», благодаря которому мы получаем последствия тех наших мыслей, поступков и эмоций, которые проявляли в прошлом, плюс задачи для совершенствования души. Этим прошлым может быть и прошлая жизнь. Я верю в то, что душа приходит многократно на Землю. Меняя тела, пол, время и территории обитания, она получает опыт. Совершенствуясь таким образом, душа стремится вернуться и слиться с Абсолютом, Богом или чем-то еще, что по сути является одним и тем же. Все верования и религии для меня – лишь разные пути к одному Великому. Какие задачи, поступки и мысли послужили тем следствием, что объединили меня с моими родителями, пока оставалось тайной. По их рассказам, они принесли меня в свою комнату и стали пробовать на мне модные системы воспитания. Не веря своим родительским инстинктам, они полностью доверились книге доктора Спока и советам сотрудников по работе. Затем мама решила, что наилучшим для всех будет устройство меня в выездной недельный детский сад, где мной будут заниматься другие люди. Первые воспоминания о прошлом Я достаточно рано стала осознавать себя в этом мире. Мои первые детские воспоминания относятся к самому нежному возрасту. Я лежу на детских весах у стены, головой к двери. Там, за моими ногами, залитое солнцем окно, яркий снег на ветвях дерева, и кричат наперебой воробьи. Снег на ветвях искрится, хлопьями падает от порывов ветра и светится в лучах солнца. Всю комнату залил этот чудесный солнечный свет морозного зимнего утра. Мама слева от меня стоит перед столом врача и увлеченно беседует с ней об артисте Баталове. Мои голые ножки охвачены солнечным светом и прохладой, спину сковывает чувство, похожее на давящий жар. Много раз за свою жизнь я испытывала это ощущение сковывающего холода, которое воспринималось как боль. Это зимнее утро сменяется другим впечатлением, из которого меня периодически возвращает эмоциональная беседа матери с врачом. Языки пламени охватывают мои ноги и половину тела. Спина плотно прижата к чему-то твердому. Бедра, руки и плечи привязаны веревкой – грубой, лохматой и чем-то пахнущей. Слева от меня, чуть ниже, фигура человека в темно-коричневом одеянии с капюшоном. Его лицо, закрытое этим капюшоном до половины, – серое, отекшее. Под глазами его темно-желтые разводы и совершенно равнодушные глаза. Эти глаза потом много лет будут преследовать меня – глаза человека, которому глубоко надоело все происходящее, и человеческие страдания он давно не воспринимает. Я нахожусь на городской площади, окруженной деревянными домами. Только один двухэтажный каменный серый дом находится правее от меня, перед собором. Серая толпа людей чуть дальше и вокруг. Многие женщины в чепцах стоят понурив головы. Мужчины ведут себя более активно. Много позже я осознала, что навязывание того, что «правильно» и современно, вопреки чувствованию истины внутри себя, было главной проблемой окружавших меня людей. Все судили по внешним проявлениям и пытались сделать меня удобной и послушной. Монах-инквизитор и мои родители хотели одного – повиновения. Мама как-то призналась, что всегда боялась меня и не понимала. Именно поэтому она стремилась апеллировать к мнению окружающих и вызвать «всеобщее осуждение» любых моих самостоятельных поступков. Для взрослых я была послушной и странной девочкой. Воспитательницы меня любили, так как я была удобна для них. Даже моя мама, вспоминая этот период, рассказывала, что в детском саду обо мне говорили: «Где посадишь, там и возьмешь». Я могла находиться на одном месте целый день, практически не двигаясь. Часто накатывающие воспоминания и ощущения, которых я не встречала в этой жизни, делали меня ребенком, который «ловил ворон». Им трудно было представить, чем занималась эта маленькая девочка, замирая и устремляясь всем своим существом в невидимые дали. Порой я внимательно следила за различными свечениями, окружающими людей. У одних они были цветными и яркими, другие лишь немного светились серовато-коричневым цветом. Это свечение давало основную информацию о том, кто подходит ко мне, и, увлеченная изучением свечения вокруг, я не слушала то, что они мне говорили. Очень часто внутреннее свечение и та информация, что отделялась от них с разговором, были совсем разного цвета. Многие, когда говорили, сначала втягивали в себя свое свечение, напрягались и выдавали залп грязной энергии, которую направляли на собеседника. Во всем этом было столько неправды, что она пугала меня и вызывала еще большее желание находиться подальше от взрослых. Единственные, пожалуй, лица, четко запечатлевшиеся в моей детской памяти, – это лица моего отца и бабушки. Мама до детского сада существовала для меня облаком цвета и запаха. Подходя ко мне, она, казалось, брала меня в это облако, обволакивала все мое существо, что, правда, не мешало мне проваливаться в свои воспоминания. Затем она появилась для меня только в школьный период. Многие моменты этого периода жизни, когда приходили ясные видения, помнятся мной отчетливо. Были среди них и видения, которые преследовали меня всю жизнь и о которых я боялась почему-то говорить взрослым. Эти образы вызывали во мне целую бурю переживаний. Одним из таких видений было огромное растение, которое росло на улице у обширного водного пространства. Попадая в это воспоминание, я всегда оказывалась стоящей на широкой каменной лестнице, и это странное растение в большом горшке украшало набережную. Передо мной расстилался морской залив. Теплые волны ударялись о ступеньку лестницы, на которой я стояла. Солнце играло и перекатывалось в ленивой ряби воды. Вдалеке были видны корабли с опущенными парусами. По-видимому, было утро. По небу и по воде расплывался легкий лиловый цвет. Пахло рыбой и тем удивительным запахом моря, который не опишешь словами, но который заполняет изнутри своей свежестью и бодростью, поднимает и влечет куда-то вдаль к неизведанному. Я еще не видела моря, но память о нем была столь сильна во мне. Возможно, работала генная память, пришедшая от моего прадеда. Это воспоминание накатывало на меня, подобно морской волне, и глубокая тоска заполняла все мое тело – чувство одиночества, сопровождающееся осознанием собственной власти и материальных возможностей, могущих реализовать любые желания. Все, кроме желания разорвать этот нескончаемый круг и найти близкую, понимающую душу. Сила этого чувства заполняла меня и распространилась на многие годы уже этой жизни. Никакие заботы моих родителей не могли заглушить и развеять одиночества, сжимающего меня изнутри. Само море я увидела много позже, когда вся семья поехала отдыхать в Крым. Море встретило меня родными запахами и звуками. Так бывает, когда после многолетней разлуки наконец возвращаешься в родные места. В эту первую поездку мы с братом плавали на детских надувных кругах. Заигравшись, мы оказались вдалеке от родителей, неожиданно мой круг начал сдуваться. Это был мой первый самостоятельный заплыв. Гармония мира Избавив меня от родительских экспериментов по воспитанию, Вселенная позаботилась обо мне. У родителей создалась ситуация, когда они вынуждены были отправить меня, годовалого ребенка, в загородный детский сад. Дети в моей группе были старше меня и лучше управляли своим телом. Я вынуждена была быстрее научиться всему тому, что уже умели они. В холодное время года нас привозили на воскресенье к родителям, все остальное время мы постоянно жили здесь. Природа окружала меня постоянно. Каждая встреча с новым ее проявлением: будь то маленькая весенняя фиалка, липовые почки с их удивительным ароматом и вкусом, маленькие головастики в пруду – охватывала меня непередаваемым ощущением единства. Природу я чувствовала изнутри, становясь ею, наполняясь до самой мельчайшей своей частички. Детский сад располагался вдали от города, на природе, и наши воспитательницы жили рядом. Их доброта и забота наполняли спокойствием и гармонией. Сельские жительницы, они умели слушать и наслаждаться природой. На прогулках они часто выводили всех детей на полянку, рассказывали о растениях и, сидя под деревом, предоставляли полную нам свободу. Они не изнуряли занятиями и навязыванием всяких правил. Их спокойное присутствие чувствовалось, но не мешало нам заниматься своими делами. Нас часто водили к небольшому озеру. Воспитательница располагалась на полянке, и мы играли вокруг нее. Она была нашим центром, помощью и ласковым теплом, которое не давало нам разбегаться и помогало спокойно осваиваться в окружающем мире. Я всегда уходила от навязчивого воспитания и страхов, которые исходили от взрослых. Очевидно, многие дети чувствуют тревожность взрослых, рядом с которой невозможно расслабиться и слиться с природой. Именно поэтому дети и убегают от них. Вселенная позаботилась обо мне, мои воспитатели не были такими, и я могла полностью предаться своим занятиям. На одной из таких прогулок мы остановились недалеко от пруда. Множество головастиков плавало у берега. Они моргали глазами и, быстро работая хвостиком, уносились вниз, ко дну. Мы сидели на берегу и смотрели за ними.