– Доброе утро, Киф, – услышал я дружелюбный, как всегда, голос Зимина. – Ну как ты? Сейчас способен общаться? Мне стало понятно, что вчера, видать, я с ним не слишком-то был в состоянии говорить. Ну признаем свои ошибки. – Откровенно сказать, вчера я немножко… – начал я покаянным голосом строить версию защиты. – И не говори, – засмеялся Зимин. – Слышал бы ты себя. Ладно, я чего звоню. Поздравляю тебя с выходом первого выпуска «Вестника Файролла». На совет директоров он вчера произвел более чем благоприятное впечатление, поэтому можешь считать, что вступительный экзамен в корпорацию ты сдал, так что добро пожаловать в семью. Это первое. – Спасибо, – сказал я польщенно. – Второе. Во вторник будь непременно в редакции – к тебе наконец-то доедет наш безопасник. Надо подписать бумаги, пройти инструктаж. Ну ты помнишь, я рассказывал. – Конечно. Я в любом случае весь вторник на месте – второй выпуск будем сводить. – Отлично. И третье – в конце следующей недели, скорее всего, мы с Валяевым тебе поручим небольшое задание в игре, так что имей это в виду. – Всегда готов, – по возможности бодро попытался сказать я. Получилось искренне, но не залихватски. – Ну и славно. Кстати, зама себе подобрал? Из этих четырех твоих подручных? – Конечно, – ответил я. – Викторию Травникову. Она из этой компании самая толковая. Вика, услышав свое имя, встрепенулась и уставилась на меня. Надо отметить, что даже с бодуна и без косметики она выглядела более чем пристойно. Я успокаивающе ей моргнул. – Ты это сегодня ночью выяснил? – ехидно поинтересовался Зимин. – Я еще на той неделе ее старшей поставил, – решил не реагировать на подколку я. Он хозяин, он деньги платит, пущай глумится. – Ну ладно. Надо будет бухгалтерии сказать, пусть в газету позвонят и ее по бумагам как твоего зама проведут, ну и денег добавят. Своих людей надо стимулировать. Согласен? – На все сто! – сказал я и подмигнул Вике. Та занервничала еще сильнее. – Ну все, приходи в себя и давай в игру. А то, смотрю, забросил ты ее. – Ну как забросил? Просто я же в Селгар плыл, на кораблике, все равно там делать нечего было. Опять же – первый выпуск. Душа-то болит за дело. – Согласен. Хотя сейчас у тебя больше голова болит. Или уже не болит? Зимин засмеялся и повесил трубку. Я положил телефон на стол и прислушался к ощущениям. Голова больше не болела. Все-таки великая сила в цитрамоне, хвала ему, лекарственному. – А ты с кем говорил? – Вика таращилась на меня. – С работодателем нашим, с Зиминым. – С самим Зиминым? – Глаза Вики, и без того огромные, стали еще больше. – В смысле? – Ну Зимин – это очень большая шишка в «Радеоне». Простые смертные с ним не общаются, в лучшем случае – с его секретаршей. К нему попасть нереально. Даже наш ректор с его замом дела ведет – они же одни из спонсоров нашего универа. Конкретно – журфака и юрфака. – Да? – Я в самом деле удивился. – Я с самого начала только с ним общаюсь. И с Валяевым еще. – Круто. Еще и с Валяевым, – повертела головой Вика. – А я думал, что это они вас прислали ко мне. Они говорили, что вроде сами вас отобрали. Из лучших выпускников. – Да ты что, нас отбирали кадровики «Радеона». Не думаю, что они даже наши резюме видели. А чего он про меня спрашивал? – Да ничего не спрашивал. Уточнил, назначил ли я заместителя. Я сказал что да, тебя. Он одобрил. Так что ты теперь официально мой зам. И денежку тебе еще добавят. Вика покраснела, опустила глаза и подтянула одеяло вверх, скрывая свои прелести. Я все понял и сказал успокаивающе: – И совершенно ни при чем то, что было нынче ночью. Я тебя и так назначил своим замом, забыла, что ли? – Надеюсь на это, – смущенно пробормотала Вика. – Я на самом деле не такая… – Я жду трамвая, – перебил ее я. – Ты взрослая девочка, я тоже немолодая молодежь, так что закрыли тему. Ты лучше скажи – чего меня так вырубило? Ты сама чего помнишь? – Все помню, – улыбнулась Вика. Я сел на диван и глубоко вздохнул: – Ну тогда рассказывай. В общем, неудивительно, что меня снесло. Эти два удода, Самошников и Юшков, когда кончился коньяк, сгоняли еще в магазин, благо десять вечера еще не пробило, и, руководствуясь то ли своими предпочтениями, то ли разницей цен, взяли не коньяка, а водки. Понятное дело, мы были уже здорово вдетые, и когда водка легла на коньяк, нас всех выбило. Кроме Вики, которая водку не пьет по идейным соображениям. Хотя, как я понял, ей и коньяка хватило с лихвой. Тем не менее она умудрилась как-то организовать наше почти невменяемое войско и отправить нас на выход, правда, кроме Самошникова, которого не удалось разбудить. Он так и остался дрыхнуть на столе в моем кабинете. Н-да, невеселое у него будет пробуждение. И не дай ему бог… В общем, водка на коньяк на слабые желудки действует по-разному. Так что, если я хоть учую запах – он не жилец. На улице Вика поймала две машины. В одну она загрузила своих коллег, которые и отправились предположительно домой, во вторую меня, выбила из меня мой адрес и вознамерилась отвезти домой, действуя одновременно и как добрая самаритянка, и как хитроумная карьеристка – все-таки шеф, глядишь, зачтется. Вот только все осложнилось тем, что, разбудив меня для добычи адреса, угомонить меня она уже не смогла. Я рвался сначала отвезти ее домой, а потом уж ехать к себе. Вика воспротивилась, поскольку крепко сомневалась и в том, что я доеду, и, самое главное, в том, что потом дойду до дома (а двух коллег отправила на другой машине в состоянии дров и глазом не моргнула). Тогда я начал говорить, что ей просто необходимо пойти ко мне, а уже утром отправиться к себе, так как всю ночь я не найду себе места, потому что буду очень за нее переживать. Со слов Вики, я был очень убедителен, и она, подумав, согласилась, предварительно выбив с меня обещание, что я не буду приставать. После чего я снова уснул. – Ну вот как-то так, – закончила она свой рассказ. – Кхм, – кашлянул я. – Точно все? Вика слегка замялась, а потом задала мне вопрос, который поверг меня в жуткое недоумение: – А кто вообще эта Эля? – А при чем тут Эля? – с замиранием сердца спросил я. – Ну как при чем? – слегка покраснев, спросила Вика, и я услышал вторую серию своих вчерашних похождений. Выгрузив меня из машины, Вика подперла меня с правой стороны (а крепкая девчонка-то) и, определившись с направлением, бодро поперла меня к подъезду. У подъезда ее остановила девушка со слегка раскосыми глазами и поинтересовалась: – Ты кто такая? – Вика, – ответила опешившая Вика. – А тебе какое дело? Полагаю, моя верная заместительница в этот момент струхнула – она же даже не знала, женат я или нет, она просто предположила, что я свободен, исходя из моего поведения и отсутствия кольца на пальце. А ну как это жена? И вообще, когда в ночи тебя останавливает человек с вопросом: «А ты кто такой?» – любому может стать не по себе. Но тут проснулся я, опознал стоящего перед нами человека и сообщил Вике, что перед ней мое личное проклятие, которое меня бьет, пользует, ругает и изредка кормит, в большинстве случаев – несъедобной едой. И когда кормят, то еще не ясно – накормить меня хотят или отравить. Вика поняла, что оказалась между двух огней, и стала прикидывать, как бы сдать меня с рук на руки этой явно опасной даме и сбежать. В это время Эля сообщила мне, что я сволочь, тварь и безвкусное быдло. Произнеся последнее, она окинула взглядом мою юную заместительницу. Вика переключилась с мысли о бегстве на мысль о том, не надо ли обидеться на слово «безвкусное» и ответить грубостью, но тут снова к разговору подключился я. Я обрадовал свою, теперь уже точно бывшую, подругу сообщением о том, что у этой девушки, в отличие от нее, Эльвиры Гинматуллиной, есть совесть, поскольку она не бросает меня посреди проезжей части, более того, она подставляет мне свое хрупкое плечо и волочет домой. И есть доброта, которая ей, Эльвире, не присуща отроду. И еще у нее есть грудь, что тоже очень важно. И вообще, теперь я, Харитон Никифоров, буду ухаживать именно за этой девушкой, если улыбнется удача, ее любить, и если совсем уж повезет, то с ней и спать, а она, Эля, может и даже должна валить в степь и мчаться по ней, раздвигая полынь своим мускулистым плечом. Или чем там еще. Тут Вика замолчала. – Н-да, – сказал я. – Почему полынь? Почему плечом? Она же, полынь, вроде невысокая совсем травка? Может, я хотел сказать: «Ковыль»? – Я не знаю, – вздохнула Вика. – Я полынь не видела никогда. Вроде из нее абсент делают. Хотя я и ковыль никогда не видела. Я в городе выросла. – А что дальше было? – спросил я. Дальше все было совсем уж неожиданно. Эля заплакала и убежала. Я ошарашенно на это смотрел, а потом сообщил, что нынче – ночь чудес и открытий. Мотивировал я это тем, что железная леди плачет – и это чудо, а я нашел себе новую девушку, которую искал всю жизнь, – и это тоже чудо и вместе с тем открытие. Потом я предложил Вике проследовать ко мне, и Вика проследовала, поскольку все произошедшее окончательно подточило ее силы. Плюс я был очень красноречив, убеждая ее в том, что она именно та девушка, которую я искал всю жизнь, и именно она дала мне силы сбросить с себя цепи опостылевшего мне ига, а в благодарность за это я буду ей хорошим и верным спутником. Про иго Вика не поняла, но слышать все это ей было приятно, хотя она, конечно, особо мне не верила. Но парня у нее сейчас нет, а я ей нравлюсь, поэтому она пошла ко мне. Хотя, конечно, сейчас об этом немного жалеет. Последнее было сказано с хитрым взглядом и требовало комментария. – Не жалей, – решил я сжечь мосты, раз уж все равно обсохатился. – Все правда – и про иго, и про поиски, и про грудь. И самое главное – мы пережили встречу с Элей и даже не искалечены. Уже неплохо. Тебя дома-то не потеряют? – Не-а. Я с сестрой живу, она взрослая и половозрелая особа, старше меня на семь лет. Мы друг другу не мешаем. Кстати, фанатка «Файролла». – Да ты что? – Да. Все свободное время там сидит и даже, по-моему, маленько на этом деле сдвинулась. Когда я ей сказала, где буду работать, она предупредила: «И не задавай мне никаких вопросов о моем персонаже и моем клане, все равно не отвечу». Очень мне надо. – А у нее свой клан? – Я не знаю. – Вика мотнула головой. – Да откуда? Она ж не олигарх, она училка в школе. – Училка? – Ну да. Учительница начальных классов. Синий чулок. Ей тридцать лет. Замужем не была, любовника нет. Школа да Файролл – разве это жизнь? А ты был женат? – Ага, – кивнул я. – Давно правда. – А дети есть? – Нет, детей нет. Ну по крайней мере, я о них не знаю. – Ну вот и хорошо. – Вика довольно улыбнулась. – А про меня тебе не интересно знать? – Не-а, – сказал я. – Меньше знаешь – крепче спишь. Да и какая женщина скажет всю правду? Уж лучше так.