Оба выглядели однотипно — ничуть не похожи на престарелых студентов из оставленной за спиной общаги или на праздных пешеходов, зато похожи на людей, для которых смертоубийственное оружие в руках — рабочий инструмент, причем привычный. И есть в их облике что-то неуловимое, неописуемое: достаточно посмотреть на таких, и сразу понимаешь — они явно не из пятизвездочной гостиницы заявились и вообще не страдают тягой к роскошной спокойной жизни. Эти мужики могли провести ночь под кустом, а предыдущую в каком-нибудь сарае с протекающей крышей, а до этого вообще в волчьем логове похрапывали, готовые вскочить в один миг и без раздумий открыть огонь из всех своих стволов. Секунды две или три все молча и пристально таращились друг на друга, причем Рок совершенно непроизвольно напрягся и что по одному, что по другому незнакомцу получил две светло-зеленые таблички с одинаково коротким текстом: Объект — иммунный, гуманность — низкая положительная, не идентифицирован, хорошо вооружен, умения Континента не выявлены. Почти как у того матерщинника, вокруг которого собралась толпа, ставшая мишенью для психа. Обладатель автомата повел стволом в сторону и без угрозы, но твердо выдал: — Парень, шагай в сторону, мы тебя не видели, ты нас не знаешь. Бегом шагай, тут тебе задерживаться не нужно, уж поверь. Тип с винтовкой при этих словах погладил роскошные усы и покачал головой: — Дюбель, это не цифра. Ты посмотри на него — новый совсем, нулевой, ни разу не поцарапанный. Небось заблудился, мамку ищет, сисю хочет. Автоматчик уставился на Рока, прищурился и удивленно повел бровью: — А ведь и точно. Парень, ты тут давно? Не представляя, как ответить на такой, казалось бы, элементарный вопрос и отчетливо понимая, что у этих опасных с виду людей наверняка имеется информация, нужная до зарезу, Рок, с превеликим трудом стараясь выглядеть образцом вежливости и покладистости, пожал плечами: — Вы, наверное, не поверите, но я знать не знаю, что на это можно сказать. — Знакомо, все такими были, — не проявляя ни намека на хоть какую-нибудь эмоцию, кивнул усатый. — Удачу на сколько приподнять успел? — А понятнее нельзя спросить? — «Бла-бла-бла, всякая хрень, и в качестве компенсации за пережитые унижения ваша удача получает хрен знает сколько очков прогресса и становится равной хрен знает чему». Слышал когда-нибудь что-то подобное? В смысле читал красные слова? Сколько тебе в последний раз капнуло? — Два, — автоматически брякнул Рок, пораженный тем, что его догадка по поводу повышенной информированности странной парочки не просто угодила в цель — она эту цель разнесла на мелкие осколки. Они знают даже то, что пишется ему при оживлении, а такая осведомленность не может не впечатлять. — Ну это всем нулевкам нулевка, — протянул Дюбель. — Ему еще качать ее и качать, даже жалко бедолагу, натерпится. — Может, прихватим его с собой? — Усатый выразительно указал на коробку недостроенной высотки. Автоматчик медленно покачал головой: — Дог на такое сильно огорчится, а это нехорошо. — Да ладно, это ведь нулевка, не бросать же его вот так. — А ты знаешь, что бывает, когда Дог становится огорченным? — Да что тут такого? Ну посидит паренек тихонько, потом подкинем его к стабу, хорошее дело сделаем, маленько к человечности заработаем, всем от этого будет хорошо. — И чем он там, наверху, заниматься будет? Нас и так уже пять рыл набралось, Урюку прикрывать такую ораву непросто, у него умение хреново прокачано. Это ведь нулевка, получается, у него вообще все по нулям, светиться будет на километр при таких характеристиках, даже мелочь его засечь сможет, спалит и себя и нас. Рябой, ну разве я не человек? Я все понимаю, но расклад ты сам представляешь, а Дог знает его получше и тебя и меня, у него все четко продумано, нулевые никак не вписываются в такие дела. Усатый кивнул: — Ну да, не подумал. — Повернувшись к Року, он поспешно затараторил: — Парень, тебе прямо сейчас отсюда рвать когти надо. Давай разворачивайся и сваливай. В темпе сваливай, тут вот-вот такое начнется, что единичку к удаче влет прибавишь. — Развернуться мне недолго, но, может, скажете, что здесь и как? Если сами такими были, должны понимать, каково это. Я вообще без понятия, как это разгребать, что делать, куда и чего. — Не грузи, все мы понимаем, но тут и за день не рассказать, а времени немного осталось. В общем, смотри сюда и запоминай слово в слово. — Собеседник начал показывать на пальцах. — Вот это река к западу отсюда, а вот с востока такая же река. Обе широкие, на юге они сливаются, а сам город начинается чуть севернее слияния. Мы его так и называем — Междуреченск, хотя на самом деле он ни хрена не Междуреченск. Ну да никому здесь это не интересно, как окрестили, так и прижилось, все ведь понятно. Сам город — отдельный кластер, плюс маленько земли чистой вокруг к нему относится, а вот тут, перед слиянием, но не добираясь до городской окраины, стаб мелкий начинается. Когда подходит перезагрузка, местные зараженные разбегаются отсюда кто куда. В том смысле, что оседлые, которые торчать до последнего любят. Воду они любят, как грешники адскую смолу, поэтому часто тащатся вдоль нее, и на слиянии их скапливается столько, что друг у дружки на головах сидят. Как только туман сходит, сразу возвращаются, без задержки, как обычно бывает, потому что рядышком отсиживаются, на виду у города, дальше ведь хода нет, а это самый быстрый вариант для сволочей. Вот здесь, где мы сейчас засели, как раз одно из самых узких мест, излучина подпирает, плюс цепь прудов при парке, плюс канал. Куда ни посмотришь, везде вода, проход всего один, не считая мостов и дамб, и по нему примчится большая часть засевших на слиянии. Короче, парень, вали отсюда резче, здесь вот-вот те еще дела закрутятся. — Благодарю за ценное указание, но куда мне валить? Что за оседлые? Что за стаб? Не, ну мужики, я вообще знать ничего не знаю, меня тут уже два раза грохнули ни за что, с такими делами и в третий раз влегкую грохнут, даже понять ничего не успеваю. — Верно, но, если останешься тут, еще раз грохнут, — напряженно пояснил автоматчик и указал стволом в сторону: — Туда беги, четко по самой широкой улице, которая эту пересекает чуть дальше. Там, слева, ниже по ней, мост стоит. Успеешь перебраться на ту сторону, считай, малость времени выгадал, это уже за рекой будет, а там расклады совсем другие. Только возле моста долго не трись, мост — это вода и узость, рановато тебе в таких популярных местах отсиживаться. В разгрузочном жилете усатого захрипела рация, искаженный голос прогудел: — Вы там что, взасос целуетесь или как это понимать? Где вас черти носят? А ну резче наверх, самые голодные мимо озера проскочили, уже спортсменов по парку ловят, там у них теперь спринт вместо бега трусцой. Усатый вскинул тяжеленную винтовку на плечо и скорчил чуть виноватую мину: — Извиняй, парень, что успели, то рассказали. Если нарвешься, лупи их в голову или по хребту. — Кого? — Подсказка избить кого-то в голову и по хребту Рока заинтересовала сильнее всего прочего, но он продолжал ничего не понимать. Ничего удивительного — более отстойные объяснения невозможно было вообразить. — Ты клиентов сразу узнаешь, не сомневайся, — ухмыльнулся Дюбель, протягивая Року уплощенную фляжку. — На вот, залейся на дорожку. Хорошенько хлебни, лишним не будет, на денек нормальной житухи должно хватить, а больше ты вряд ли протянешь. — Пей, — поддержал его усатый. — Дюбель прав, вряд ли поможет, ну а вдруг. Считай, что на удачу. — Только не нюхай и вообще, носом не крути, — строго добавил автоматчик. — Просто резко выпей, уж поверь, это самое главное, что тебе нужно, без живчика тут долго не протянуть. Пребывая в расстроенных чувствах по причине того, что осведомленная парочка гонит его, не желая ничего объяснять и при этом заявляя о великой опасности, ему угрожающей, Рок отхлебнул, почти не задумываясь над своими действиями, и тут же закашлялся — вкус у неведомого пойла оказался отвратительным: неприятно-кисловатое, отдающее чем-то затхлым, раздражающе-приторное и, похоже, сдобрено какой-то совсем уж дешевой сивухой, выгнанной из опилок гнилого заплесневелого пня. Усвоена порция спорового раствора. Споровый баланс 90 %. — Не плюйся! Глотай! Глотай давай! — на разные лады затараторили оба, посмеиваясь, как люди, отмочившие славную шутку. Что в общем-то так и было. Когда Рок чуть отдышался, Дюбель с фальшивой участливостью осведомился: — Ну и как тебе наш компот? — Вы его что, из шахтерских портянок варите? — вопросом на вопрос ответил Рок, стараясь, чтобы голос не звучал откровенно злобно. — А парнишка-то не из тупых, влет секретный рецепт срисовал, — ухмыльнулся усатый. — Вот только тут даже не портянки, тут куда хуже дела, рановато тебе знать подробности, зеленый совсем, нулевка полная, жизни не видал. — Беги уже, — посуровел автоматчик, указывая в ту же сторону. — Пора нам, Дог вот-вот икру начнет метать, в парке уже веселье начинается, а мы тут с тобой треплемся. — Помни, у моста не оставайся, если получится, как можно быстрее уходи на север, обязательно найди какое-нибудь оружие, хоть трубы кусок, хоть палку потяжелее, бей им в головы или хребты, не слоняйся по открытым местам и никому не верь, — добавил усатый. — Давай-давай, беги уже, времени и правда нет с тобой нянчиться, что-то они на этот раз какие-то резкие, не к добру это. Поняв, что больше от этих людей помощи не дождаться, а приставать к ним и дальше — это риск ухудшить относительно доверительные отношения с непредсказуемыми последствиями, Рок развернулся и быстрым шагом направился назад к общежитию. Мчаться со всех ног, как ему настойчиво советовали, счел ниже своего достоинства, но никто не стал подгонять его в спину. Или такая скорость приемлема, или… Или этой странной парочке абсолютно все равно — избежит он неведомой опасности или нет. Глава 4 Жизнь третья. Бордель во время пожара Раздавая Року советы, странная парочка не догадалась подсказать главное — в двадцать первом веке ходить или тем более бежать только лишь для того, чтобы попасть из одной точки в другую, вовсе не обязательно. Особенно если ты находишься в городе. Телефона у Рока нет, и это почему-то удивляло, потому что какая-то тень воспоминаний подсказывала, что такая штуковина должна быть обязательно. Да и, глядя, как люди на улицах повсеместно пытаются чего-то добиться от своих ставших бесполезными трубок, можно сделать вывод, что они имеются если не у всех, то у очень многих. Однако отсутствие этого предмета вообще не напрягало, зато волновало кое-что другое, тоже связанное с личным имуществом. То, что бумажник у Рока имеется, он обнаружил еще в общежитии, когда пытался разузнать о себе хоть что-нибудь. Его тогда тоже перерыл, кроме денег в нем обнаружилась дисконтная карта магазина спортивных товаров, билет на фильм, название которого ему ничего не сказало, и безвкусно оформленная реклама стрелкового клуба. Никакого намека ни на имя, ни на фамилию, ни на род занятий — вообще ничего. В данный момент Рока сильно интересовал финансовый вопрос. На вид в бумажнике денег немного, где взять еще, он понятия не имел, кредитки у него не нашлось (да и была бы, какой от нее прок при отсутствующем электричестве). Такси, которое он приметил, еще выходя из общежития, стояло на прежнем месте — на полпути к супермаркету. Потасканная машинка отечественного автопрома, без изысков, простая рабочая лошадка, где с комфортабельностью туго и местами грязновато. Ну да ему абсолютно все равно, лишь бы ехать могла. Водитель оказался на месте, он занимался тем же, чем и многие другие, — ожесточенно терзал смартфон, будто искренне верил, что тот, испугавшись или смилостивившись, заработает как прежде. Постучав в наполовину опущенное стекло, Рок вывел таксиста из мобильной нирваны и задал вопрос, понятный всякому работнику этой профессии: — Шеф, свободен? Тот, не мигая и ничего не произнося, изучал потенциального пассажира секунды четыре, что явно многовато, после чего лаконично ответил: